Серебряная герцогиня

Девушка закусила губу.

Да-да, конечно… Вот только… Если к Эйдис вернётся муж, если сир Рандвальд сбежит из темницы, то что он станет делать потом? В Элэйсдэйре преступник будет вне закона, а если сбежит в Султанат или Медовое царство, то окажется изгоем. Может ещё поддаться в Тинатин, и тогда князь Эвэйк потребует, что бы беглец доказал свою лояльность, выступив против Элэйсдэйра…

«А между прочим, завтра я стану королевой, и, если в моём королевстве начнётся междоусобная война…».

Она шла и шла, и незаметно для самой себя выбрела к поломанному фонтану. Сняла с себя маску с витыми посеребрёнными рожками, положила на скамеечку и села рядом.

«Эйдис жалко, — продолжала размышлять, — но королева должна прежде всего думать о благе королевства… Если побег удастся, это может привести к серьёзным последствиям внутри государства…».

Надо найти короля и рассказать ему про услышанный разговор. А, значит, вернуться на маскарад. Собственно, первую часть маскарада — большой хоровод — Ильдика именно этим и занималась: искала короля. Искала, чтобы сказать… Что-то умная, но сейчас принцесса забыла, что именно. Хуже того: внезапно осознала, что был один лишь муравейник мыслей и эмоций. А ведь казалось, что это очень важно и язвительно.

«М-да, Дика… Ну ты даёшь! Настолько разозлилась, что потеряла голову?».

Не-ет, нет, больше она такого не допустит! Хватит эмоций! Довольно. Она вообще будет игнорировать этого подлеца. Завра свадьба, поэтому фехтование с Матьи отменяется, но вот послезавтра…

Ильдика решительно подняла, поддёрнула чёрные бархатные штанишки, шагнула прочь и замерла.

Проклятье! Но вот сейчас этот подлец-то как раз ей и нужен! Выдохнула. Ладно. Хорошо. Но только в этот раз.

— А я-то думал, кто решился на наряд козлика-серебряные-рожки!

Ильдика насупилась, резко обернулась и упёрлась в него взглядом. Он что, мысли читает?!

— А я вас ищу… Но… вы не в костюме! Вас не было на маскараде?

— Не было, — усмехнулся Ульвар. — Не люблю праздники. Бал я пропустить по регламенту не мог, а на маскараде моё отсутствие скрыла всеобщая анонимность.

Принцесса почувствовала гнев. То есть, она всё это время искала в тёмной комнате чёрную кошку, которой к тому же там и не было?!

— А ты меня искала? — улыбнулся жених.

— Нет. В отличие от тебя, я люблю праздники. А в Элэйсдэйре они, вдобавок, очень весёлые. И кавалеры любезные.

Нет, ну раз он так легко перешёл на «ты»…

— Не замечал. Я как-то больше по дамам.

Ильдика ощутила новую волну гнева. Конечно, ей нет никакого дела до его дам, но вот так откровенно говорить о них жене… невесте! Оскорбительно!

Ульвар подошёл и сел на бортик чаши фонтана. Задумчиво коснулся листьев левой рукой.

— Говорят, ты потерял правую руку на войне? — грубо поинтересовалась Ильдика.

— Да, верно. Я был молод и глуп.

— Ты и сейчас не производишь впечатление умного.

Её снова захватила волна гнева, и девушка сильно укусила щёку изнутри, пытаясь взять себя в руки. Ульвар проницательно взглянул на невесту:

— Волнуешься перед свадьбой?

— Вовсе нет!

— Понятно.

Он пересел на скамейку, вытянул ноги, откинул голову на спинку и устало закрыл глаза. Ильдика, поразмышляв немного, присела рядом. «Надо всё же рассказать ему…».

— Знаешь, что для тебя изменится завтра? — Ульвар приоткрыл один глаз и посмотрел на неё.

— Что? — хмуро процедила она, сложив руки на коленях.

«А что там говорят законы насчёт побегов? А если за это казнят?». Ей стало не по себе.

— Разные скучные и глупые люди перестанут говорить тебе что можно, а что нельзя.

— Кроме тебя?

— Кроме меня, — рассмеялся он, не принимая её иронию.

Вот так просто и изящно! Ильдика почувствовала лёгкую зависть.

— Ты так легко согласился, что ты — скучный и глупый? — поинтересовалась она. — Это тебя совсем не задело?

— Нет.

— Почему?

Ульвар с любопытством посмотрел на неё двумя глазами.

— Мне нравится твоя честность, — признался минуту спустя. — Люблю открытых людей.

— Все лжецы любят честных и открытых людей.

Король задумался.

— Интересная мысль. Насчёт скучных и глупых… А так же лжецов, подлецов и сволочей. Не скажу, что мне всё равно, кем меня считают. Но ровно настолько не всё равно, насколько это соответствует моим целям и игре. Репутация, знаешь ли. Знать меня считает ушлой сволочью. Это прекрасно. Это заставляет их меня бояться. Со временем каждый лорд будет ощущать себя под моим приглядом. А еще мешает им виснуть на мне, выпрашивая милости и подачки. Зажиточные горожане уважают мою честность. Я никогда не нарушаю договорённостей и сделок. Там у меня репутация человека, которому можно доверить собственный кошелёк. И в тоже время достаточного ушлого, которого не обманешь. Простой народ верит в меня, как в златокудрого избавителя. Легенда, придуманная ещё моей матерью.

— Чёрной королевой?

— Да-да. Я похож на неё, Ильдика. Отчасти, конечно. Я умею формировать нужную мне репутацию. Моя мать одна из умнейших женщин королевства. Но она очень нежна и добра, и репутация злой колдуньи помогла ей удержать народ в повиновении и страхе. А легенда о затокудром спасителе удержала особо испугавшихся от попыток свергнуть чёрную ведьму. Ты годами притворялась милой девочкой, Ильдика. Продолжай в этом духе. Отличный образ. Только не переборщи с глуповатостью, иначе только идиот не попытается тебя обмануть.

— Я должна была притворяться…

— Знаю. Не самое плохое умение в женщинах. Столько семей спасено им.

Ульвар снова закрыл глаза. Ильдика задумалась. Её не удивляли его слова — всё это не было ново. Она и сама так думала. Удивляло то, что он об этом говорит ей. «Хвастун? Покрасоваться? Показаться умнее, чем ты есть?». Если бы так…

— А самим собой быть не вариант?

— Вариант. Если ты конюх, стражник или крестьянин. Если ты торговец или король — не вариант.

— Но твой отец…

— Он не был королём. И да, он всё равно носил маску. Как и мать. Суровую и безжалостную. И да, маска со временем прилипает к личности. Моих родителей в Шуге обоих не любили. Но они смогли довести эту неприязнь до того, что та начала приносить выгоду. Нас с тобой будут любить. Но видишь ли, такое дело… все любить не будут никогда. Либо знать любит, а народ — ненавидит, либо наоборот.

— И ты решил опереться на народ? Но что сможет твой народ, если поднимутся рыцари? А если против тебя встанут герцоги, то за ними пойдут и их вассалы… Дубина против меча…