Сердце Единорога. Стихотворения и поэмы

Кану в Каспий — стерляжий рай,

Где с напевным пшеном казаны,

Тамерл

анов Златой Сарай

Приютит мои караваны».

1919

381

Проклята верба, слезинка,

Лежанка и многодумный кот,

Лишь прибоем всемирного рынка

Гной столетий смоет народ.

Хвала лесопилке, прожорливой домне,

Нам звезды — окрошка, луна же — балык!..

Как осенью бор в тихозвонной Коломне,

Озимого Спаса осыпался лик.

И Ремизов нижет загиблое слово,

Где плач Ярославны и волчий оскал...

В олбнецкой пуще на блюде еловом

Почила в сиянье коврига-опал.

Глухим перелеском идет Огнезрачный,

Повязан кометой магнитный армяк.

Нарушать ломтей и на трапезе брачной

Подать виночерпный улыбчивый знак,

Чтоб молоту верба далась молодицей,

Изба покумилась с завудской трубой...

Восходят светила над глыбкой страницей,

Где пляска русалок и смех ветровой,

Где дремлет меж строк с запятыми расшива

И шкипер-рассудок вздремнул на руле,

Октябрь краснозубый поет у залива

О знойном Байраме в лопарской земле,

О скачке Фарисов на льдинах тресковых,

Где финик опалый, рогатый банан...

Сбывается сказ: на оленях громовых

Примчится к овину ездок-великан,

Повыйдут суслоны супругу навстречу,

Светильники — зерна, хвалы — молотьба...

Я песенный колоб железом калечу,

Чтоб множились раны и крепла борьба!

1919

382

Воры в келье: сестра и зять

С отмычкой от маминой укладки.

Как же мне не рыдать

Ввечеру при старой лампадке?!

Как же мне не седеть,

Не складывать лба в мощрины?!.

Паучья липкая сеть

Заткала горы, долины.

И за каждым выступом вор

С рысьими зелеными глазами...

Непролазен терновый сор,

Накопленный злыми веками.

Сестра, хитроглазый зять —

Привиденья из жуткой сказки...

Чрез болото, лесную гать

Мчатся зимы салазки.

Леденеет мое перо,

И кудрявятся вьюгой строки,

Милосердие, жертва, добро —

Только сон голубой далекий.

На глухих руинах стихов

Воронье да совы гнездятся,

И, кляня под звон кандалов,

Запевает сестра о братце.

1919 или 1920

383

Я помню крылатое дерево

И девушку-птицу в ветвях,

Кормушку, где звездное мелево,

И лунную воду в бадьях.

Столетия ангел бесполый —

Я певчую деву стерег,—

Пылинки сдувая с подола,

Дремля у лазоревых ног.

Однажды мой сук обломился

(Паденье — кометы полет),

И буркнул: «Мальчонка родился!»

Мой дед, бородатый Федот.

384

Александр Добролюбов — пречистая свеченька

Перед ликом Руси, перед Брамой, Буддой,

Натрудили ему богоносные плеченьки

Коромысло миров с чернокрылой бедой.

Пули в солнце, в росинке и в цветике маковом,

У пеструшки яичко с кровавым белком,

И любимую полку с Минеей, Аксаковым,

Посребрило, как луг, паутинным снежком.

Сиротеет церквушка... Микола с Егорием

Обернулися тучкой — слезинкой небес,

Над израненной нивой, родимым Поморием

Пулеметом стрекочет и каркает бес.

Оттого на крушиннике слезы свинцовые,

И задуло лампадку, и вопли в трубе...

Грезит кашей горшок, маслобойка — коровою,

Постучалася Оторопь к черной Судьбе.

На лежанке две тени — зловещие саваны

Делят кус мертвечины не в час и не впрок.

Пулеметного беса не выкурят ладаны —

Обронила Россия моленный платок.

И рассыпались косы грозою, пожарами,

Лебединую грудь взбороздил броневик.

Не ордой половецкой, не злыми татарами

Окровавлен священный родительский лик.

Александр Добролюбов — березынька белая

Плачет травной росою, лесным родником:

Ты катися, слеза, роковая, горелая,

Побратайся с былинкой, с ночным светляком!

Схоронись в буреломе с дремучим валежником,

Обернися алмазом, подземной струей,

Чтоб на братской могиле прозябнуть подснежником,

Сочетая поэзию с тайной живой.

Между 1919 и 1921

385

Я давно не смеялся, но в праздник Коммуны

Были губы мои алее знамен...