Счастливчик

На следующей же станции командир матросов благоразумно приказал снять с вагонов бравые лозунги. Поезд двигался по контролируемой белыми генералами территории, что создавало Павлу прекрасное настроение и надежду на то, что, возможно, семью Государя отобьет армия освобождения.

В Уфе их состав обстреляли. Матросы открыли ответный огонь. Крестьяне просидели под столами и на полу, зажав уши девкам и детям, пока поезд не набрал скорость и не ушел от преследовавших его вооруженных всадников.

Весь следующий день Евсей Фомич успокаивал своих домашних, а Павел авторитетно заверял перепуганных Вареньку и прижавшуюся к ней хозяйскую дочь Лизу в своей боеспособности и обещал в случае еще одного нападения защитить их обеих. Варя, кстати, не доставляла Павлу никаких проблем. Она прижилась в большой семье Моховых, подружилась с Лизой, а набожной супруге Евсея Фомича охотно читала Библию.

На подходе к Екатеринбургу матросы посуровели. На маленькой подстанции в вагон к крестьянам заявились люди в военной форме и красный комиссар с проверкой документов. Евсей Фомич степенно разложил перед проверяющим бумаги на свою большую семью.

Военный серьезно просмотрел все предоставленные документы.

– Что ж вы, товарищ крестьянин, все документы у себя держите? Непорядок. Граждане совершеннолетние должны каждый при себе паспорт иметь. А то вы получаетесь эксплуататор, даже если товарищи ваши родственники!

Сбитый с толку Евсей Фомич начал путано объяснять проверяющему о намерении довезти всю семью до родных мест, а ехали они издалека и о местных порядках по поводу документов не знали. Военный усмехнулся и тихо обратился к рассматривающему испуганных крестьян помощнику.

– Вот видите сами, какая еще нам работа предстоит. Темные все и невежественные. До чего их господа довели! Не люди, а скоты безмолвные.

– Счастливого пути, товарищи, - согласно кивнув начальнику, сказал на прощание второй проверяющий.

– Ишь, господ наших упомянул, ирод, - выговорил, сплюнув вслед, Евсей Фомич. – Запугали до смерти со своей проверкой, хуже прежних приставов. Кто ж с вами спорить будет, с окаянными, жизнь-то дороже!

Павел улыбнулся и решил все же сопроводить семью Моховых до их родной деревни. Вооруженный мужчина в такой непростой обстановке не был лишним.

Сойдя с поезда, они столкнулись с первой проблемой. Взять телеги для перевоза многочисленного крестьянского скарба было неоткуда. Впрочем, Павел, прихватив с собой зятя Евсея Фомича, мощного и угрюмого мужика, наведался к начальнику станции. В результате нашлась телега и тарантас, в которые загрузили детей и вещи. Оставшиеся тюки и мешки мужики взвалили на свои плечи, отправившись вслед за телегой. Возница оказался родом из Пышты и к концу пути рассказал Евсею Фомичу о положении на деревне. По всему выходило, что встретить новую семью должны бы беспрепятственно, поскольку многие ушли на заработки в город и вновь прибывшим будет где разместиться.

Как обычно в деревнях, все люди оказались друг другу дальними родственниками и собравшиеся у телеги старожилы долго вычисляли, кому и какими родичами приходились приехавшие Моховы. Выбранный народом председатель провел Евсея Фомича к запущенного вида большой избе с обширным двором. Хозяева в прошлом году уехали за лучшей долей в город, да погибли в революционной заварушке. Мужики почесали в затылке, поспорили, погудели, а потом Евсей Фомич объявил, что жилье им подойдет. Семья начала шумно разгружаться и заселяться.

На следующее утро, сердечно попрощавшись с семейством Моховых, Павел и Варенька отправились в город на той же телеге, под нескончаемые разговоры веселого возницы.

Екатеринбург Павел помнил по обрывочным эпизодам. Великий князь был как-то здесь проездом, зимой, заметил лишь большую белокаменную колокольню, собор и чудесное здание Окружного суда в стиле классицизма, с элементами барокко и даже будто бы готики.

Сейчас, с несколькими тяжелыми тюками на плечах, таща под руку утомленную дорогой и испуганную большим городом Вареньку, Павел раздумывал, где остановиться на ночь. Побродив по Арсеньевскому проспекту, он нанял пролетку, извозчик которой показался симпатичным, а лошадь - здоровой и опрятной. Человеку было велено ехать в средней фешенебельности гостиницу. Пегая кобыла бодро порысила по широкому проспекту. Павел примостился на облучке, рядом с извозчиком, который тут же принялся рассказывать городские новости.

Вскоре пролетка остановилась у небольшой гостиницы под вывеской «Нумера братьев Волковых». Павел с сомнением оглянулся на Вареньку.

– А что, товарищ, - помявшись для приличия, поинтересовался извозчик. – Надолго ли прибыть изволили?

Павел не имел намерения скрывать, что собирался обосноваться в этом замечательном городе, найти какую-нибудь работу и пристроить сестру.

Извозчик тут же поделился, что его вдовая тетка сдает две комнаты недалеко от Вознесенской церкви и постояльцы как раз неделю назад съехали, а товарищи приезжие выглядят приличными гражданами и если им будет удобнее на квартире, а не в гостинице… А тетка много за постой не возьмет, ей лишь бы детей малых прокормить…

Павел кивнул, и обрадованный извозчик развернул свою пролетку.

Деревянный неприметный дом в самом начале Вознесенского проспекта Павлу понравился, как и хозяйка – степенная немолодая дама в черном городском платье. Печальные голубые глаза строго взглянули на молодого человека и девицу, привезённых племянником. Павел учтиво поклонился, предъявил паспорта.

– Сестра моя, Вера, - чтобы сразу отмести подозрения, отчитался он перед хозяйкой. – Жить ей отдельно, но за ней уход нужен. Дитя сущее, без присмотра никак.

Вдова Матрёна Степановна внимательно посмотрела на уставшую девушку. Варенька вдруг радостно вскрикнула и с детской непосредственностью бросилась к забредшему в комнату котенку. Женщина кивнула.

– У меня малых двое, сынок и дочка. За вашей сестрицей тоже послежу, если вы уходить будете.

Павел быстро договорился об аренде двух маленьких комнаток и выплатил вперед задаток. Принял предложение об общем столе. Ни Павел, ни Варенька готовить не умели, а столоваться в городе оказалось дороже.

Тем же вечером, в небольшом садике на заднем дворе, Матрёна Степановна поставила самовар и угостила новых постояльцев пирогом, щедро приправляя рассказами о важных событиях города. По ее сведениям, семья бывшего государя была заключена в особняке инженера Игнатьева, который специально для этого обнесли высоким забором. Охраняли территорию, по выражению вдовы, «важно» - по периметру постоянно находились вооруженные люди, а у небольшой калитки – аж двое часовых. Самого «кровопивца» Матрёна Степановна не видела, да и не любопытствовала, от греха подальше. Вдова нейтрально относилась к власти, поругивала неудобства, но на всякий случай, придерживалась общего мнения относительно «бывших».