Серебро в костях

— Да-да, — отмахнулась Олвен.

Беатрис обернулась к нам.

— У меня есть приказ отвести вас к источникам, чтобы вымыться. Вам дадут одежду, которая будет меньше смущать окружающих, и отведут в отдельные покои для отдыха.

— А наши вещи? — спросила я.

— Вы найдёте их там, — подтвердила Беатрис. — Однако у нас появились вопросы относительно этого…

Она достала из сумки знакомый свёрток из пурпурного шёлка. Кабелл кашлянул, бросив мне взгляд, который ясно говорил: Сделай что-нибудь.

Эмрис поднялся с койки и заинтригованный подошёл. Я видела, как его брови медленно поползли вверх, когда Беатрис развернула свёрток и подняла Игнатия в свете свечей. Его покрытый коркой глаз, к счастью, оставался закрытым.

Вот беда. Я совершенно забыла про Игнатия. Как он не выпал за последние два дня, полных хаоса? И как его не украл Септимус?

Я сцепила руки за спиной, пытаясь сохранить невозмутимое выражение лица. Годы опыта научили меня: чем быстрее защищаешься, тем виновнее выглядишь.

— О, у меня тоже есть такой! — воскликнула Олвен с восторгом. Она вернулась к своим полкам, сняла ткань с одной из банок и с гордостью показала ужасного вида руку, плавающую в той же зелёной жиже.

Олвен сияла, довольная собой, а Беатрис содрогнулась.

— Ты делаешь это нарочно, правда? — слабым голосом спросила Беатрис.

— Никогда, — с невинным выражением ответила Олвен, закрывая контейнер.

Этот мимолётный момент дал мне достаточно времени, чтобы придумать стратегию: сыграть роль жертвы, а не подозреваемого.

— У вас не было права рыться в наших вещах, — сказала я.

— Разве? — парировала Беатрис. — Незнакомцы появляются на наших землях, и вы хотите сказать, что мы не имеем права убедиться, что они не принесли с собой оружие или ещё больше тёмной магии?

Позади неё молчаливо стоял Бедивир, всем своим видом поддерживая её слова. Он забрал Руку Славы у Беатрис, осторожно взявшись только за металлический держатель. Его верхняя губа презрительно скривилась.

— Какая магия связана с этим… предметом? Я чувствую её присутствие, но она не открывается.

Рука оставалась неподвижной, глаз — закрытым. Это было отражением того, насколько мрачна наша ситуация, и моё сердце немного потеплело от верности Игнатия.

— Это…? — прошептала Нева, осмеливаясь подойти ближе.

— Я всегда удивлялся, как вам удаётся… — начал Эмрис.

— Найти такой — э-э, искусно вырезанный подсвечник? — перебила я. — Очень правдоподобно, не правда ли?

— Очень, — согласилась Беатрис, подозрительно прищурившись. — И его магия?

— Чтобы усиливать его свечение, — ответила я.

— Моя сестра обожает все странное и ужасное, — с добродушной улыбкой заметил Кабелл.

— Люблю такое, — без запинки подхватила я. — Покажите мне мрачное, запретное, ужасное — главное, чтобы в нем не было злых духов.

Эмрис фыркнул от смеха.

— Почему, по-твоему, я столько времени провожу с этим отвратительным чудовищем? — сказала я, указывая на Эмриса большим пальцем.

— Ха, — отозвался он. — А я-то думал, что дело в моей отталкивающей личности.

Если бы я была на месте Беатрис, то заставила бы меня зажечь фитили и доказать свою историю про «подсвечник». Но она просто приняла мои слова на веру и передала Игнатия обратно.

— У Блохи похожее увлечение, — предупредила она, — и привычка собирать странные вещи. Так что я бы присматривала за ним на вашем месте.

Я почувствовала, как глаз Игнатия закатывается под веком, пока аккуратно завернула его обратно. Решив сменить тему, сказала:

— Вы упомянули что-то о купании?

— Да, — кивнула Беатрис. — Упомянула. Если вы присоединитесь ко мне?

— Вообще-то… — начал Эмрис. — Я совершенно измотан. Можно показать мне, где мы будем спать?

— Я провожу вас, — сказал Бедивир.

— Постойте, если можно, — вмешалась Олвен, задержав Эмриса за руку. — Если вы не слишком устали, могли бы вы взглянуть на мой сад? Возможно, растения пытаются что-то сказать, но я не могу это услышать.

Я сузила глаза, наблюдая за её рукой, лежащей на сгибе его локтя. Серьёзно? Это не могло подождать до утра?

Что-то сжалось у меня внутри, когда он кивнул. Я заставила себя опустить взгляд на пол. Эмрис никогда не упускал случая произвести впечатление, так что это не было сюрпризом.

Просто мы приехали сюда вместе — нас четверо. И мне казалось важным держаться вместе, пока мы не поймём, что происходит.

Но Кабелл положил руку мне на плечо и мягко направил к двери, прежде чем я успела что-либо сказать.

Дверь закрылась за нашим уходом, заглушая тихий смех Эмриса и ту слабую, но уютную ауру света, которая на миг защитила нас от холода и тьмы этого Иного мира.

И если мы на мгновение забыли о Детьях Ночи, то они о нас не забыли. Их крики прорезали тишину, доносясь с другой стороны старых каменных стен, словно тьма радовалась своей бесконечной ночи.

Глава 17

Беатрис вела нас через внутренний двор к двери, встроенной в стену крепости. Над нами, перегнувшись через парапет, стоял мужчина в доспехах, с любопытством наблюдая за происходящим. Позади него жаровня выбрасывала огонь в небо, но света от неё было ничтожно мало.

На резкий вздох Невы я оглянулась, и увиденное заставило меня остановиться. Огромная фигура, высотой почти в три метра, медленно двигалась вдоль каменной стены башни, направляясь к дереву, служившему её основанием и стволом.

Его тело напоминало грубый набросок человека, собранного из искривлённых ветвей и корней, с пустотами в местах мышц. При каждом шаге суставы скрипели и стонали. На голове у существа возвышалась корона из шипастых веток и листьев. А из его тела в местах стыков вырывался зелёный светящийся туман, освещая ночь.

Когда существо повернулось к нам, туман подсветил пустые глазницы. Лица у него не было — ни рта, ни глаз.

— Чёрт возьми, — прошептал Кабелл.

— Это Дери, — объяснила Беатрис, заметив, что мы остановились. — Хамадриада, связанная с Материнским деревом. Раньше у всех деревьев Авалона были свои хамадриады, а также дриады, чтобы помогать им, но… вы сами видели, что стало с этой землёй.