Серебряная тоска

– Экай же ты счастливчик, - поцокал языком Митяй.
– И стихи он пишет, и любовь у него неземная, и дядя Митяй его раками с пивом кормит... Ну, понятно, чего тебе ещё какие-то вагоны разгружать... А в голову тебе, скажем, не приходило, что за это твоё счастье кто-то другой горбатиться должен? А то и слёзы в подушку проливать? Может, ты кусок чьего-то счастья украл?

– С получки верну.

– Юморист ты. А я серьёзно. Хотя я тебя и понимаю - с радости почему б и не поюморить.

– С радости...
– Я хмыкнул.
– Дурбень ты, Митяй. Где ж ты на свете радость видел.

– Шо, нету?
– обрадовался Митяй.

– То-то и я смотрю...

– Счастье - есть. Но не от радости. А от тоски.

"От серебряной тоски", - подумалось назойливо.

– А ты, часом, не заболел?
– Митяй участливо потрогал мой лоб. Счастье от тоски... Горе от ума. Вон, пивко лучше хлебай. Всё полезней.

Я отпил из кружки.

– Кстати, - вспомнил я, - как там твой напарник? Ну, Петро, в смысле?

– А пёс его знает. Я его после той разгрузки и не видел. Сагитировал ты его чем-то против меня. То от него не избавиться было, а теперь уж вот как несколько дней и носу не кажет.

– А, может, это ты его сам против себя сагитировал?

– Слышь, ты...
– Митяй сощурил глаза.
– Сидит тут, понимаешь, пьёт моё пиво, жрёт моих раков, ещё и хамит.

– Ладно, Митяй.
– Я встал из-за стола, положил Митяю руку на плечо. За пиво спасибо, за раков спасибо, за хамство извини. Сам в себе разберись.

Я направился к выходу.

– А, всё ж, ещё встретимся!
– не то с угрозой, не то с надеждой крикнул мне вдогонку Митяй.

– Там видно будет.

Выйдя из бара я, прижмурившись, оглядел микрорайон Солнечный. Довольно гнусный, надо сказать, микрорайон. Однообразные десяти- и двенадцатиэтажки, хаотично разбросанные по долинам и по взгорьям окраины Саратова. Руслан жил прямо напротив бара, на десятом этаже типичного для этих краёв дома. Я обогнул этот дом по гиперболе и, зайдя с тыла, вошёл в первый подъезд. И, как ни был я проворен, дверь с тугой-претугой пружиной всё же успела звездануть меня по жопе.

Чрезвычайно взбодренный таким приёмом, я пулей взлетел к лифту и нажал большую красную кнопку...

Двери лифта разъехались в стороны, открыв под собою щель. На мгновение мелькнула сумасшедшая мысль: достать из кармана чёртову дискету и бросить её в эту щель.

Как говорится, концы в воду.

Я вошёл в лифт и нажал кнопку десятого этажа. Дискета осталась в кармане.

– От тебя шикарно пахнет пивом!
– сказал Руслан, целуя меня в прихожей.

– И раками, - похвастался я.

– Банк, что ли, ограбил?

– Угостили.

– Везёт вам, поэтам, поборникам чести, - вздохнул Руслан.
– Любого так словесами оплести сумеете, что он вам и пиво, и раков поставит...

– Эт мы умеем. Всякий выбирает себе жребий. Юлий, вон, Цезарь швырнул свой вверх - и перешёл Рубикон.

– А потом его зарезали, - с ядовитой улыбкой продолжил Руслан.

– Но его ж не сразу зарезали.

– А как? Постепенно?

– Не строй из себя дурака.

– А знаешь, Ига, Цезарь-то по другому поводу жребий кидал.

– По какому?

– А, вот, думает: орёл - первым в деревне; решка - вторым в Риме.

– И что?

– Ну, а монета, не будь дура, встала на ребро. Пришлось ему, бедному, стать первым в Риме. Вот его и зарезали.

– Ис-то-рик.
– Я потрепал Руслана по волосам.

– От ис-то-ри-ка слышу.

– Ладно, не дерзи, мальчик. Лучше позволь мне вновь восползоваться твоим компьютером.

– Снова в качестве микроскопа для заколачивания гвоздей?

– Приблизительно.

– Не дам, - потешно замотал головой Руслан.
– Это унижает меня как программиста.

– Вот жлоб!
– ахнул я.
– Ты принуждаешь меня к насилию.

– Опять бить будешь?

– Бить не буду, но к компьютеру прорвусь. Даже если придётся побить.

– Ладно, - вздохнул Русланчик.
– Побей и иди печатай.

– Обойдёшься без побоев, - сурово отрезал я.

– Приказаний никаких не будет?
– угодливо согнулся Руслан.

– Один кофе, - приказал я.
– И один сигарета.

– Чурка нерусская, - хохотнул татарчонок.
– Будет исполнено.
– И помёлся на кухню.

Я включил компьютер и вставил дискету в слот zipа. Мне смертельно захотелось ещё раз перечитать послание. Монитор замерцал звёздами, словно настоящее ночное небо, послышалась заунывная неземная музыка - не то марсианский гимн, не то псалмы в исполнени ансамбля херувимов, мающихся зубной болью. Затем чернота со звёздными родинками расступилась, точно волшебные дверцы из "В гостях у сказки", и по лазоревому экрану поплыл текст:

"Игорь. К тебе обращается Высший Разум. Есть многое на свете, друг Гораций, что и не снилось вашим мудрецам. А тебе оно может присниться, если ты приобщишся ко мне. Как? Просто. Ложись в ночь на 27 ноября ногами на север, и мой разум вольётся в твой. Ты будешь знать ВСЁ. И не торопись скептически улыбаться.

Скепсис есть признак не Высшего Разума, но мелкого ума".

– Пип, пип, пип, - прокомментировал послание компьютер и выключился.

Некоторое время я по инерции ошалело глядел на экран. Затем откинулся на спинку стула.

– Вот именно, что "пип, пип, пип", - сердито пробурчал я.

– Ты что-то сказал?
– спросил меня Руслан, входя с чашкой кофе и дымящейся сигаретой в руке.

– Я сказал: "пип, пип, пип", - сердито повторил я.

– Если ты ищешь рифму, то есть хорошая рифма "влип", - услужливо подсказал Руслан.

– Кто влип? Куда влип?
– не понял я.

– Извини. Я думал, ты пишешь новый стих. Про "пип".

– Кофе поставил, сигарету мне дал и вон пошёл, - окрысился я.

– Что, плохая рифма?
– удивлённо вскинул брови Руслан.

– Задушу, - коротко сообщил я..

– За рифму?

– За всё! И за рифму, и за...
– тут я осёкся и подозрительно глянул на Руслана.

– А ну, признавайся, татарская душа, - твоя работа?

– Что - моя работа?
– перепугался Руслан.

– Ну, вот это - "ноги на север"?

Руслан подошёл ко мне и участливо потрогал лоб.

– Что с тобою, Ига? Нехорошо себя чувствуешь?

– Счас здесь точно кто-то будет нехорошо себя чувствовать, - прорычал я.
– Но сомневаюсь, что этим кто-то буду я.

– А кто?

Я издал рёв раненного тигра и заметался по комнате, чтобы кого-нибудь не убить.

– Ига, может, похаваем чего-нибудь?
– робко пискнул из угла Русланчик.

Я остановился.

– Да. Пожалуй, это будет лучше всего.
– Я устало вытер пот со лба.
– А что есть?