Шепот глубин

К нему явилось второе будущее, ударив его сильнее первого. Он увидел себя и свой отряд. Увидел, как вдали падает Бета, и знал, что они преследуют маленькие спасательные пузырьки, в которых ахромо убегали из своих городов, если что-то шло не так. Его брат, однорукий, разъяренный, пробил копьем стекло одного из пузырей. То разбилось, и до него донеслись приглушенные крики ахромо, которые находились внутри.

Макетес рванулся прочь от него, проносясь со скоростью молнии, и врезался в еще один пузырь. Остальные спустились следом, отдирая стеклянный люк и вытягивая наружу тела тонущих ахромо, извивающихся в их хватке.

А он? Он подплыл к одному из пузырьков и замер над ним. Он видел, как смотрит на Миру. Видел, как вызывающе смотрит в ответ она, держа в руке один из своих сварочных аппаратов.

– Стой! – закричал он сам себе. – Не делай этого.

Но он сделал.

Арджес смотрел, как отрывает кусок стекла и достает ее наружу. Смотрел, как его копье проходит насквозь там, где он только что видел их ребенка. Она обмякла в воде, поддерживаемая только его оружием. А потом на его глазах она включила сварочный аппарат и попыталась прожечь его грудь насквозь. Его вид был слишком крепок, и в этой драке умереть суждено было ей, но он остался бы носить над сердцем шрам и метафорически, и буквально.

Видение растаяло, и древний выплюнул его на мутное, пахнущее серой дно.

Арджес с шипением откашлялся, изгоняя странный яд из своих вен.

– Что это было?

– Два твоих будущих, воин. – Древний пошевелился, положив огромный плавник слишком уж близко от него. – В обоих вариантах есть плюсы и минусы, Арджес. Выбрать сможешь только ты. Потерять ее или мечту твоего народа.

– Я не потеряю ни того ни другого.

– Чего-то ты все равно лишишься, – хмыкнул древний. – Никто еще не смог победить собственную судьбу.

Силой заставив свой хвост шевелиться, он поднял собственное тело из грязи и песка и поклялся, что станет первым. Он сохранит и то и другое. Потому что хотел этого будущего с ней. Но также хотел увидеть падение ее города.

Глава 27

Мира прождала его долгое время. Даже успела поймать себе рыбу, хотя это было скорее удачей, чем реальной заслугой. Она просто преследовала беднягу сквозь светящиеся растения, пока та наконец не выбилась из сил и просто… не перестала плыть.

И чувствовала себя девушка просто ужасно. Словно теперь на ее руках была кровь, которую ей никогда не отмыть. В каком-то смысле буквально, учитывая, что она сидела на краю скалы, по локоть в крови и потрохах, и чистила несчастную рыбу, чтобы съесть ее.

Даже Байт молчал все то время, что она охотилась. Они оба не хотели вот так забирать чью-то жизнь.

При попытке съесть беднягу Мира почувствовала себя еще хуже, поскольку на вкус рыба оказалась ужасной. Девушка ненавидела вкус рыбы. За последние несколько недель она ее съела столько, что была твердо уверена, что, когда все это закончится, больше никогда не захочет пробовать рыбу снова. Она мечтала о вкусе курицы, или яиц, или разнообразных овощей, и так до конца своей жизни, пока из памяти не сотрется ужасный рыбий запах.

Подавив тошноту, она положила рыбу у воды и уставилась в потолок.

– Надо сказать ему.

Байт пошевелился, выходя из спящего режима.

– Что?

– Надо сказать ему, что я его понимаю.

Последовавшая за этим тишина почти заставила ее передумать, но она взяла себя в руки. Нельзя было и дальше врать ему, притворяться, будто они не могут говорить. Это неправильно. Мира никогда не была лгуньей и ощущала себя каким-то чудовищем.

Она ведь не шпионка, засланная в логово врага, чтобы узнать о них больше. Мира – обычный инженер, оказавшийся в очень сложной ситуации. Так что когда он наконец вернулся, она перевернулась на бок и посмотрела на него, ища что-то в его взгляде. Словно она надеялась, что он поможет ей почувствовать себя лучше.

Он смотрел на нее в ответ своими огромными черными глазами. Когда она впервые его увидела, то подумала, что в его взгляде нет души. Помнила, как его глаза пугали ее, словно он акула, выслеживающая добычу. Однако все оказалось не так. Он был разумным существом, которое не заслуживало ее вранья.

Может, это потому, что она болела. Может, она и правда умирала. Ведь такие мысли не могли возникнуть в голове у человека, всю жизнь боровшегося с его народом.

– Байт закончил обновление, – сказала она. – Переводчик был еще не до конца завершен, но я все равно его установила. Теперь я могу тебя понимать. Почти каждое твое слово.

Она ожидала, что он что-нибудь скажет, но вместо этого Арджес молча протянул ей руку, прося подойти к воде.

Она не понимала зачем.

С трудом двигая ноющими костями и щелкая коленями, она подошла и села, опустив ноги в воду. Холод отдался во всем теле, словно тысячи иголок, но Мира сидела неподвижно.

Он подплыл ближе, и его глаза, казалось, стали еще темнее. Потом он положил ладони ей на колени, и она почувствовала перепонки даже сквозь костюм.

Он просто… смотрел на нее. Наблюдал за каждой переменой в чертах ее лица, пока она смотрела в ответ. Мира не знала, что с этим делать. Не знала, почему в ее груди вскипали эмоции, почему чувства застревали в горле, умоляя ее что-нибудь сказать, что-нибудь сделать, коснуться рукой его челюсти или, может быть, даже запустить пальцы в его жабры, ведь ему так понравилось в прошлый раз.

Она хотела коснуться его. Хотела позволить этим бурлящим эмоциями взять ее тело под контроль.

Он провел пальцами по ткани ее костюма, вниз по ноге, и наконец заговорил:

– Я много думал о том, какие слова я хотел бы сказать тебе в первую очередь. Наверное, то, как невероятно было видеть тебя плывущей по моему миру и знать, что ты любишь его так же, как я. Или, может, я мог бы отметить, что твои волосы под водой похожи на кровь, и это будит во мне нечто дикое. Но в итоге я решил, что самые важные слова, которые ты должна от меня услышать, – прости. Мне очень жаль.

Мира закусила губу. В горле встал ком. Он хотел извиниться перед ней? Почему? Он же… он…

Протянув руки, она наконец положила ладони на его лицо. Притянула его чуть ближе, позволяя жабрам на его ребрах прижаться к внутренним сторонам ее бедер, и вздохнула с облегчением, глядя в большие черные глаза.

– Ты не монстр, – прошептала она. – Ты не такой, как они о тебе говорили. Я уже давно приняла твои извинения, Арджес, задолго до того, как ты смог принести их вслух. Ты сделал то, что должен был. Ради своего народа. Из-за нашей совместной истории. Я никогда, никогда не стану тебя за это винить.

– Из-за меня ты болеешь, – ответил он, поднимая руки. Перепонки скользнули по ее запястьям, легко прижимаясь к лениво бьющемуся там пульсу. – Ты можешь умереть из-за меня, но я этого не допущу.

– А разве не в том был смысл? Наши народы всегда воевали. Пытались друг друга убить. Не думаю, что есть какие-то другие варианты. Один из нас должен умереть.

– Этого не будет, – сказал Арджес с серьезным лицом, и Мира почти ему поверила. – Мы оба выживем. Будущее, которого мы оба желаем, станет реальностью. Я не принимаю никакого иного исхода.