Секонд хенд

Сердце Эла сильно и нервно забилось, когда он завернул за угол на улицу Пола.

Но он и вполовину не так нервничал, как когда услышал вой сирен.

Глава 32

– РАЗВЕ там должен быть такой дым?
– Спросила мама, указывая пальцем.

Я высунул шею из-за солнцезащитного козырька, который она опустила, и, прищурившись, посмотрел на горизонт прямо под горами, где действительно виднелся отвратительный черный столб дыма.

– Я так не думаю. Если кто-то сжигает мусор в такую засуху, его ждет солидный штраф.

– Для мусорного костра слишком много дыма, - заметила мама.

– Может быть, пожар с мусором уже вышел из-под контроля, - предположил я, надеясь, что это произошло не в моем квартале, а если и так, то пожарные машины не блокировали мой дом.

Но когда мы свернули на мою улицу, то обнаружили, что пожар был не только в моем квартале. Это был мой дом.

Мой дом.

Мой дом горел.

Я не помнил, как припарковал машину, только то, что в одну минуту я смотрел из машины на огонь, вырывающийся из окон, а потом оказался на улице, и женщина-пожарный удерживала меня, пока я ошеломленно смотрел, как моя жизнь превращается в пламя.

Внезапно, кто-то крепко обнял меня и зарыдал. Это была Стейси.

– О, Пол.
– Она уткнулась лицом мне в плечо.
– Пол, наш дом!

– Стейси, почему ты здесь?
– Я даже не был уверен, что она здесь на самом деле. Все казалось приглушенным и далеким.

– Я пришла поговорить с тобой, а дом был в огне! Господи, Пол, как ты мог допустить, чтобы это случилось?

Она крепко прижималась ко мне, и мне это не нравилось. Я оттолкнул ее, и, прежде чем она успела снова прижаться, моя мать бросилась к ней и оттащила в сторону. Спасибо, мам.

Я вернулся к созерцанию своего горящего дома.

Это было... странно приятно.

На самом деле, это было действительно хорошо, и чем дольше я смотрел, тем лучше себя чувствовал. Вещи. Просто вещи, прошептал голос Эла у меня в голове. Все мои вещи сгорели, и вещи Стейси тоже, все, что мы приобрели вместе. Это, а также пара смен медицинской одежды и мой телефон.

Вещи.

Я тихо рассмеялся, прикрыв рот рукой, чтобы скрыть улыбку. Больше никакого дерьмового дома. Больше никакой аренды. Больше не цепляюсь за ложь, в которую никогда не должен был верить.

– Пол.

Снова голос Эла, но на этот раз он звучал не у меня в голове. Он звучал у меня за спиной, и когда я обернулся, он, с бледным лицом и широко раскрытыми глазами, бежал ко мне, шлепая ботинками по воде на улице.

– Эл, - сказал я, улыбаясь.
– Ты здесь.

Ты здесь, и ты единственное, что мне действительно нужно.

Он прижал меня к себе, держа так, словно никогда не отпустит.

– Ты напугал меня до полусмерти. Я думал, ты там. Я даже звонил тебе, но ты не брал телефон.

– Я оставил его дома.
– Я закрыл глаза и притянул его ближе.
– Эл, я сожалею.

– Тебе и следовало бы.
– Его трясло.
– Я думал, что потерял тебя.

– Пол?

Мы оба повернулись к Стейси, которая стояла рядом с моей матерью, и ее глаза были такими же большими, как у ее «Детройтской ромашки», и смотрела, как мы обнимаемся.

– Это Стейси, - сказал я ему.

Он фыркнул.

– Ты мог бы выбрать лучше.

Я закрыл глаза и прижался к нему.

– Я уже это сделал.

В ЭТОТ вечер мы с мамой вернулись к Элу. Мой домовладелец, который узнал от пожарных, что все началось из-за неисправности электропроводки, выглядел бледным и дрожащим и все пытался поселить нас в хорошем отеле. Но Эл не отпускал мою руку, а моя мама не переставала ворковать над Моджо, которая была очень расстроена тем, что его оставили в машине Эла, пока он бежал через весь этот хаос искать меня. Мама отказалась занять спальню, настаивая на том, что хочет спать на диване, чтобы смотреть телевизор. Когда я заметил, что у Эла его нет, она шлепнула меня по заднице и велела делать то, что мне говорят.

И я сделал.

Как только за нами закрылась дверь, Эл заключил меня в объятия и поцеловал так крепко, что я не мог дышать.

– Я думал, что потерял тебя, - сказал он, наверное, в пятнадцатый раз.

– Это не так, - заверил я его.

– Прости, - сказал он, все еще прижимая меня к себе.
– Я был таким ослом из-за этого дурацкого кольца.

– Все в порядке. Я тоже вел себя как последний осел.

– Нет. Не вел. Я подталкивал тебя к тому, к чему ты был не готов. Честно говоря, я даже не знаю почему. Я был так напуган, наверное. Похоже, было проще разрушить все наши отношения, чем ждать...

– Чего?

Я видел, как тяжело ему было это сказать.

– Чтобы ты бросишь меня.

Я положил руку ему на щеку.

– Я никуда не собираюсь уходить.

Он крепче обнял меня и поцеловал в лоб, его прерывистое дыхание коснулось моего уха. Прошло мгновение, прежде чем он заговорил снова.

– Послушай. Насчет завтрашнего дня. Моя семья устраивает большой пикник, и я был бы рад, если бы ты поехал со мной. И ты, и твоя мама.

– Хорошо, - сказал я, улыбаясь, и поцеловал его.

Он моргнул, глядя на меня, как будто я удивил его. Затем он выдохнул, что прозвучало почти как облегчение.

– И оставайся пока здесь, хорошо? Мы найдем кровать получше для твоей мамы, но... просто останься, Пол, пожалуйста.

Я не был уверен, когда еще был так счастлив, и это говорил человек, чей дом только что сгорел дотла.

– Да, - сказал я. Затем я толкнул его на кровать и, как мог, напомнил ему, что я рядом и никуда уходить не собираюсь.

В ЭТУ ночь мне приснилось, что Бо и Люк Дьюк танцуют для меня стриптиз, но когда Люк заключил меня в объятия, он превратился в прекрасную женщину, а затем в Эла, и мы занимались любовью всю ночь напролет. В какой-то момент мечта превратилась в реальность, Эл прижался губами к моим губам, что-то шепча мне на ухо, когда входил в меня, прикасаясь ко мне с нежностью, граничащей с благоговением, когда мы двигались вместе, мы оба старались производить как можно меньше шума, чтобы моя мама не услышала. После этого мой сон был глубоким и без сновидений, наверное, самым спокойным в моей жизни.

Несмотря на это, я проснулся рано, сразу после рассвета. Эл был мертв для мира, как и мама. Мне следовало вернуться в постель, но я не мог уснуть, поэтому встал и побродил по кухне, не зная, чем себя занять. Как будто что-то не давало мне покоя, но я не мог понять, что именно. Когда Моджо заплясала у меня под ногами, я вывел ее на улицу и, оказавшись там, понял, что меня беспокоит и что я должен сделать, чтобы это исправить. Когда она закончила со своими делами, я отвел ее обратно наверх, оставил записку на кухонном столе и пошел прогуляться.