Шаукар

— Ты же понимаешь, что всё было не просто так, — говорил Улычен.

— О чём ты? — отозвался Оташ.

— Змея — это знак.

— Объясни мне его, потому что я не понимаю.

— Ты пригрел змею во дворце, шоно.

Сердце Юргена пропустило удар.

— Кого ты имеешь в виду? — спросил Оташ.

— Убийцу твоего отца, — ответил Улычен.

— Она мать моей сестры, мать королевы Нэжвилля.

— Она убийца. Когда кто-то совершает преступление, разве думаешь ты о том, что у этого человека есть дети? Нет, ты приказываешь казнить его. Потому что это справедливо. Это по закону. Ты приказал убить того, кто отравил твоего брата. Но почему ты не приказал казнить того, кто убил твоего отца и хотел убить тебя самого?

— Я уже ответил. Она мать моей сестры.

— Хорошо. У тебя слишком доброе сердце, шоно. Если ты не можешь сделать сам, пусть это сделает кто-то другой.

— Нет.

— Это благородно, шоно. Но есть другой выход. Ты можешь отправить её в Нэжвилль к Асиме. Пусть живёт там на правах матери королевы. Жить здесь у неё нет никакого права. Ты сам это понимаешь.

— Понимаю.

— Я прав, шоно?

— Прав.

Юргену хотелось ворваться в покои Оташа прямо сейчас и сказать всё, что он думает по поводу этого самозванца и его манипуляций, но сдержался. Дождавшись, когда Улычен уйдёт, он налил себе чашку кофе и зашёл в соседние покои.

— Доброе утро, эне, — поздоровался Оташ.

— И тебе привет, — улыбнулся Юрген.

— Уверен, что ты слышал мой разговор с Улыченом.

— Ну…

— Слышал?

— Слышал.

— Спасибо, что не стал вмешиваться.

— А что ты решил?

— Я давно к этому шёл, и ты это знаешь.

— Нет, не знаю.

— Знаешь, эне, — Оташ поднялся.

— Таш ты выделил для Сабиры покои во дворце, — ответил Юрген. — Не потому что я тебя просил. Ты сам так решил.

— Да, решил. Но ты ведь знаешь, чего мне стоило все эти годы терпеть её присутствие?

— Боюсь, что нет. Ты сам недавно мне сказал, что понимаешь меня. Моё отношение к ней.

— Да, понимаю. А вот ты моё отношение к ней понять явно не можешь.

— Таш…

— Юрген, ты всю свою жизнь ненавидишь Витольда за то, что он, по твоим словам, бросил тебя. Я не оправдываю твоего дядю, я сам его не люблю, но он заслужил такое моё отношение своими поступками, которые он совершил намного позже. Ты же взъелся на него, потому что он бросил тебя, когда ты был уже подростком. А он всего лишь женился. И он уж точно не был виновен в смерти твоих родителей. Сабира же убила моего отца, а ты хочешь, чтобы я её простил.

— Зачем ты приплёл сюда Витольда? Не надо меня им попрекать!

— Затем, что ты явно не понимаешь.

— Возможно, я не понимаю. Но Таш, почему сейчас? Почему не десять лет назад?

— Потому что я не мог решиться. Да мне и в голову не приходило выслать Сабиру в Нэжвилль. Я выбирал между тем, чтобы казнить её или сохранить жизнь. Я и сейчас выбираю второе, если ты не заметил. Но да, я хочу отправить её к Асиме. Она сможет позаботиться о своей матери.

— Но Шоносар — это вся её жизнь.

— Мне неприятно слышать, как ты её защищаешь.

— То есть ты всё решил?

— Да, я всё решил. Сабира едет в Нэжвилль. Конечно, на это нужно время. Сначала я напишу сестре, а когда получу её ответ, Сабира отправится к ней.

— Ясно, — тихо сказал Юрген, поставил чашку на столик и зашагал к двери.

— Ты к Сабире?

— Да.

— Что ж, в любом случае кто-то должен ей об этом сообщить.

Шу молча вышел.

II

Наран пришёл к Оташу с докладом после завтрака и рассказал о своём визите к жене Сагита.

— Выражаясь юридическим языком, у неё есть алиби, — проговорил думен. — Её видели соседи. Когда началось землетрясение, она схватила сына и выбежала на улицу. Не могла она перелететь во дворец и подбросить змею.

— Сагита тоже видели, — вздохнул Оташ. — Значит, это не они.

— Может быть, метили правда не в Зульфас?

— Ты намекаешь на Сабиру?

— Да.

— Улычен назвал это знаком.

— Знаком чего?

— Того, что Сабире не место во дворце.

— И что ты собираешься делать?

— Отправить её в Нэжвилль к Асиме.

— А Юрген?

— Вот причём здесь Юрген?

— Не причём, конечно. Извини. Я могу идти?

— Поговори ещё с той девушкой. Может быть, мы что-то упустили. И распорядись освободить Сагита.

— Будет сделано, — кивнул Наран и оставил Оташа одного.

Шоно устало опустил голову на руки. Что если он ошибается? Оташ редко сомневался в своих решениях, но сейчас его не отпускало чувство, будто что-то пошло не так. Наверняка пришло время отправиться к волчьему камню, но сейчас это представлялось Оташу невозможным. Он не мог покинуть Шаукар, когда здесь появился Улычен, когда во дворце произошло убийство, когда он принял решение отослать Сабиру. Всё это требовало его присутствия. Поход к волчьему камню нужно было отложить.

Оташ сел за стол и написал два письма: одно Асиме, другое Сагдаю. Шаман сейчас был далеко от столицы, и ответа ждать долго, но Оташ был терпеливым. Отправив письма, шоно отправился во двор, чтобы потренироваться, но по пути встретил девицу, которая показалась ему знакомой. Увидев великого шоно, она поклонилась и постаралась спрятать лицо.

— Стой, — заговорил Оташ. — Ты ведь из «Дома сладостей»?

— Да, великий шоно, — ответила женщина.

— Какого ты делаешь во дворце?

— Меня сюда вывали.

— Вызвали? Прямо во дворец? И кто же этот наглец?

— Его имя Омари.

— Как тебя пропустила охрана?

— Не знаю. Наверное, им приказали.

— Вызов отменяется, можешь возвращаться в «Дом сладостей».

— Но…

— Это приказ.

— Слушаюсь, — женщина снова поклонилась и убежала.

Оташ направился прямиком к покоям главного ловчего. Омари сидел за столом и что-то писал.

— Какого ты творишь? — не здороваясь, проговорил шоно.

— Отчёт пишу, — ответил амма. — Визирь твой его от меня потребовал.

— Я не про отчёт, не морочь мне голову!

— А про что тогда? Что я ещё успел натворить?

— Ты вызвал во дворец проститутку.

— Неправда твоя.

— Я лично говорил с ней.

— И где же она?

— Я отправил её обратно. Я не позволю превратить дворец в бордель.

— Так и я её не вызывал.

— Почему-то я тебе не верю. Я предупреждаю тебя. Ещё одна такая выходка и ты отправишься на родину.

С этими словами Оташ вышел, громко хлопнув за собой дверью.