Шесть с половиной ударов в минуту

========== Глава 6 ==========

Глава 6.1

Вопрос-ответ

Голова ребёнка имеет тенденцию наполняться мириадами вопросов, которыми потом забрасываются взрослые, как камнепадом при оползне. Откуда в глазах берётся вода и почему она такая солёная? И означает ли это, все моря состоят из слёз? Кто объедает луну и заменяет её на новую, точно такую же, которая потом тоже мельчает и пропадает? Почему волосы растут от корней, а не от кончиков? И многие, многие, многие другие.

Нахиирдо не была исключением. Вопросы залетали в её головушку десятками на дню, как стайка любопытных птичек. И все они нужны были для того, чтобы ребёнок научился понимать окружающее. У некоторых народов Клепсидры бытовало мнение, что мир вокруг – безумен, а человек, дабы не сойти с ума, постепенно учится приспосабливаться к его ненормальности. И механизм этот закладывался ещё в детстве и заключался в создании некой ментальной преграды между личностью и реальностью. Человек видит мир через призму собственного субъективизма, и с каждым вопросом ребёнок добавляет новый кирпичик в эту невидимую стену. Насколько эта теория правдива, никто наверняка не скажет, но она продолжала жить и носила гордое название «замутнённого отражения».

– О! Гигантский летающий кузнечик!

– Это саранча.

– А куда бежит этот зайчик?

– Его хотят съесть. А он этого не хочет.

– А почему он сам не съест того, кто хочет его съесть?

– Слишком маленький и слабый.

– А почему грибы не такие большие, как деревья?

– Потому что грибы – не деревья.

И так каждый день. Обычно Нахиирдо получала ответы на свои вопросы, хотя не всегда понимала их в силу возраста. Но ей никогда не отказывали в объяснениях. В этом её отец придерживался определённого мнения: то, что девочка могла узнать, приложив собственные усилия, он оставлял ей для самостоятельного изучения, но вопросы, на которые ребёнок не в состоянии ответить, разъяснялись без промедления.

Но был вопрос, на который Сайтроми не ответил.

Нахиирдо быстро впитала веру отца, что всё должно исчезать, дабы уступать место новому. Так цветы на поле вянут, чтобы потом на их месте выросли другие. Но теперь иное мучило малышку: а зачем они вообще появляются? Почему ромашки, гвоздики, пионы так упорно тянутся к небу, а заяц – спасает себя от острых зубов голодного зверя, если рано или поздно их жизнь прекратится? Неужели они не знают, что должны уступить место новым поколениям?

– Зачем нужно жить?

Сайтроми уставши посмотрел на Нахиирдо, смирившись, что от её вопросов никуда не деться.

– Тебе нравится, что ты живёшь? – спросил он.

– Да.

– Тогда живи и радуйся этому.

Его ответ не удовлетворил детское любопытство. Девочке, может, и нравилось жить, но кто-то, например, деревья или грибы, не задумывались над этим. Но всё равно жили.

– Всё же… зачем нужно жить?

– Закон сохранения энергии. Энергия ниоткуда не возникает и никуда не исчезает, а лишь переходит из одного вида в другой или от одного тела к другому.

Нахиирдо сделала умный вид и важно покивала головой. И какое-то время не возвращалась к вопросу. Конечно, ей же нужно было показать, какая она понятливая! Но эта роль не приносила удовольствия, потому что вопрос так и остался нерешённым и не давал девочке покоя. Поэтому спустя пару дней она задала его вновь.

– Я не поняла, - призналось дитя. Сайтроми знал это, потому и издевался над дочерью сложными формулировками: проверял степень её любопытства.

– Энергия похожа на ветер – такая же невидимая. Всё вокруг носит в себе энергию. Она есть и в тебе, и во мне, и в деревьях, и в земле, и даже в ветре. После того, как кто-то умирает, энергия остаётся. Она не может исчезнуть, поэтому снова становится чем-то.

Впоследствии, выуживая этот разговор из закоулков памяти, Нахиирдо с улыбкой думала, что более прозаичного и вместе с тем реалистичного ответа не придумать. И что там рассуждения философов и стихоплётство поэтов, пытавшихся найти смысл жизни? Великие цели, поиск любви, продолжение рода… А её отец просто сказал, что энергии некуда деваться, потому те же философы и поэты и вынуждены существовать.

Получив метафоричное объяснение, маленькая Нахиирдо не успокоилась. В её воображении родилось ещё больше вопросов.

– А кому ты уступишь место, когда умрёшь?

– Я не могу умереть.

– Ты не уступишь место другим? Почему?

– Энергия перерождается внутри меня и не нуждается в новой форме.

Если Нахиирдо и поняла смысл его слов, то лишь на интуитивном уровне.

– То есть… Ты навсегда останешься собой? А ты хотел бы стать чем-то ещё? Деревом или грибом?

Сайтроми не произнёс ни слова, только смотрел куда-то поверх головы дочери.

Глава 6.2

Невиновные виновные

Ощущение некой предрешённости событий охватило меня в тот самый момент, когда мой добрый друг сообщил мне счастливую и одновременно тревожную новость: служители ордена нашли, за что зацепиться. Таинственные заклинатели глины (а их было несколько) обитали в безымянной пещере недалеко от города. Никто бы и не подумал на это неприметное естественное подземное образование, если бы не представители ордена Фассето, за пару дней из дремлющих ленивцев превратившиеся в опытных гончих. Людей в самом младшем ордене Lux Veritatis было достаточно, чтобы забраться в самые мыслимые и немыслимые уголки, а потому они быстро раскопали под глиной следы… образно выражаясь. Это была отличная новость, и Рандарелл весь светился от предвкушения. При этом он не забыл как бы между делом обронить, что виновными оказались демоны, как мальчик и предсказывал. Ещё одна маленькая победа его убеждений. Ими были Скууфты – вероятно, те самые, о которых предупреждала Тигоол. Если верить поверхностному осмотру, в их маленькой пещере нет глины, только бурый известняк и «что-то ещё», как нетерпеливо выразился Рандарелл.

– Как ты и предполагала. Пещера без глины.

Но на самом деле так предполагала вовсе не я. Я искренне верила, что безобразник – колдун, скрывавшийся в городе и получавший глину через третьи руки, дабы невозможно было выследить его. Обозлившиеся Спустившиеся стояли пунктом ниже. И всё же идея с пещерой была подсказана мне со стороны, и это меня настораживало.

Моя подозрительность мне самой казалась глупой, и всё же не получалось выкинуть из головы того «случайного» прохожего. То, что бред из его уст невероятно подходил ситуации с заклинателем глины, я окончательно осознала, лишь когда Рандарелл рассказал мне о безымянной пещере Скууфтов. Картинка сама сложилась в моей голове, и поэтому поначалу я думала о ней как о забавном совпадении. Но чем дольше размышляла на эту тему, тем навязчивее становилась эта идея, и я уже сама не знала, как от неё избавиться. Поэтому решила найти того заблудившегося торговца, казавшегося мне теперь одарённым актёром. Или он действительно торговец, который благодаря профессиональному дару лезть в чужие дела учуял полезную информацию. Но тогда почему же не попытался продать её, как свойственно его племени?

Я побродила по городу, присматриваясь к сновавшим туда-сюда торговцам. Замечая моё пристальное внимание к их персонам, многие из них приклеивались ко мне, полагая, будто ищу способ растранжирить свои сбережения. Спустя примерно час я сдалась. Мне ведь даже не довелось разглядеть таинственного ночного прохожего, а спрашивать у каждого встречного торговца, не он ли бродил в нетрезвом состоянии такого-то числа, очевидно, не самая блестящая идея. А потом я вышла на улицу Сизых Ветров, которая мало чем отличалась от других улиц этого города, так что даже и не знаю, в честь чего её так назвали. Она располагалась в одном из самых старых районов. Серый камень, из которого выложили дома, давно крошился и осыпался, а треугольные окна были мельче, чем принято строить последнее тридцать с хвостиком лет. Ещё из пересудов я знала, что все обитатели Сизых Ветров и ближайших двух улиц являлись едва ли не кровными родственниками и очень недружелюбно относились к «чужим» поселенцам. Новичков среди приезжих не жаловали и либо выживали из района, либо роднили со «своими». Это всё, что мне было известно об этой улице, и этого казалось неприлично много. Я ненавидела сплетни, потому засевшая в моей голове случайно услышанная информация скорее раздражала.

Именно за разглядыванием узких окон меня и застал мой едва знакомый знакомый, как бы второсортно это ни звучало. Зелёный заляпанный платок всё так же покрывал его голову. Завидев меня, неудачливый торговец-шантажист удручённо скривился, обнажая позолоченные зубы, но тут же сделал вид, что ужасно занят, и прицепился к моложавому типу в очках. Я побродила по улице, унывая от осознания бесцельности моих метаний. С радостью бы встретилась с Рандареллом сейчас, но сегодня этому не суждено было сбыться: весь прошлый вечер юноша с блестящими от восторга глазами рассказывал, что служители орденов собираются устроить облаву на взбесившихся демонов. Хвастаясь предстоящим делом (или приключениями – это уж как посмотреть), мой друг благоразумно умолчал, где оно будет проходить. Он опасался – и не без оснований! – что я могу увязаться за ним.