Сердце правящего дракона

Мужчине хватило всего несколько секунд, чтобы осознать, что что-то не так.

Очень мягко меня отстранили, но не выпустили из объятий. Подбородка коснулись и голову осторожно, но непреклонно подняли выше. Наши взгляды встретились. Мой, печальный, и его, из нежного и любящего стремительно становящийся встревоженным, вопросительным и мрачнеющим.

– Кто тебя обидел, Ари? – спросил дракон со всеми теми же эмоциями, что ясно и ярко, как на страницах раскрытой книги, отражались в его глазах.

Я слабо улыбнулась в ответ на его своеобразную заботу, покачала головой, говоря, что никто меня не обижал, и с губ слетело:

– Всё в порядке, я просто была…

– С кронпринцем, – ему не требовалась моя абсолютная откровенность, чтобы делать верные выводы.

Промолчала. Получивший молчаливое подтверждение своей правоты, Карам дарт аль-Хаенг потемнел ещё сильнее, в синих глазах с красивыми золотыми переливами верно начали собираться чёрные грозовые тучи. Но он сдержал эмоции и порывы и лишь спросил:

– Расскажешь, что случилось?

Вздохнула, даже не представляя, как о таком можно рассказать, если даже думалось с трудом, но всё же кивнула. Мне не хотелось ничего скрывать от Нэрена. Наверно, в том числе и потому, что он сам ничего не скрывал от меня. Даже эмоции не прятал.

Но говорить вот так, сразу и прямо, оказалось довольно сложно. Я попыталась, открыла рот, но вздох вышел судорожным, горло сдавило изнутри, и так больно стало, так холодно. На глаза навернулись слёзы, хотя казалось, что уже всё, момент пережит, и плакать я точно не буду.

Нэрен не стал больше ни о чём спрашивать. Видя мою реакцию, он без слов притянул ближе, прижал мою голову к своей груди, поделился своим внутренним теплом, которого так не хватало… Я и сама об этом не подозревала, поняла вот только сейчас, дрожа всё сильнее, и слова, хриплые и путанные, сами полетели откуда-то из глубины, из самых потаенных уголков, в которое не заглядывала даже я.

– Мои родители… я не знаю, кем они были, я даже не помню их имён. Только знаю, что они были очень добрыми и любили меня очень сильно, любили так, как никто и никогда. А потом… стало холодно, одиноко и страшно. Я два года жила в приюте, окруженная жестокими людьми и такими же одинокими детьми, как и я. Два года холода, одиночества и не утихающей боли внутри… а потом на пороге нашего приюта появился Аластар Вескер. Он, большой и сильный, до ужаса напугал весь приют, всех детей и воспитателей, но почему-то не меня. Когда из полусотни человек именно меня он забрал с собой и принёс в свой большой императорский дворец, я почувствовала то тепло внутри, что считала навсегда исчезнувшим. Он… любил меня…

Дыхание перехватило, рёбра стиснули, как тиски, мешая говорить и даже дышать.

– Ничего, – шепнул ласково гладящий мои волосы Нэрен, который в этот самый момент всецело разделял то, что рвало мою душу, – продолжай, моя девочка.

И я продолжила, хотя казалось, что сил не осталось даже на одно слово.

– Я действительно думала, что он любит меня. Он… и Эрик… – меня уже не трясло – просто неконтролируемо колотило. – Я думала, что снова обрела семью, которой мне так не хватало. Но оказалось… оказалось, что я была лишь оружием в руках императора, и когда Эрик открыл мне глаза на то, что творилось моими руками… Я думала, что сойду с ума, Нэрен. Я не хотела… Я не знала…

Перед глазами вспышками молний замелькали обрывки прошлого: изможденные, обессиленные тела драконов, оказавшихся в ловушке без возможности применить магию и спастись на территории нашей страны… мужчины, женщины, дети и старики, раненные и голодающие, спасающиеся в лесах и заброшенных деревнях… многочисленные казни, совершавшиеся по моей наводке и на моих глазах… трупы, трупы, трупы – бесконечное число мёртвых драконов и людей, погибших в бесполезной войне, начатой обезумевшим магом.

– Тш-ш, – горячие руки сжали крепче, словно силясь удержать мою истерику и забрать себе часть боли, – я знаю, Ари, я знаю…

– Имп-п-ператор исп-пользовал меня, – зубы застучали, – Эрик ненавидел много лет, а п-п-потом… потом появилась Кели, и общая цель объединила нас с Эриком. Они двое – единственная семья, которая у меня есть. Они для меня самые родные и близкие, а сегодня Эрик, он сказал, что… что…

– Что любит тебя, – мягко произнёс Нэрен.

Без обиды, ревности, недовольства или злости.

Я вздрогнула, всхлипнула и замерла.

– Ты боишься, что он возненавидит тебя, – ощутив, как я среагировала на его слова, продолжил дракон согревающим успокаивающим голосом, – что не примет твой выбор и отвернётся. Не отвернётся, Ари. Да, ему будет сложно принять и понять, возможно, он так никогда и не сможет этого сделать, но ты для него семья в той же мере, как и он для тебя. А от семьи не отказываются, моё солнце.

Глубокий судорожный вдох сотряс грудь и… дышать стало легче, а на душе – чуточку спокойнее.

– Я боюсь, что причинила ему боль, – призналась тихо.

– Причинила, – подтвердил Нэрен. И продолжил раньше, чем я задрожала вновь. – Но она утихнет, когда он поймёт, что ты искренне счастлива не с ним, а его собственное сердце начнёт биться для другой. Любовь убивает, но любовь же исцеляет.

– Откуда ты знаешь? – спросила, медленно отогреваясь и успокаиваясь в кольце его рук.

– Я же золотой дракон, мы всё знаем, – совершенно серьёзно заявили мне.

Улыбнулась, слабо и устало, прикрыла глаза, расслабляясь на его груди, и задала ещё один вопрос:

– Как так вышло, что ты родился чёрным и стал золотым?

Ждала честный ответ или хотя бы рассуждение на эту тему, но услышала чуть-чуть нахальное:

– Я много читал и стал очень умным и мудрым. Боги решили, что негоже пропадать такому таланту, и озолотили меня в самом буквальном смысле.

Это звучало до того абсурдно и нагло, что рассмеялась я как-то совсем невольно. Вышло хрипло и коротко. И ощутила, как совсем на чуть-чуть расслабилась грудь окаменевшего дракона, а сердце сменило ритм с гулкого и тяжелого на более свободный и ускоренный.

– Получается, нам с тобой суждено было встретиться, – спустя несколько минут становящейся всё более умиротворённой тишины заключил Нэрен.

Поняла, что тепло и уют после случившегося эмоционального срыва начали усыплять прямо стоя. Открыв глаза, взглянула поверх руки мужчины на камин с огнём внутри, на отбрасываемые пламенем отблески и уточнила:

– Почему ты сделал такой вывод?

Нежно поцеловав в макушку, дракон ласково ответил:

– Мы с тобой два замёрзших одиночества. Тебя притянул огонь моего дракона, меня – тепло твоей души.

Тепло твоей души. Хорошие слова. Красивые, искренние и очень приятные. И логика в его словах была, как и во всех предыдущих – возможно, мы просто пытались согреться. Мы оба. Брели сквозь зимнюю ночь долгие годы, пока не разглядели во мгле огоньки – я его, а он меня.

– Выходит, у нас не было шанса на спасение друг от друга, – пошутила неуклюже, силясь завершить этот момент позитивно.

Вот только Нэрен шутку не поддержал.

– Мы стали спасением друг для друга, – выдохнул он тихо-тихо, поцеловал вновь и мягко отстранил, но не выпустил, а развернул на месте, показывая накрытый для двух персон стол прямо перед огнём. – У нас в восточных поселениях принципиально игнорируют обеденные залы. В небольших домах их просто не делают, в особняках и замках строят и специально там не едят.