Сердце Скал

Ричард откинул крышку шкатулки, ожидая увидеть сверток бумаг. Но внутри было пусто. На дне обнаружились только две вещи: фамильный кинжал, который Алва вывернул из его руки в ночь покушения, и кольцо с гравировкой, полученное Ричардом от эра Августа. Юноша недоуменно потряс шкатулку, простучал ее, поискал двойное дно, скрытые отделения…

Никаких инструкций в шкатулке не было.

___________________

[1] Придите, восславим [Создателя] (старогальтарскому языку соответствует латынь).

[2] Хозяин дома? (В роли алатского языка выступает венгерский).

[3] Да!

[4] Я ищу старого друга.

Глава 3. Агарис. 3

3

— Благословите, ваше высокопреосвященство.

— Да пребудет с вами милость Создателя нашего, сын мой. — Кардинал, невысокий и полноватый, возложил руку на низко склоненную голову Дика и почти сразу же прибавил светским тоном, окидывая внимательным взглядом лицо и простую одежду своего посетителя: — Я бесконечно рад приветствовать у себя такого верного сына нашей церкви, как вы, герцог Окделл.

Повинуясь приглашающему жесту, Ричард сел в резное деревянное кресло. Рабочий кабинет магнуса Ордена Милосердия и кардинала-аудитора Святейшего Трибунала был просторным и светлым: в высокие окна лилось солнце, на стенах блестела белая краска, изящная мебель казалась одновременно прочной и воздушной. Картины на религиозные сюжеты дышали спокойствием и умиротворенностью, а святые на них смотрели холодно и мудро. В этой обстановке Дик казался самому себе нелепым темным пятном. Едва сняв с себя чужие пестрые тряпки (до чего же алатцы любят яркое!), Ричард не стал возвращаться к костюму оруженосца. К счастью, у Дома Ветра и Дома Скал был один общий цвет, поэтому он заказал себе черное платье, которое лишь слегка оживляло кружево рубашки.

— Что привело вас в Святой город, ваша светлость? — непринужденно начал разговор кардинал, усаживаясь назад в кресло, с которого поднялся, чтобы встретить гостя.

Дик вздохнул. Он осознавал, что его слова прозвучат странно, но все-таки ответил с предельной искренностью:

— Епископ Оноре, ваше высокопреосвященство.

До сих пор Агарис существовал в сознании Ричарда лишь картинками со старых гравюр, виденными им в детстве, но два дня назад, когда он миновал Северные ворота, расположенные на отрогах Танкредова холма, ему показалось, что Святой город смотрит ему в лицо знакомым взглядом покойного епископа. Дик знал, что в любом случае приехал бы сюда. Ни один эсператист не может проехать мимо Собора Ожидания, чей величественный купол возносился над всеми здешними дворцами и строениями, мимо знаменитой на весь свет капеллы «Ожерелье миров» и Базилики Блаженных. И все-таки дело было не только в них. Дик затруднялся выразить свои чувства, но кардинал смотрел на него выжидающе, и юноша заговорил, тщательно подбирая слова:

— Я был в Олларии, когда епископ Оноре приехал в столицу… и присутствовал на диспуте в церкви святой Октавии. Позже его преосвященство принял мою исповедь и очистил меня от грехов – впервые с тех пор, как я покинул дом. Когда я узнал о его смерти… Я не мог поверить, что его преосвященство избежал Октавианской резни только для того, чтобы стать жертвой подлого убийства!

Кардинал взглянул на Дика с ласковым участием. У него было приятное умное лицо, обрамленное седыми волосами, крупный, твердый подбородок, проницательный взгляд и подвижные, немного лукавые губы, которым удивительно шла благожелательная улыбка.

— Я знаю от брата Пьетро, — мягко сказал он, — что вы и ваш господин приютили у себя епископа во время погромов в Олларии. Вероятно, герцог Алва прислал вас узнать об обстоятельствах трагической гибели моего достойного брата?

— Боюсь, что нет, ваше высокопреосвященство, — ответил Ричард с небольшим замешательством. — Герцог Алва сказал мне, что он не интересуется агарисскими епископами.

Улыбка исчезла с губ кардинала. Он еще раз внимательно взглянул на Дика.

— Но вы приехали по его поручению?

— Монсеньор разрешил мне покинуть Талиг, — твердо сказал Ричард. — Но с какой целью он выдал мне это разрешение мне неизвестно.

Взгляд кардинала стал испытующим. Он откинулся на спинку кресла и потребовал:

— Объяснитесь, ваша светлость.

— Я воспитан в истинной вере, ваше высокопреосвященство, — начал Ричард, с трудом контролируя голос, чтобы он не дрожал от волнения. — Мой духовник, отец Маттео, всегда призывал меня твердо полагаться на матерь-церковь. Я впервые в Святом городе. Я оказался здесь без совета и помощи и нуждаюсь в руководстве. Я приехал просить всего этого у епископа Оноре. Его преосвященство убит, это правда, но я надеюсь, что его дух продолжает жить в Ордене Милосердия.

Ричард устремил взгляд на орденский знак на груди кардинала, и преемник Юнния непроизвольно коснулся рукой небольшого серебряного голубя, едва выделявшегося на фоне светло-серой сутаны. Лицо кардинала слегка изменилось, приняв строгий вид Верховного аудитора.

— Продолжайте, — велел он.

— В прошлом месяце герцог Алва распорядился выслать меня в Алат, — просто признался Дик.

— В Алат? — спросил кардинал, по-видимому пораженный.

— Да, — подтвердил Дик. — У меня есть пропуск, подписанный монсеньором, но нет никаких других инструкций. Правда, на словах мне было велено ехать в Граши.

— В Граши! — воскликнул кардинал многозначительно. Определенно, он лучше Дика понимал распоряжения Алвы. Юноша открыл было рот, чтобы спросить о смысле предписания, но в это мгновение кардинал встал из-за стола и принялся расхаживать по кабинету.

— И что же? — спросил он, что-то обдумывая. — Вы были в Граши?

— Нет, ваше высокопреосвященство. На границе меня догнал мой слуга. Он сообщил мне, что за мной послана погоня, и что в Граши мне готовится западня. Поэтому я решил сначала отправиться в Агарис, чтобы просить совета у вас. Я подумал, что если Кантен Дорак не постеснялся убить святого, то со мной он тем более не станет церемониться.

Кардинал остановился.

— А почему вы подозреваете Дорака? — полюбопытствовал он.

— Я видел Октавианскую ночь, ваше высокопреосвященство. И… — неуверенно продолжал Ричард, вспоминая список, показанный ему эром Августом, — у меня есть другие основания считать, что Дорак намерен разделаться со мной.

Эр Август говорил, что Алва настоял на вычеркивании имени Окделлов. Но теперь, когда эр отрекся от своего оруженосца, у Дорака были развязаны руки.

Кардинал продолжал расхаживать по кабинету, машинально поглаживая своего голубя.

— Вы уже виделись с его высочеством принцем Раканом? — неожиданно спросил он.

— Нет, — ответил Дик с удивлением. — Я счел это слишком опасным.

— Почему? — повернулся к нему кардинал. — Разве ваш покойный отец не был его горячим сторонником?

— Ваше высокопреосвященство, — ответил Дик, немного сбитый с толку направлением, которое принимал разговор, — мой отец стал бы горячим сторонником всякого, кто помог бы ему остановить разорение Надора. Когда Надорские штаты не вотировали налога, которым обложил нас Дорак, их разогнали силой. Что оставалось делать моему отцу? Только взяться за оружие. Неужели мы должны называть своим королем того, чьи министры грабят старейшую провинцию страны, как варвары?