Шаукар

— За что выпьем? — спросил Шу, сев рядом с другом.

— За будущее, — ответил Оташ.

— За будущее, — повторил Юрген.

— Я очень хочу, чтобы вы нашли общий язык с Улыченом, — выпив, проговорил шоно.

— А почему ты думаешь, мы не найдём?

— Мне надо кое-что тебе сказать, эне.

— Улычен ещё о чём-то тебе сообщил?

— Да. Он считает, что место визиря должен занимать Наран.

— Вот как? — изобразил удивление Юрген.

— Но я не хочу ничего менять, — сказал Оташ.

— Не хочешь? То есть ты собираешься идти против воли небесного волка?

— Небесный волк сам привёл тебя ко мне. Не думаю, что я поступил как-то не так, назначив тебя своим визирем. Мы ведь вдвоём с тобой построили этот город. Конечно, Наран тоже многое сделал для нас и продолжает делать, но это не значит, что он должен быть рядом со мной.

— Что же тогда получается? Улычен не прав?

— Может быть, он как-то не так понял волю своего отца.

— Думаешь, небесный волк просто хочет, чтобы Наран был здесь, в Шаукаре и помогал нам?

— Конечно. Но мы и так выполняем его волю, и мы сами этого хотим.

— Знаешь, Таш, что я хочу тебе сказать? — с улыбкой проговорил Юрген.

— Что, эне?

— Шоносару очень повезло с великим шоно, а мне с другом и братом.

«Хорошо, что у тебя есть голова на плечах», — хотелось добавить Юргену, но он оставил эту ремарку при себе.

— Да, тебе очень повезло, — усмехнулся Оташ, снова наполняя бокалы.

— Ты очень скромен, великий шоно, — отозвался Шу.

Они легли спать уже за полночь, и Юрген быстро уснул. Однако долго поспать ему не удалось. Шу подскочил на постели и понял, что его разбудило. Новый толчок очередного землетрясения повалил со стола чернильницу. Юрген сжал цепочку с колесом солнца на груди, которую Оташ вернул ему ещё в Селто, и Шу с тех пор с ней не расставался.

— Несильное должно быть, — прошептал Юрген, но кровать вдруг затряслась, словно ехала по каменистой дороге. Шу подскочил, рванул в соседние покои к Оташу и столкнулся с ним у двери.

— Пойдём на улицу, эне, — проговорил шоно.

— Но дворец же выдержит. Ты же сам говорил.

— Конечно, выдержит. Но на улице будет спокойнее.

Сонные, напуганные обитатели дворца толпились во дворе, ожидая окончания стихийного бедствия. Юрген не нашёл взглядом Улычена и прошептал:

— Чем не знак?

Толчки прекратились, и Оташ громко объявил, что можно возвращаться во дворец. К Юргену подошёл Наран, одетый только в спальные штаны и проговорил:

— Ты не думаешь, что это был знак?

— Читаешь мои мысли, — ответил Шу.

— Самозванец.

— Но я уверен, что он выкрутится.

— Боюсь, что да. Кстати, я не видел его на улице.

— Я тоже. Таш! — позвал Юрген. — А где Улычен?

— Я его не видел, — растерянно ответил шоно.

Втроём они поспешили во дворец и обнаружили Улычена в его покоях лежавшим в постели.

— Почему ты не вышел вместе со всеми? — спросил Оташ.

— Зачем? — удивился Улычен.

— Затем что землетрясение, — сказал Юрген.

— Ничего бы со мной не случилось. Да и с вами тоже. Я это прекрасно знал. Выходить смысла не было. Но я не подумал, что вы все будете так беспокоиться… Прошу меня извинить.

— А что означало это землетрясение? — вдруг спросил Наран.

— Большой змей перевернулся во сне, вот и всё, — улыбнулся Улычен. — Идите спать, больше он вас не побеспокоит.

Оташ и Юрген уже почти дошли до своих комнат, когда к ним вдруг подбежал слуга и, запыхавшись, проговорил:

— Господин великий шоно, там беда.

— Какая беда? — отозвался Оташ.

— Зульфас мертва.

— Зульфас? — воскликнул Юрген. — Одна из служанок Сабиры?

— Да, господин визирь.

— Что с ней произошло?

— Не знаю, господин визирь.

— Таш, надо пойти посмотреть.

— Идём, — кивнул шоно.

Зульфас лежала на полу в своей комнате, которую она делила с другой служанкой, Мейрам. Сама Мейрам сидела на коленях рядом с дверью и плакала. Увидев шоно и визиря, она поднялась и, всхлипывая, поклонилась.

— Это ты нашла тело? — спросил Оташ.

— Да, великий шоно, — ответила девушка.

— Расскажи, как всё произошло.

— Мы проснулись от землетрясения и поспешили к госпоже Сабире. Но госпожа сказала нам идти на улицу, а она, мол, останется. Мы, конечно, хотели и её вывести, но госпожа отказалась. Эсфира тоже прибежала и отправила нас на улицу. И как-то так получилось, я не знаю даже как, что я вышла, а Зульфас задержалась, — Мейрам снова всхлипнула. — Когда ты, великий шоно, сказал, что можно возвращаться, я и вернулась. А она тут…лежит… Я подумала, она просто… а она…

Юрген склонился над телом Зульфас и на всякий случай пощупал пульс — его не было. Шу осмотрел шею девушки, но не нашёл никаких следов.

— Молодая здоровая, не может быть, чтобы она так… — проговорил он.

— Смотри, эне, — Оташ сел на корточки рядом с телом и показал на ногу девушки. Юрген присмотрелся и увидел два красных пятнышка, напоминавшие укус. — Я такое уже видел. Это змея.

— Но, Таш, как змея могла пробраться во дворец?

— Не знаю. Вряд ли сама.

— Ты думаешь, кто-то её принёс?

— Где-то во дворце змея? — испугалась Мейрам.

— Очень может быть, — ответил Оташ. — Я прикажу обыскать дворец.

— Давай, а я поговорю с Сабирой, — сказал Юрген. — Это ведь убийство.

— Хорошо, эне, — кивнул шоно. — Ступай.

Когда Юрген зашёл в покои Сабиры, она не спала. Эсфира подавала ей чай.

— Что-то произошло, белый брат? — спросила мачеха шоно. — Или ты просто пришёл проведать меня?

— Случилось, — со вздохом ответил Шу. — Зульфас мертва. Эсфира выронила блюдце, оно раскололось на два куска.

— Простите, — женщина подняла осколки. — Я поменяю блюдце.

— Как она умерла? — спросила Сабира.

— Оташ говорит, что это укус змеи.

— Видимо, началось…

— Ты думаешь, это связано?

— Уверена. Эсфира, оставь нас.

— Слушаюсь, госпожа, — и женщина покинула комнату.

— Рассказывай обо всём, что произошло, — попросила Сабира.

Юрген как на духу выложил всё: и о своей встрече с Улыченом, и о разговоре с Нараном, и о поведении Оташа, и о землетрясении, и о Зульфас.