Серебряная герцогиня

— А ты сам никого не стесняешься?

— Нет. Я на редкость циничная сволочь, начисто лишённая морали. Если во благо королевства мне надо будет пройти через город нагишом, я это сделаю. Да ещё и яблочком буду похрустывать. Кстати, о яблоках… Есть мочёные, будешь?

Ильдика внезапно ощутила дикий голод. Села, прикрыв грудь одеялом. Ульвар насмешливо глянул, но ничего не сказал.

— Буду.

— И вина?

— И вина.

Король двинулся к маленькому столику, на котором расположились вазы с фруктами и кувшин с вином.

— Ты не мог бы… надеть штаны? — застенчиво прошептала Ильдика.

Она никогда в жизни не думала, что может так отчаянно стесняться. На этот раз Ульвар откровенно рассмеялся. Ну да, он, конечно прав: после всего, что произошло между ними, как-то глупо краснеть от вида его обнажённости. Но всё же король снизошёл и натянул штаны.

Разлил вино по кубкам, протянул кубок Ильдике, а затем, когда та забрала вино, положил на тарелочку мочёные яблоки и свежие мандарины. И ещё какие-то ягоды. Поставил на кровать рядом. Девушка принялась есть.

Король налил вино себе, поднял:

— За рождение новой женщины, появление моей жены и за наш союз. Да здравствует королева Элэйсдэйра!

Ильдика тоже подняла бокал и отхлебнула.

— А сто лет назад придворные обязаны были бы присутствовать до самого конца, — прошетала, содрогнувшись.

Ульвар пожал плечами:

— Я бы справился со своим долгом. А вот тебе пришлось бы не сладко. Дурацкий обычай, никогда его не понимал. Открыть дверь на балкон?

— Да, пожалуйста, — прошептала она, закрыла глаза и стала пить вино. Голод прошёл так же внезапно, как и начался. — Почему не понимал? Ты же говоришь, что тебе всё равно?

— Ты никогда не была мужчиной, — хмыкнув, заметил король, прошёл и распахнул дверь. — Ты не понимаешь, как это… зажигает, когда девушка от твоих ласк теряет голову. Когда она не может удержать стонов… Но вряд ли так получилось бы, если бы вокруг стояли важные лица, торжественно наблюдающие за процессом. А делать детей дереву… прости, я не садовник.

Ильдика неожиданно для себя фыркнула, вино брызнуло из бокала. Ульвар допил и поставил кубок на стол, а затем упал на кровать, закинул ступню одной ноги на согнутое колено другой и мечтательно посмотрел вверх.

— Ты любишь дождь? — тихо спросил он.

Девушка поставила недопитый кубок и тарелочку с фруктами на пол рядом с кроватью, цапнула яблоко, прижалась к мужу и промычала:

— А-а.

— А я люблю, — он обнял её левой рукой, повернулся лицом и вдохнул запах волос. — Жизнь так прекрасна в своей быстротечности…

— Быстротечности?

— Спи, — прошептал Ульвар. — Завтра треклятый турнир, и тебе потребуются силы.

Ильдика догрызла яблоко, послушно закрыла глаза и действительно провалилась в сон.

* * *

В королевском саду, несмотря на дождь, тягуче пахло распускающейся сиренью. Под ногами чавкала земля газонов, расквасившаяся от воды. Альдо весь дрожал от нетерпения. «Ты заплатишь за всё», — мысленно твердил он себе, но память упорно подсовывала тренировочный бой на деревянных саблях, и белобрысого Уля без передних зубов, звонко хохочущего, тощего, растрёпанного и далеко не красавчика. На сморщенном носу — рыжие веснушки.

В том памятном бою Альдо одерживал вверх, тесня тощего и мелкого принца по мосту на другой берег. И вдруг Уль согнулся, бросился в его ноги и — бултых! — Альдо оказался среди ряски и водорослей пруда. А наглый принц, перегнувшись через поручень, злорадно заржал.

Медведь отругал сына за нарушение правил боя, но Уль только хмурил светлые брови и пожимал тощими плечиками:

— Какая лазница? Я всё лавно победил.

Принцу долго не давалась буква «р»….

Они подошли к ступеням, ведущим на лоджию второго этажа. Дверь балкона была распахнута. И Альдо, сжимающий в руке саблю, замер.

«Я не смогу его убить».

Воображение упорно отказывалось представить образ взрослого, вытянувшегося и в рост, и в плечи гадёныша, потемневшего бровями, ставшего зубастым и по-мужски красивым, но оставшегося всё тем же мерзавцем, для которого главной была победа. Любой ценой.

Ойвинд коснулся плеча соучастника, Альдо стиснул зубы. Выдохнул.

Нет. Повернуть назад немыслимо! Не теперь!

И тогда он напомнил себе жену. И слова её брата: «он её взял силой…». Безумная ярость восстала, спалила детские воспоминания, полыхнула и заледенела. И мрачный, словно сама смерть, Альдо взбежал наверх, прошёл в комнату и шагнул к высокому ложу под бархатным балдахином цвета весенней травы. Ойвинд последовал за ним, а их спутник застыл с обнажённым клинком на балконе.

Альдо бесшумно прыгнул, взмахнул саблей. Но Уль, отшвырнув кого-то с кровати в другую сторону, упал на пол, уходя из-под удара, и вскочил. Обнажённый, в одних лишь подштанниках.

— Альдо?

— Сдохни! — прорычал оскорблённый муж и снова рубанул воздух.

Девица позади кровати пронзительно завизжала. Ульвар одним прыжком запрыгнул на ложе, но Альдо почувствовал: сабля всё же нашла цель. По правой руке короля заструилась кровь. Медлить было нельзя. И всей силой лорд рванул в единый выпад вперёд. Единый порыв, одна цель острия — чёрное сердце злодея.

Что-то ударило по голове, мир потемнел, пол закрутился и рванул навстречу…

* * *

Ильдика визжала, с ужасом глядя, как по правой руке мужа струится кровь, пачкая белое покрывало. Двери распахнулись, в опочивальню ворвались мужчины: лорды и стражники, но Ильдика не замечала ничего этого. Ни как рыжий парень схватил нападавшего, закручивая ему руки за спину. Ни как тот, второй, неожиданно спасший жизнь короля, напав на злоумышленника сзади, опустился на одно колено и сложил оружие. И тем более не заметила, как тёмная фигура, маячившая на балконе, растворилась в ночи.

— Вы ранены! — в ужасе воскликнул прилизанный русоволосый придворный, разряженный, словно фазан.

«Кертран, — вспомнила Ильдика, — его зовут Кертран». Она замолчала, её била крупная дрожь и зубы громко стучали.

— Немного, — процедил Уль, обернулся к жене, подошёл, срывая по пути покрывало, накинул на её обнажённые плечи. Укутал.

— У т-тебя к-кровь… — пролепетала Ильдика, но король не ответил.

— Это же… Альдо, — растеряно прошептал всё тот же лорд. — Но он же… в темнице…