Сердце Забытых Земель

Покинув гостеприимный тупик, мы, двигаясь строго по карте, позабыв все мальчишеские выкрутасы и надежды отыскать что-нибудь необычного, направились к выходу. Как пробубнил тогда Док, в старых приключенческих книгах обязательно упомянули бы, что мы движемся к единственному спасению наших смятенных и угнетенных рассудков. Тут я бы мог поспорить — да мне тоже уже было крайне неуютно в этих казематах, но в принципе я держался чуть подвялым огурцом. Бом тоже был неплох. А вот Дока и Храбра прямо подкосило под корень, и мы торопились как могли. Стоит упасть духу и тут же явится зябкое Затухание…

И вот мы, останавливаясь лишь для неизбежных сражений и сделав только одну, но большую «паузу оживления», как выразился Бом, чтобы временно вернуть в мир живых большой отряд авантюристов, провели с ними полчаса в задушевной беседе, обменялись именами, веселыми байками, оплатили им рубинами науку воинских и лекарских умений, после чего двинулись дальше. Все вышеперечисленное касалось только и только трех моих друзей, а я все это время отсиживался в широкой трещине под потолком, ибо мой новый облик привел бы к знакомству не с новыми друзьями, а с их топорами и кольями. Слишком уж я походил если не нежить, то на максимально мрачную нечисть.

Мы неплохо подняли уровни, я с огромным удовольствием пользовался апнутой магией, а попутно закончил малый мертвосев, только успел обрадоваться и собрался было прочитать, что же мне это дало, как Храбр остановился на очередном скрещении подземных осточертевших коридоров, сверился с картой, прикинул направление и в большой задумчивости остановился перед двумя идущими почти параллельно проходами. Левый, узкий, низкий и к тому же неправильной формы, будто его вырубал кривой на один глаз гном пьянчуга, судя по карте был тот, что нужен. Он извилистой длинной линией шел все выше и выше, пересекался примерно десятком других проходов и выводил к месту именуемому Задний Зев — что уже изрядно удивляло, если вдуматься. А там уже и выход. Второй же коридор по карте прослеживался лишь частично, но шел туда же, был шире, потолок выше, пол ровнее, а рядом, как оказалось, имелась радующая воспаленный взор приписка «тут быстрее!».

Вот эта приписка и парализовала сначала Храбра, а затем в кому жадности впал и Бом, обнаруживший на полу широкого коридора несколько крупных рубинов и серебряных монет, а через несколько шагов мертвого и восставшего авантюриста, в чьих останках, после его повторного жестокого убиения, обнаружилась записка, гласящая, что планируют оставить ее рядом с масляной лампой на перекрестке, для чего посылают Любра Неудачника, а также оповещают, что мешок с добычей прохудился, в отряде слишком много тяжелораненых, лекарь мертв и они идут быстрым коридором к выходу и к Тэлбрису, где всех их ждет спасение и тепло. Остальных просят поспешать следом и как можно быстрее, если не желают опоздать на праздничное пиршество.

Храбр и Бом встали в позу вдохновенных ораторов и принялись вещать. Дока им убедить не удалось — лекарь уперся и аж до хрипоты и призыва всех мертвяков округи орал, что менять маршрут тупо, что это против тех самых правил Данжа, которые мы недавно воспевали и нарушаемое правило гласит, что возвращаться обратно надо всегда лишь уже хоженым и проверенным путем!

Но меня эти небритые негодяи все же убедили… додавили… я поддался и проквакал приказ идти широким коридором… Мы вернули походное построение и рванули дальше, считая лестницы и повороты, стараясь экономить факелы и буквально снося мелкие группы врагов. За все время я поднял шесть уровней, остальные не меньше, но мы набрали такой темп, что времени распределить их не было. Все что я успевал, так это следить за статусами напарников и собственным, ну и пихал кладошины в каждую подходящую щель — а таких было очень и очень мало. Еще дважды меня догонял «штормовой порыв», влияющий лишь на меня. Я летел кубарем, меня поднимали, и мы бежали дальше, даже не оглядываясь, чтобы проверить не топает ли следом страшный рыцарь.

И когда мы преодолели уже примерно три четверти дистанции, когда воздух вокруг перестал быть затхлым и изрядно посвежел, когда на стенах появились обильные влажные разводы и зеленый с красным мох, тут же пожранный Бомом, случилось то, о чем оракулом каркал Док — мы нарвались на проблему. На большую проблему!

Мы выскочили в небольшой колоннадный зал, сделали несколько прыжков, запоздало замедлились и… одновременно случилось сразу две вещи. Во-первых, к нам с лязгом и хрустом повернулась примерно сотня мертвяков, а над ними вспухли яркие магические светочи, факелы и наконечники стрел. Надо полагать для пущего эффекта и у них получилось. А во-вторых, за нами обрушился свод зала, отрезав путь назад.

Сотня мертвецов. И четверо замученных авантюристов. Лицом к лицу.

Дальше…

Да дальше все было как в тумане. Все помнится какими-то рваными обрывками, вспышками. Ревущий бом, размахивающий дубиной как косарь в поле, чтобы пробить нам проход сквозь поле костяной смерти. Летящие во все стороны разбитые скелеты, кричащий Храбр, бросивший все силы на защиту Дока, я, пользующийся только лассо, так как нет времени бить врагов, я могу лишь отдергивать друзей из-под неминуемых ударов клинками или магией, да также заботиться о себе самом. Нескончаемые прыжки из стороны в стороны, внезапные перебежки, заставляющие врагов перестраиваться в другую сторону, что давало нам передышку. А затем, когда мы подняли еще по три уровня, когда мы почти погибли, когда исчерпали все зелья, я зажег лампу Отваги. И стоило это сделать, нежить тут же отхлынула, открывая нам проход, мы помчались что есть силы, а под нами затряслись ярусы проклятого рубинового рудника. Землетрясение… очень сильное, внезапное и явно связанное с лампой. Ее я погасил сразу же, как только мы выбежали в единственный проход. Но было уже поздно и за нами продолжили обрушаться колонны, а следом и подпираемые ими своды. А еще за нами помчались удивительно быстрее и завывающие как бешеные волынки неизвестные создания, похожие на пустой реющий плащ с капюшоном, в котором клацал зубами череп с пылающими яростным синим огнем глазницами. Из боковых коридоров выплескивалась нежить, сразу же бросающаяся в погоню, а мы бежали и бежали, перепрыгивали щели узкие и широкие, оббегали груды камней и придавленными ими скелеты и… наконец коридор кончился, а мы оказались на насмешливом обрыве, за которым разверзлась ярко освещенная солнышком снежная бездна…

Думать времени не было. Док пытался. Но времени не было. А когда остальные тоже вдруг решили прикинуться пыльными мыслителями, я рявкнул приказ и первым шагнул в пропасть…

И вот мы здесь…

А где мы вообще?

Чтобы это выяснить, нам пришлось сначала вытащить себя из глубокого снежного плена, вскарабкаться по довольно крутому скользкому склону, подняться на узкий гребень и уже оттуда осмотреться. Впрочем, еще до достижения гребня мы пару раз оглядывались, а разок даже остановились, чтобы дать усталым разумам «схватить» статичную картинку. Ну и скриншотов наделали.

Кратер. Ледяной глубоченный кратер, в ширину всего ничего, а вот в длину… да только темные боги знают его длину. Глубина не меньше двухсот метров — и каждый из них мы проползли в стремлении выбраться. Одной стороной ямища примыкает к обледенелой скале, за которой скрываются покинутые нами недра проклятых рубиновых рудников. Мы поднялись по противоположному склону, благо до него всего ничего.

Все свободное пространство будто ледяной мотыгой выбитого кратера было заполнено каменными и ледяными скульптурами умерших людей, эльфов, гномов, орков и даже ахилотов. Что страшнее всего, ни один лик не был спокойным — тут не было и намека на умиротворенные посмертные маски, снимаемые с покойников в прежние времена. Здесь царил максимально реалистичный накал эмоций… и я бы не хотел пережить ни одну из них, хотя, как мне думается, однажды все же придется. Ведь все мы умираем, верно? И в цифровых мирах, и в реальном рано или поздно серая пелена опустится, чтобы больше не подняться. И столь фаталистичные мысли в моей голове были вызваны отчасти усталостью, но в основном навеяны искаженными в посмертной гримасе ликами. Неизвестный скульптор запечатлел именно его — миг смерти. И даже позу смерти. Вытянувшиеся в струнку, скрюченные, схватившиеся за грудь, за голову, за горло, за живот, высунувшие распухший язык скульптуры были разбросаны в снежном хранилище без какого-либо порядка и от этого становилось еще страшнее. Фигуры всех размеров — от статуэтки в локоть длиной до шестиметровых привалившихся к скале исполинов. И сколько я не обозревал эти фигуры, я не увидел ни одной насильственной смерти — она пришла к ним изнутри.

— Какие-то болезни? — тихо предположил Док, лежа на склоне и держась за мою облепленную снегом ногу — Вижу инфаркт вон у того пухлячка как из рекламы пиццы…

— Вряд ли — глухо обронил сверху Бом — Тут скорее отравления различными ядами. Вон того венценосную ледышку в короне видите? Гляньте что у него в правой руке. И вон у того с виду вельможи в дорогой одежде прямо под нами — с лысиной. У него тоже самое в пальцах. И вон там…

Храбр не удержался от изумленно вскрика:

— Ох ты! И точно! Он почти везде!

Теперь увидел и я. Когда Бом буквально указал на эту незначительную деталь, она стала максимально очевидной. У примерно полусотни видимых нами в солнечном свете статуй в руке был зажат ледяной кубок — один и тот же, искусно выточенный, с выпуклыми узорами, а сама посудина казалась скорее хрустальной, чем ледяной.

— Или отравления одним и тем же артефактом — добавил Бом и в его голосе зазвучало сожаление — А если он где-то здесь — среди всех этих статуй? Или в снегу… Если разделить пространство на сектора и начать просеивать снежок, то…