Сердце Единорога. Стихотворения и поэмы

И видел я, как Божья длань

Железный сумрак разогнала:

«Мужайся ты, встречая брань,

Как берега, набеги вала».

Праматерь Волга, тихий Дон

«Аминь» в ответ прогрохотали,

И Висла, сбросив капюшон,

Накрылась панцырем из стали.

Оборотился в кладенец,

Грозя потемкам, гребень мели...

О враг! Твердыню ли сердец

Испепелить твоей шрапнели?!

210. Небесный вратарь

Как у кустышка у ракитова,

У колодечка у студеного,

Не донской казак скакуна поил, —

Молодой гусар свою кровь точил,

Вынимал с сумы полотёнышко,

Перевязывал раны черные...

Уж как девять ран унималися,

А десятая, словно вар кипит...

С белым светом гусар стал прощатися,

Горючьими слезами уливатися:

«Ты прощай-ка, родимая сторонушка,

Что ль бажоная теплая семеюшка!

Уж вы, ангелы поднебесные,

Зажигайте-ка свечи местные, —

Ставьте свеченьку в ноги резвые,

А другую мне к изголовьицу!

Ты, смеретушка — стара тетушка,

Тише бела льна выпрядь душеньку».

Откуль-неоткуль добрый конь бежит,

На коне-седлеце удалец сидит,

На нем жар-булат, шапка-золото,

С уст текут меды — речи братские:

«Ты признай меня, молодой солдат,

Я дозор несу у небесных врат,

Меня ангелы славят Митрием,

Преподобный лик — Свет-Солянским.

Объезжаю я Матерь-Руссию,

Как цветы вяжу души воинов...

Уж ты стань, солдат, быстрой векшею,

Лазь на тучу-ель к солнцу красному.

А оттуль тебе мостовичина

Ко маврийскому дубу-дереву, —

Там столы стоят неуедные,

Толокно в меду, блинник масленый;

Стежки торные поразметены,

Сукна красные поразостланы».

<1915>

211

Гей, отзовитесь, курганы, —

Клады, седые кремли, —

Злым вороньем басурманы

Русский рубеж облегли!

Чуется волчья повадка,

Рысье мяуканье, вой...

Аль булавы рукоятка

С нашей не дружна рукой?

Али шишак златолобый

Нам не по ярую бровь?

Пусть богатырские гробы

Кроет ковыльная новь, —

Муромцы, Дюки, Потоки

Русь и поныне блюдут...

Чур нас! Вещуньи-сороки

Щёкот недобрый ведут.

В сутемень плачут гагары,

Заяц валежник грызет, —

Будут с накладом товары,

Лют на поганых поход.

Гром от булатных ударов

Слаще погудной струны...

Радонеж, Выгово, Саров, —

Наших имен баюны.

Гей, отзовитеся, деды, —

Правнуков меч не ослаб!

Витязю после победы

Место в светелке у баб.

Ждут его сусло, что пенник,

Гребень-шептун перед сном,

В бане ж духмянистый веник,

Шайка с резным ободком.

Хата чужбины не плоше,

К суслу ж кто больно охоч, —

С первой веселой порошей

Зыбку для первенца прочь.

Ярого кречета раны

Сыну-орлу не в изъян...

Мир вам, седые курганы,

Тучи, сказитель-бурьян!

<1915>

212

Облиняла буренка,

На задворках теплынь,

Сосунка-жеребенка

Дразнит вешняя синь.

Преют житные копны,

В поле пробель и зель...

Чу! Не в наши ли окна

Постучался апрель?

Он с верббю монашек,

На груди образок,

Легкозвоннее пташек

Ветровой голосок.

Обрядись в пятишовку,

И пойдем в синь и гать,

Солнце — Божью коровку

Аллилуйем встречать.

Прослезиться у речки,

Погрустить у бугров!..

Мы — две белые свечки

Перед ликом лесов.

<1915>

213

Лесные сумерки — монах

За узорбчным Часословом,

Горят заставки на листах

Сурьмою в золоте багровом.

И богомольно старцы-пни

Внимают звукам часословным...

Заря, задув свои огни,

Тускнеет венчиком иконным.

Лесных погостов старожил,

Я молодею в вечер мая,

Как о судьбе того, кто мил,

Над палой пихтою вздыхая.

Забвенье светлое тебе,

В многопридельном хвойном храме,

По мощной жизни, по борьбе,

Лесными ставшая мощами!

Смывает киноварь стволов