Серебро в костях

— Да? — спросил он, вертя на пальце стопку серебряных колец. — И кто же?

— Замечательный человек, которому досталась неудачная карта, — ответила я, бросив взгляд, который явно запрещал ему возражать. — Который, возможно, пахнет ослом, но обладает золотым сердцем.

Он едва улыбнулся.

— Спасибо, Тэмс.

— А теперь, — сказала я, понизив голос, — нам нужен план.

Кабелл отвернулся от тренировочной площадки, скребя пяткой сапога по земле.

— На самом деле нам нужно то, что нам всегда нужно в начале любого дела, — информация. О самой башне и о том, есть ли хоть малейший шанс на длительные вылазки за её стены.

Я предпочитала, когда мы работали вдвоём, но он был прав. В этом случае это было невозможно.

— Ты этим здесь занимаешься? — спросила я.

— Хотел поговорить с Бедивером о вчерашнем, — ответил он, скрестив руки на груди. — О том, как он сумел вернуть меня с края.

Я кивнула, стараясь игнорировать, как сжалось у меня внутри при упоминании о том, что произошло.

— Хорошая идея. На самом деле не помешает сблизиться с ним. Возможно, он знает другие пути отсюда.

— А ты? — спросил Кабелл. — Тебе не нужны советы, как заводить друзей?

— Ха-ха, — закатила я глаза.

— Кабелл!

Мы оба повернулись к тренировочной площадке. Бедивер махнул ему одним из деревянных тренировочных мечей.

— У меня есть для тебя клинок, парень.

— О, нет, — Кабелл покачал головой и сделал шаг назад. — Правда. Мне вполне хватает наблюдать.

Я толкнула его локтем в бок и крикнула:

— Он весь день ждал, когда ты подойдёшь!

Рыцарь оставил своих учеников и подошёл к нам. Его улыбка частично скрывалась за жёсткими прядями бороды. На нём сегодня была кожаная кираса, пропитанная маслом для смягчения, с лёгким запахом конского пота.

— Давай, парень. Нам не хватает одного для спаррингов, а я подозреваю, что это поможет тебе очистить голову от тревог.

Бедивер бросил ему тренировочный меч. Кабелл легко поймал его, но смотрел на оружие с неуверенностью, пока старый рыцарь возвращался к группе.

— Занимайте позиции! — громко приказал он.

— Информация, — напомнила я Кабеллу. — Твоя идея.

С громким вздохом Кабелл снял куртку и повесил её на перила рядом со мной. Он натянул рукава туники, закрывая татуировки, и закрепил их завязками на запястьях.

— Удачи, тигр, — сказала я, похлопав его по спине. — Сделай честь имени Ларков.

— Когда мы вернёмся домой, я выкину весь твой растворимый кофе, — ответил он сквозь сжатую улыбку.

Как бы уверенно и легко мой брат ни справлялся с нашим миром, странно было наблюдать, как он неуверенно присоединяется к группе, будто нервный ребёнок, пытающийся завести друзей на детской площадке.

— Молодец, парень! — послышался радостный возглас Бедивера. — Все, это мой друг Кабелл.

В кармане моей куртки что-то мягко надавило. Я успела вовремя схватить крошечную руку, прежде чем она успела выскользнуть наружу.

— Лучше, — сказала я, оборачиваясь. Губы Блохи обиженно надулись, когда она протянула мне вырезанную птичку. — Лучше пробовать что-то плоское или гладкое, пока не натренируешь ловкость.

Девочка сделала вид, что проигнорировала совет, прислонившись к ограде.

— Это твой брат там? Тот, который похож на пижона, что перепил мёда?

— Только я могу называть его пижоном, — ответила я, интуитивно угадывая значение слова. — К тому же он не так уж плох…

Мы обе обернулись к тренировочной площадке. Кабелл был явно не таким натренированным, как остальные. Его неуверенность выдавала привычка оставаться чуть позади, чтобы следовать за их движениями.

— Если ты так говоришь, — пробормотала Блоха, натягивая вязаную шапку пониже на уши.

С её грязным лицом, волнистыми бело-золотыми волосами и дурным нравом, я должна признать, что чувствовала некое сродство с Блохой.

— Ты не должна быть там с остальными? — спросила я, кивнув на других жриц.

— Кейт говорит, я ещё слишком мала, — буркнула Блоха, а потом, впечатляюще имитируя старшую жрицу, добавила: — «Ты должна учиться глазами, прежде чем руками», — говорит она.

— Ох уж этот… — я прикусила язык. — Ерунда. Лучший способ учиться — это практиковаться.

Блоха энергично закивала.

— Вот и я так всегда говорю!

— Ты говорила с Бедивером об этом? — спросила я, почуяв возможность. — Что у него вообще за история?

— Сэр Бедди? — Блоха оглянулась через плечо, разглядывая его. — Он ничего, пока не раздувает свои трубы о том, как служил этому старому, задрипанному трупу в славных битвах и всякой ерунде.

Я фыркнула, не сдержав смех.

— Это правда? — поняв, что она может не знать версию из смертного мира, я объяснила: — О том, что король Артур был привезён сюда, умирая, и погружён в зачарованный сон?

Всё это ради того, чтобы однажды вернуться, когда Англии понадобится помощь.

Блоха кивнула, грызя уже и так обкусанные ногти.

— У него в лесу есть шикарная гробница и всё такое. Не знаю насчёт возвращения, но он выглядит довольно гнилым. Удивительно, что он не обратился, как остальные мертвецы, но, по словам Олуэн, есть магия, которая защищает его и держит на грани жизни.

— Почему Бедивер всё ещё жив? — спросила я.

— Заклинание какое-то, — махнула рукой Блоха. — Он будет жить, пока королю это нужно, понимаешь.

Я понимала.

— Бедивер всегда жил здесь, в башне?

Она вытерла нос рукавом.

— Нет. Он жил один в маленьком доме рядом с гробницей сотни лет, а пришёл сюда только два года назад.

Впервые Блоха выглядела как ребёнок, которым она была. Её нижняя губа задрожала, когда пальцы крепко ухватились за перила.

— Когда появились Дети, — уточнила я.

Блоха шмыгнула носом.

— Когда Дети впервые восстали голодными, они пришли за людьми в садах и деревнях, которые раньше здесь были. И… за школой.

Когда-то здесь была школа. Эта мысль пробралась в сознание, пробиваясь сквозь ужас её слов, словно ледяная игла. Я не отдавала себе в этом отчёта, пока она не сказала.

Блоха была единственным ребёнком, оставшимся в башне.

Может быть, где-то в одном из зданий башни был спрятан детский сад, но я не видела младенцев и не слышала их плача. Здесь не было и малышей, которые бы шатались вокруг. За всё время нашего пребывания.

Я отчаянно надеялась, что ошибаюсь, потому что сама мысль об этом была почти невыносима. Моё сердце могло быть жестоким, но оно всё ещё билось. Было логично, что никто не решался привнести в этот мир ещё одного ребёнка. Не в таком виде.