Сделай ставку - и беги, Москва бьет с носка

– Я те поеду!
– Иван тряхнул ее так, что хрустнула шея.

– Покалечишь!
– испугалась Нинка.

– И покалечу! Мое!
– Иван облапил Викины щеки, поцеловал в дрожащие от обиды губы.
– Запомни! Моя невеста никогда и ни при каких обстоятельствах подстилкой для кого-то не станет. Это тебе, дурочке, понятно?!
– страстно произнес он, вглядываясь требовательно в ее глаза. Прочел то, что искал. Выпустил.
– Так понятно?

– Да, - прошептала Вика. Осторожно повела шеей.
– Выручить хотела.

– Выручать - это мужская обязанность, - объявил Листопад.
– А твое место здесь!
– он ткнул в стену.

– Сегодня и - на веки вечные. Я переодеваюсь и еду. А ты ждешь господина и - разжигаешь очаг.

– Если не получится, звони - помогу, - напомнил о себе Осинцев.
– Только тогда уж придется задокументировать. Ну, ты меня понял!

– Понял, - подтвердил Иван.
– Потому - хрен тебе шо обломится. Сам пробьюсь.

Он выскочил. В коридоре загремела свернутая доска объявлений.

– Ураган!
– завистливо произнесла Нинка.
– Он и в постели такой же?

– Такой же, - машинально подтвердила Вика.

– Везет некоторым! Пряча глаза от уничижительного Нинкиного взгляда, Осинцев потянулся за брюками.

* Черепаха неповоротлива. И это ее проблема. Носорог тоже неповоротлив. Но это проблема того, кто не успел отскочить в сторону. Попадать под разъяренного носорога Вадиму Непомнящему решительно не хотелось. Потому, когда Листопад, дрожа от возбуждения, примчался в Пригородный райком, выяснилось, что первый секретарь с утра уехал на весь день по подшефным хозяйствам.

* Юрий Павлович Балахнин положил трубку. Хмуро постучал пальцами по аппарату:

– Всё слышал? В карманах у тебя он не рылся и тем более ничего не брал.

Листопад угрюмо теребил заусеницу.

– Говорит, пьян ты был в лоскутьё. Шумел по ресторану. Должно быть, где-то выронил. Это, коснись комиссии, любой поверит. Что-что, а шуму вокруг себя создать - ты силен, - Балахнин злопамятно прищурился.
– Да за одно только, что с партбилетом в кабак потащился...

– Та говорю же, взносы я в этот день сдавал!
– Иван пристукнул кулачищем.
– Слушай, Юра! Вадичка - прохиндей. Его прижать - на раз! Мне Маргелов стуканул, - он черпает райкомовские деньги и гудит на них в кабаках. Опечатай немедленно кассу, и - враз всплывет недостача. Тогда Непомнящий наш. Сам на цырлах и партбилет мой принесет, и на всё, что скажешь, пойдет! И для тебя случай убрать щуренка. Ведь только пальцем шевельнуть...Или - не только? Иван наконец заметил смущение Балахнина:

– Не мнись. Говори прямо.

– Прямо так прямо, - Юрий Павлович поморщился.
– В ближайшее время Вадим Кириллович Непомнящий будет выдвинут секретарем обкома комсомола - с перспективой на мое место.

Он постарался твердо встретить ошеломленный взгляд Ивана.

– Нечего меня сверлить, Иван Андреевич. Как сказала в свое время Долгова, партийная работа - дело тонкое, учитывающее множество нюансов.

– Шо, папеньку опять козырным тузом двинули?
– догадался Иван. Балахнин уныло кивнул, - быстрый разумом Листопад из множества несущественных нюансов вычленил один - единственно важный.

– Они, если слышал, с Горбачем еще в Ставрополье корешковали. А против Горби усиливается оппозиция. Дров-то наломал ого-го! Так что ему позарез команду усиливать надо, чтоб не свалили. На днях забрал Непомнящего - старшего в Москву на повышение, - с прицелом на место Лигачева. Так-то. А меня соответственно приглашали на проезд Серова, в ЦК ВЛКСМ, и дали понять, что если сынка на своё место подготовлю, после съезда заберут в аппарат. Как думаешь, чем для меня кончится, если я сейчас к нему в кассу полезу?

Он столкнулся с колящим взглядом Листопада, оборвал себя:

– Знаю, Иван, что ты ко мне не за объяснениями приполз. Но максимум что могу - договориться, чтоб не исключили, а ограничились выговорешником с занесением. Но - со съездом, сам понимаешь, пролетаешь. Да и - дальнейшее... - Из-за одной паршивой картонки - жизнь пополам?

– Да! Потому что картонка эта, как ты называешь, - символ твоей лояльности. И вот его-то ты и продристал. И вообще, Иван, вынужден сказать, если начистоту, - то, что случилось, все равно бы случилось. Не так, так иначе. Мотает тебя в жизни, как пьяного боцмана в качку. - Ладно, обойдусь без дешевых нотаций!
– Листопад уцепил заусеницу, вырвал, поморщившись. Поднялся.
– Стало быть, чуть заштормило, и - каждый сам по себе? Будь здоров, секретарь!

– Вывернешься, заходи.

От приглашения этого в спину Ивану пахнуло прощальным сквознячком.

* На следующий день, собрав самолюбие в кулак, Листопад позвонил Непомнящему. Встреча с Вадимом, как и можно было предвидеть, получилась склизкой.

Опасаясь непредсказуемого листопадовского нрава, назначил ее секретарь райкома в собственном кабинете и даже на всякий случай распахнул дверь в коридор.

И - сразу застолбил главное. Само собой, никакого отношения к пропаже документов он не имеет. Но, возможно, сумеет помочь их найти при двух непременных условиях. В присутствии Виктории Иван публично отказывается от нее. А кроме того, пишет заявление с просьбой освободить от должности секретаря комитета комсомола института и от обязанностей члена бюро обкома и заменить как делегата, - скажем, в связи с необходимостью уделить больше внимания написанию докторской диссертации. Если всё это будет сделано в течение двух оставшихся суток, партбилет наверняка обнаружится.

– А если нет?
– прохрипел Иван. - А если нет, это жизнь, - Вадим поднялся. Округлевшее лицо его излучало плохо скрываемое торжество. И даже с трудом удерживаемое бешенство во взгляде Листопада сегодня не пугало, а, напротив, добавляло перцу, - он загнал-таки противника в клетку, из которой у того остался только один выход. Тот, какой указал ему сам Вадим, - к ноге!

Иван вышел из кабинета, едва не покачиваясь. Удар оказался нанесен безупречно - точно поддых и именно на вдохе.

Сумрачный, ушедший в себя Листопад умудрился даже свернуть в коридоре не в ту сторону и заметил это лишь тогда, когда вместо привычного парадного крыльца уперся в запасную, пожарную дверь с табличкой посередине "Выхода нет".

"Похоже на то", - безысходно хмыкнул Иван.

Со злости долбанул по тупиковой двери ногой. Дверь неожиданно распахнулась. Наверняка раздолбай-комендант что-то привез для хозяйственных надобностей и после забыл запереть.