Серебряная тоска

"С серебряной тоской", - подумал Серёжка, слушая звуки похоронного марша, провожающие в последний путь бывшего начальника штаба дивизии.

"С серебряной тоской", - подумал Петро, бывший угольный напарник Митяя, ставшего некогда для него, Петра, чуть ли не отцом родным. А теперь Петро со всей серебряной тоскою знает, что не вернётся к Митяю никогда.

"С серебряной тоской", - снова подумал Митяй, допивая пиво.

"С серебряной тоской", - подумали ВСЕ.

– Спасибо за коньяк, Колька, - сказал я обожжённым ртом, отставляя пустой стакан.

– Пойду.

– Куда?

– Неважно. Юрочке привет. Дай бутылку водки на дорожку.

На "Абсолют" Колька не расщедрился, пришлось брать бутылку "Смирнова". С бутылкой подмышкой ввалился я в Серёжкину сторожку.

– О!
– воскликнул Серёжка - Кого мы видим! L'ange a tombe sur la terre!

– Est tombe, - механически поправил я.

– Чего?
– не понял Серёжка.

– Говорю, est tombe. " Tomber " спрягается в перфектном времени с "etre", а не "avoir".

– Ну-ну, - только и сказал Серёжка, - ты что, на досуге повторяешь школьный курс французского?

– Зачем повторять? Я и так его знаю.

– Хе. А что ты ещё знаешь?
– Серёжка с явным удовольствием таращился на оттопыреный карман моего пальто, угадывая в нём бутылочку.

– ВСЁ, - спокойно ответил я.
– Даже жить неинтересно.

– Да-а, - притворно вздохнул Серёжка, - как я тебя понимаю... Я, кстати, тоже знаю, что у тебя в кармане лежит.

– И я. А ещё - где ты сегодня от Корнеича бутылку заныкал.

– Э?
– Серёжка с недоверием посмотрел на меня.
– Ну, и где?

– На дне пожарной бочки с водой, что на дворе стоит. И не противно тебе?

Во-первых, мокро, во-вторых, холодно, в-третьих, грязно - там же всякая дрянь плавает.

– Тэк-с, - протянул Серёжка, - уж не моей ли бутылкой твой карман оттопыривается?

– Побойся Бога, Серж. У тебя ж "Перцовка" из Центрального гастронома, а у меня "Смирновская" из Колькиного ларька.

– Мистифицируешь?
– нахмурился Серёжка.
– Бог с ней, с водкой, откуда про ЦГ узнал?

– Следил за тобой с утра. Надел чёрные очки, шапку-ушанку до колен и так, никем не замеченный, ничем не выделяясь, следовал за тобой по пятам. Когда ты оборачивался, я приседал, и ты меня не видел. Шапку и очки я после подарил нищему, который тут же начал приседать. Теперь ты знаешь всё.

– Идиот, - прокомментировал Серёжка.
– Юродивый. Это тебе нужно шапку и очки подарить, чтоб ты приседал.

– Нет, Серёнечка, не идиот. Идиоты не знают диаметра Солнечной системы, язык суахили, доказательства теоремы Ферма и того, что нынешнее твоё место на кладбище обошлось тебе в своё время (7сентября 1980 года) в тысячу рублей, перетекших из кармана твоего папы Василия Игнатьевича в карман твоего шефа Петра Алексеевича, который за те же деньги отмазал тебя от армии с диагнозом "плоскостопие". Откуда такие деньги взялись у твоего папы - умолчу. Но ты понимаешь...

– Заткнись, - зло оборвал меня Серёжка.
– А Корнеича я, суку, приморю.

– Окстись - при чём тут Корнеич? Он-то откуда мог знать, что деньги твоему родителю достались в результате...

– Заткнись!
– Серёжка начал звереть.
– Лучше скажи, кто тебе всё это сообщил?

– Ну, кто ж станет делиться с человеком такими интимными вещами, кроме его лучших друзей! Ты, конечно, сообщил, Колька и Руслан.

– Ты гонишь! Колька и Руслан об этом ни сном, ни духом. А я тебе такого и по пьяни выболтать не мог.

– По пьяни - нет, конечно. Но виртуально - да.

– Что значит, виртуально? Что ты имеешь в виду?

– А ты попробуй и сам заснуть ногами на север на следующий день после моего дня рождения - и тоже будешь всё знать. Только придётся годик подождать.

Серёжка привстал, затем снова плюхнулся на стул.

– Так ты хочешь сказать... ОН - действительно есть?

– Он - это кто? Он бывают разные. Помнишь, как в анекдоте Петька заглянул в цистерну, а там - и вправду ОН.

– Он - в смысле Высший Разум.

– Конечно есть. Не желаешь приобщиться?
– Я вытащил из кармана бутылку "Смирновской".
– Давай стаканы.

Обалдевший Серёжка механически достал из шкафа два пыльных стакана (один - надтреснутый) и поставил их на стол.

– А как ты теперь с этим своим... Высшим?
– спросил Серёжка, пока я разливал водку по стаканам.

– Как тебе сказать - и да, и нет. Он меня разочаровал. Я узнал от него очень немногое: язык суахили, диаметр Солнечной системы, доказательство теоремы Ферма и откуда твой папа Василий Игнатьевич...

Серёжка ахнул кулаком пол столу:

– Хватит. Предложи лучше тост.

– Ну, давай тогда, за нашу дуэль.

Серёжка вытаращился.

– Ты что, собираешься вызвать меня на дуэль?

– Понимаешь, Серёжка, мне так кажется, что наша дуэль уже состоялась. Года эдак сто пятьдесят два тому. Со счётом один-ноль в твою пользу. Но я не злопамятный - видишь, пью со своим убийцей.

– По-моему, - сказал Серёжка, отставляя стакан в сторону, - ты за ночь не Высшего Разума набрался, а Высшей Шизофрении.

– А вот ты не хочешь пить с тобою убиенным. Это значит, в тебе ещё теплится совесть, и это внушает мне жалость к тебе. Нелегко тебе придётся в дальнейшем.

– Или псих, или дурак, - резюмировал в сторону Серёжка.
– Я понял, Матушинский, вы блефуете. Никаких взяток мой отец никому не давал, ни от какой армии я не отмазывался...

– И никакого диаметра Солнечной системы не существует, - закончил я. Ты прав, Серж, ибо Земля - плоска, покоится на трёх китах, а зовут их Илья, Добрыня и Алёша.

– Это тебе тоже твоя Высшая Шизофрения нашептала?

Я печально закрыл глаза и кивнул.

– Серёжка, - спросил я, не открывая глаз, - хочешь узнать, где деньги зарыты?