Серебро в костях

— У Катрионы есть своя теория, которую вы, как я понимаю, слышали достаточно эмоционально изложенной, — сказала Олвен. — Некоторые из моих сестёр согласны с ней. Другие считают, что земля заболела, потому что Богиня отвернулась от нас после кровопролития.

— А как насчёт друидов? — спросила я. — Вы говорили, что они поклонялись Повелителю Смерти и использовали магию, которую он им дал, — что они устроили резню детей. Почему они не главные подозреваемые?

— Они вполне могут быть причиной наших бед, — согласилась Олвен. — Но нас воспитывали в вере, что выбор ведьм был худшим из двух предательств, потому что он исходил от тех, кого наши наставники любили и доверяли больше всего.

— Это абсурд, — фыркнула я.

— Возможно, — тихо сказала Олвен. — Но боль принимает множество обличий — гнев, подозрения, страх. Когда мои сёстры и я были призваны Богиней, нам пришлось оставить свои семьи и дома, чтобы прийти в башню на обучение. Верховная Жрица Вивиан стала для нас второй матерью. Она научила нас всему, что мы знаем о Богине, магии и ритуалах. Но её скорбь по поводу Отречения стала частью этого наследия. От неё трудно отказаться, потому что это ощущается, как отказ от самой Вивиан.

— Постойте, — вмешался Кабелл. — Вивиан? Была ли больше, чем одна Верховная Жрица с этим именем?

— Только одна, — подтвердила Олвен с грустной улыбкой. — И, отвечая на ваш следующий вопрос, да, ей было сотни лет на момент смерти. Возможно, почти тысяча, если измерять её жизнь по вашему времени.

— Даже с учётом различных временных линий, — сказала я, чувствуя облегчение, что хотя бы что-то подтвердилось, — даже ведьмы столько не живут. Как она смогла это сделать?

— Магия обета Богине, который мы все даём, становясь жрицами, поддерживала её жизнь до тех пор, пока не родились девять новых жриц, — объяснила Олвен. — Отречение оставило шрам на сердце Вивиан, и она так и не простила тех, кто это устроил. Некоторые из моих сестёр унаследовали её чувства, хотя и не в такой мере.

— А вы? — спросила Нева.

— Я понимаю, почему ведьмы сделали то, что сделали, хотя не могу это оправдать, — ответила Олвен. — И знаю, что сэр Бедивир чувствует то же самое.

— Безусловно, — подтвердил старый рыцарь, задумчиво прислонившись к дверному косяку. — Жадность друидов была столь велика, что я уверен: они пожелали бы зла Авалону, если бы не смогли им править.

— Есть ли доказательства в ту или иную сторону? — спросил Кабелл. — Разве магия смерти не ощущается иначе, чем та сила, которую используем мы?

— Не могу сказать, — призналась Олвен. — У нас есть лишь одна другая зацепка.

Она подошла к полкам, пробегая пальцами по корешкам книг и свитков, пока не достала небольшой том с толстыми страницами из пергамента, грубо перевязанный узелковой нитью. Ясновидение переливало символы на первой странице в понятные слова: Мудрость Матери.

— Вот, — сказала она, перевернув увеличительное стекло перед своим глазом. — Три магии, которых следует бояться: проклятия, рождённые гневом богов; яды, превращающие почву в пепел; и то, что оставляет сердце чёрным, а кости серебряными.

Олвен отложила книгу и направилась к рабочему столу, где достала длинные щипцы из кожаного чехла. Затем она сняла ткань с тяжёлой банки, открывая то, что оказалось усохшей человеческой головой.

— Ооо! — восхищённо ахнула Нева.

— Уф! — вырвалось у меня.

Олвен сняла крышку с банки, и воздух наполнился тошнотворным запахом разложения, усиленным зелёной слизью, в которой была погружена голова. С помощью длинных щипцов она извлекла голову и положила её на стол, не обращая внимания на отвращение, отразившееся на лицах в комнате. Даже Бедивир, повидавший немало ужасов, поморщился.

— Подойдите поближе, пожалуйста, — позвала Олвен.

Когда к ней приблизилась только Нева, Олвен удивлённо подняла взгляд.

— Не у всех есть такое увлечение подобными вещами, дорогая, — напомнил ей Бедивир с мягкой укоризной. — Возможно, предупреждение в будущем не будет лишним.

Старый рыцарь говорил с такой отцовской нежностью, что напряжение в комнате немного спало. По тому, как Катриона и Олвен смотрели на него, было очевидно, что они обожают его как отца.

— Я постараюсь побыстрее, чтобы пощадить ваши желудки, — пообещала Олвен.

Она взяла другой металлический инструмент и осторожно откинула остатки кожи на затылке головы. Под усохшим, сморщенным слоем плоти блеснуло чистое серебро, словно весь череп был окунут в расплавленный металл.

— Чёрт побери, — пробормотал Кабелл, наклоняясь ближе, чтобы рассмотреть находку. — Это происходит со всеми?

— Со всеми, и со всеми их костями, — подтвердила Олвен. Она перевела взгляд на Неву, которая с явным восхищением разглядывала череп. — Нева, может быть, вы поможете мне в исследованиях? Мои знания о проклятиях, увы, весьма ограничены, а записей у нас не так много.

— Конечно, — с энтузиазмом ответила Нева, её глаза расширились. — Уверена, мы сможем это разгадать.

Я удивлённо подняла брови. Такой оптимизм был неожиданным.

— Странно, не так ли? — задумчиво сказала Олвен, глядя на Неву. — Мы рождены на одном острове, одной Богиней, но пользуемся магией столь по-разному. Но я рада встрече с вами, Нева, и, хотя мои сёстры сейчас напуганы, я уверена, что со временем они разделят мою благодарность.

— Я могу назвать хотя бы одну, кто не согласится, — заметила Нева.

— Ей просто нужно время, — заверила Олвен. — Если я в чём-то абсолютно уверена, так это в том, что Богиня привела вас сюда. Всех вас.

Пока Олвен говорила, я следила за реакцией Бедивира. Старый рыцарь, повидавший немало смертей и тьмы, выглядел серьёзным и сосредоточенным. Его выражение ясно говорило: он тоже понимает, насколько всё это безнадёжно.

— И я рада этому, — добавила Олвен. — Потому что были дни, когда казалось, что Богиня отвернулась от нас. Но вот вы здесь. Путь открылся для вас.

В дверь раздался тихий стук, и в комнату вошла Беатрис, прижимая к груди свёрток.

— Ты снова пропустила ужин, — сказала она.

— Я была немного занята, — слабо оправдалась Олвен.

— А когда ты не занята? — мягко укорила её Беатрис.

Она развернула свёрток на столе, открывая кусок хлеба и порцию холодного серого рагу. У меня невольно потекли слюнки.

— Спасибо, сестра, — сказала Олвен.

— Не нужно благодарности, — ответила Беатрис. — Мне нужно знать, что ты заботишься о себе. Сегодня ты пойдёшь к источникам, верно? Кто-то из нас с радостью составит тебе компанию.