Сердце Единорога. Стихотворения и поэмы

Волна финифтяного мрака,

Но строг и вечен Часослов

Над котловиною, где рака.

<1915>

214

Кабы я не Акулиною была,

Не Пахомовной по батюшке слыла,

Не носила б пятишовки с галуном,

Становицы с оподольником,

Еще чалых кос под сборником,—

Променяла бы я жарник с помелом

На гнедого с плящим огненным ружьем,

Ускакала бы со свёкрова двора

В чужедальщину, где вражьи хутора,

Где станует бусурманская орда,

Словно выдра у лебяжьего гнезда;

Разразила бы я огненным ружьем

Супротивника с нахальщиком-царем:

«Не хвались-де, снаряжаючись на рать,

На крещеную мирскую благодать,

Лучше выдай-ка за черные винь,1

Из ордынской государевой казны

На мужицкий полк алтынов по лубку,

А на бабий чин камлоту по куску,

Старикам по казинетовым портам,

Бабкам-клюшницам по красным рукавам;

Еще дитятку Алёшеньке

Зыбку с пологом алёшеньким,

Чтобы полог был исподом канифас,

На овершье златоризый чудный Спас,

По закромкам были б рубчаты мохры,

Чтобы чада не будили комары,

Не гусело б его платьице

В новой горенке на матице!»

215

Рыжее жнивье — как книга,

Борозды — древняя вязь,

Мыслит начётчица-рига,

Светлым реченьям дивясь.

Пот трудолюбца-июля,

Сказку кряжистой избы —

Всё начертала косуля

В книге народной судьбы.

Полно скорбеть, человече,

Счастье дается в черед!

Тучку — клуб шерсти овечьей

Лешева бабка прядет.

Ветром гудит веретнище,

Маревом тянется нить:

Время в глубоком мочище

Лен с конопелью мочить.

Изморозь стелет рогожи,

Зябнет калины кора:

Выдубить белые кожи

Деду приспела пора.

Зыбку, с чепцом одеяльце

Прочит болезная мать,—

Знай, что кудрявому мальцу

Тятькой по осени стать.

Что начертала косуля,

Всё оборотится в быль...

Эх-ма! Лебедка Акуля,

Спой: «Не шуми, чернобыль!»

<1915>

216

Не в смерть, а в жизнь введи меня,

Тропа дремучая лесная!

Привет вам, братья-зеленя,

Потемки дупел, синь живая!

Я не с железом к вам иду,

Дружась лишь с посохом да рясой,

Но чтоб припасть в слезах, в бреду

К ногам березы седовласой,

Чтоб помолиться лику ив,

Послушать пташек-клирошанок,

И, брашен солнечных вкусив,

Набрать младенческих волвянок.

На мху, как в зыбке задремать

Под «баю-бай» осиплой ели...

О пуща-матерь, тучки прядь,

Туман пушистее кудели.

Как сладко брагою лучей

На вашей вечери упиться,

Прозрев, что веткою в ручей

Душа родимая глядится!

<1915>

217

В овраге снежные ширинки

Дырявит посохом закат,

Полощет в озере, как в кринке,

Плеща на лес, кумачный плат.

В расплаве мхов и тине роясь,—

Лесовику урочный дар,—

Он балахон и алый пояс

В тайгу забросил, как пожар.

У лесового нос — лукошко,

Волосья — поросли ракит...

Кошель с янтарною морошкой

Луна забрезжить норовит.

Зарит... Цветет загозье лыко,

Когтист и свеж медвежий след,

Озерко — туес с земляникой,

И вешний бор — за лаптем дед.

Дымится пень, ему лет со сто,

Он в шапке, с сивой бородой...

Скрипит лощеное берёсто

У лаптевяза под рукой.

<1915>

21

8Уже хоронится от слежки

Прыскучий заяц... Синь и стыть,

И нечем голые колешки

Березке в изморозь прикрыть.

Лесных прогалин скатерётка

В черничных пятнах, на реке

Горбуньей-девушкою лодка

Грустит и старится в тоске.

Осина смотрит староверкой,

Как четки, листья обронив;

Забыв хомут, пасется Серко

На глади сонных, сжатых нив.

В лесной избе покой часовни —

Труда и светлой скорби след...

Как Ной ковчег, готовит дровни

К веселым заморозкам дед.

И ввечеру, под дождик сыпкий,

Знать, заплутав в пустом бору,

Зайчонок-луч, прокравшись к зыбке,

Заводит с первенцем игру.

<1915>

219

Судьба-старуха нижет дни,

Как зерна бус — на нить:

Мелькнет игла — и вот они,

Кому глаза смежить.