Счастливчик

Удачное стечение обстоятельство обнаружилось в пятницу, когда Павел получил жалование и понял, что в особняке осталось на редкость мало народа.

– Каждый раз такая напасть, - доверительно поделился проблемой комендант. – Как выплата денег, так на следующий день людей не досчитываемся. Хоть и дисциплина, но не выдерживают, напиваются вусмерть. Хорошо, что арестанты у нас тихие, а в остальные дни мы любой, даже вооруженный штурм отразим.

– Можно разделить отряд на две группы и выплачивать жалование в разные дни, - осторожно предложил Павел.

Егорьевский удивленно уставился в лицо великого князя.

– Об этом я как-то не подумал. А ты смекалистый, товарищ Дмитриев.

– Это не я, - усмехнулся Павел. – В полку на фронте так делали.

Кажется, предложение сильно заинтересовало коменданта и окончательно расположило к Павлу. Егорьевский спокойно согласился на просьбу своего «красноармейца» повторно привести к доктору сестру.

– Нас с товарищем Разиным еще сутки не будет, встречаем новый отряд, - заметил комендант. – Но я отдам распоряжения конвою, и тебя с сестрицей пропустят беспрепятственно.

Больше раздумывать было не о чем.

Ранним утром Павел разбудил Вареньку, приказал собраться.

– В гости пойдем, к благодетелям, - объяснил дрожащими от волнения губами.

Чтобы успокоиться, Павел еще раз проверил содержимое вещмешков. На случай, если не застанет Матрёну Степановну дома (она собиралась с детьми гулять в городском парке), набросал для нее вежливую записку, в которой уведомлял о внезапном отъезде, благодарил за радушное отношение, переплаченные же деньги просил принять в счет причиненных неудобств.

У калитки с Павлом спокойно поздоровались знакомые часовые, едва взглянули на прижавшуюся к сильному плечу Варю, отомкнули тяжелый засов. Во дворе было тихо. Несколько красноармейцев – всё, что осталось от грозного отряда после вчерашних возлияний, в расстёгнутых гимнастерках, расположились на теплых бревнах и пили чай с сухарями. На траве валялись грязные миски из-под каши. День обещал быть жарким.

Павел прокричал охранникам слова приветствия. Мужчины лениво помахали руками в ответ и вернулись к своему завтраку. В прохладном вестибюле, у самой входной двери, сидели два охранника и играли в карты. На Павла и его спутницу посмотрели сначала с подозрением, но быстро узнали и пропустили в дом.

Великий князь прошел коридором, свернул в кабинет доктора. Господин Ясенев строчил в толстом журнале неразборчивым медицинским почерком.

– Доброе утро, - словно не удивившись, улыбнулся невозмутимый доктор.

– Где находится государь? – пожимая его руку, поинтересовался Павел.

– В гостиной, полагаю. Кофе подали несколько минут назад. Я опаздываю, да надо дописать кое-что, – доктор взглянул на роскошные часы, вновь заинтересовавшие Варю.

– Прошу вас пригласить сюда государя, не привлекая внимания остальных, - Павел был так серьезен, что Ясенев без слов поднялся и вышел из комнаты.

Федор Николаевич остановился на пороге, моментально заметил и Павла, и одетую по-городскому девушку.

– Сегодня, - понял он до того, как великий князь успел что-либо сказать, приблизился, пристально вгляделся в бледное миловидное личико. Варя спокойно посмотрела в голубые глаза государя, а потом мягко и не без изящества наклонилась, целуя огрубевшую жилистую руку.

– Ну что ты, деточка, - ласково отнял ладонь государь и погладил девушку по голове. Легкий светлый платок развязался, сполз с волос на плечи, показывая аккуратную короткую прическу.

– Похожа, - грустно улыбнулся Федор Николаевич.
– Как тебя зовут?

– Верой Павел Дмитрич называет, государь мой, - пролепетала Варя, счастливыми глазами глядя на самодержца.

– Руководите, Павел Дмитрич, - передразнил Федор Николаевич.

– Барышень надо переодеть, - тут же воспользовался предложением Павел.
– Потом мы нагло уйдем у всех на глазах.

– Хороший план, - иронично одобрил государь. – Простой.

– Здесь должна быть ширма, - быстро сориентировался доктор, без объяснений понявший задуманное, вытащил из-за гардероба дорогую китайскую ширму, установил около дивана.

Государь вздохнул и вышел из комнаты. Вернулся через несколько минут, ведя под руки двух старших дочерей. Вера равнодушно поздоровалась с присутствующими и засмотрелась на искусно прорисованных журавлей и сливовые деревья на натянутом шелке. Доктор Ясенев усмехнулся – с другой стороны ту же ширму с любопытством изучала Варенька. Надежда по привычке присела перед незнакомым мужчиной, но потом взглянула в загорелое лицо голубыми отцовскими глазами.

– Ах, кузен! – воскликнула она и испуганно зажала ладошкой рот. – Вы живы?

– Отчего бы нет? – удивился Павел.

Надежда всхлипнула.

– Но как же… В газетах пропечатано было, что всех великих князей, которые на фронте воевали, арестовали и к смерти приговорили…

– Подожди, - остановил государь. На его лице отразилось искреннее изумление. – Когда же это было?

– По весне, как только сюда переехали, - прошептала Надежда, уже не сдерживая слез. – Кавказский фронт был окончательно ликвидирован, да еще известие это тут же. Вера подумала… - она отвела взгляд на старшую сестру.

– Значит, неправду в газетах пишут, - заметил наблюдающий сцену доктор.

– Правду, - угрюмо отозвался Павел. Теперь он отчасти понимал глубокую оцепенелость Веры. – Все участвовавшие в войне Никитины, действительно, арестованы, даже Федор Федорович. Я удачно проехал с медпоездом, в Петроград не попал, сразу отправился в Крым.

– В Кореиз, - еле слышно уточнил Федор Николаевич.

– Сейчас я увезу Веру, - с ощущением вины перед Надей, сказал Павел. – Армия сопротивления у города, ее задача - освобождение самодержавной семьи.

Великая княжна Надежда серьезно кивнула.

– Давно пора бы Вам появиться, Павел.

– Nadine? – удивленно выговорил государь. Надежда смело посмотрела отцу в лицо.

– Вы же сами видите, что с Верой происходит, рара. Совсем она окаменела от отчаяния.

– Помогите барышням переодеться, кузина, - попросил Павел, чувствуя, как утекает время. – Надо спешить.

Надежда как раз заметила стоящую в сторонке Вареньку. Наверное, в голове царевны сразу появилось много вопросов, но девушка не подала виду, подхватила сестру и неизвестную за руки и поволокла за ширму.