Шпионаж и любовь

Фрэнсис был убежден, что не только активные участники Сопротивления, но и подавляющее большинство населения Франции были пассивными противниками нацистов. Железнодорожный персонал предоставлял спецодежду, гаечные ключи и проездные билеты, активно саботировал, нанося ущерб путям и локомотивам, сливая моторное масло и доставляя немецкие войска и материалы не по адресу. Значительная часть жандармов также поддерживало Сопротивление, иногда они арестовывали членов сети «Жокей» по соседству с нацистскими контрольно-пропускными пунктами только для того, чтобы отпустить их в безопасном месте. Фрэнсис с горечью писал, что крошечная часть населения, «очень скверный тип», активно сотрудничала с врагами [49]. Среди них были разные люди: парикмахеры, бармены, владельцы борделей, которым платили за информацию об их клиентах, а также местные добровольцы, следившие за порядком, военизированная полиция, созданная вишистским правительством; последние лица были, вероятно, самыми ненавистными из всех врагов Свободной Франции.

Через несколько дней после того, как де Голль отдал Сопротивлению приказ казнить любого участника добровольных отрядов и военизированной полиции, люди из сети «Жокей» привели Фрэнсису одного из таких противников, захваченного на склоне холма, возвышающегося над Гийестром. Руки мужчины были связаны в запястьях. Несколько вопросов – и удалось установить его имя, а также выяснить: ему было всего двадцать лет, он по доброй воле вступил в отряд поддержания порядка и не понимал, чем это сейчас ему грозит. Фрэнсис объяснил ему, что его ждет казнь. А затем выстрелил ему в затылок. Парня похоронили на месте. «Я должен был сделать это, потому что я не мог попросить выполнить приговор кого-то другого», – позже рассказал Фрэнсис, который с явным отрицанием относился к смертной казни [50]. Не имея возможности удерживать кого-либо в плену, рискуя выдать имена и адреса участников сети, он просто не имел другого выбора.

Со временем ячейки сети «Жокей» стали действовать умнее и смелее. Они могли гораздо эффективнее вывести поезд из строя в туннеле, потребовать снять двигатель до того, как будет сделан ремонт, а если удавалось подорвать и техпоезд, прибывший на место происшествия, тем лучше. Кристина поддерживала некоторые диверсионные атаки, помогая разрушить многие дороги и главные железнодорожные линии, по которым немцы отправляли подкрепление на север, включая «Путь Ганнибала» и «Путь Наполеона». Помимо поездов, ячейки теперь атаковали самолеты, мосты и нефтебазы, а также устраивали засады на войска вермахта. Небольшие операции типа «укуса комара», включающие разрыв телефонных линий, засыпку песка в контейнеры для масла и изменение адресов назначения в документах немецких поездов снабжения, помогали поддерживать бодрое настроение групп во время ожидания доставки боеприпасов. К середине лета даже дерево, упавшее поперек дороги, может привести к нескольким часам задержки противника, вынуждая его устраивать розыски в окрестных лесах. Отличный стрелок, Фрэнсис всегда носил с собой маузер. Ему дважды выдавали кольт 45-го калибра, но он выходил в поле и моментально «терял» их, один из кольтов он, как известно, просто выбросил в реку. Кристина, чей револьвер был разбит во время десантирования, предпочитала не носить пистолет [89] .

89

В Имперском военном музее есть польский пистолет «Вис Радом», который якобы принадлежал Кристине Грэнвил, но ничего не сказано о его истории. В ее документах нет упоминаний об этом пистолете, но она могла приобрести его в Варшаве, Будапеште, Каире или Алжире.

В целом сеть «Жокей» представляла «серьезную угрозу для врага», и личное руководство Фрэнсиса как в организации, так и в проведении акций вызывало к нему большое расположение как участников сети, так и Кристины [51]. Довольная тем, что снова оказалась на поле боя, Кристина с новым чувством цели и регулярными выбросами адреналина наслаждалась своей ролью и, как с гордостью отметил Фрэнсис, даже «в самых сложных ситуациях она иногда могла рассмеяться» [52].

Кристина и Фрэнсис были идеальными партнерами по преступлению. Ей почти не нужно было указывать направление, и вскоре она стала его заместителем, и чем сложнее была ситуация, тем решительнее и хладнокровнее она действовала. «Кристина великолепна, – написал Фрэнсис Бруксу Ричардсу в Алжир через несколько недель после ее прибытия. – Что бы я смог сделать, если бы она была здесь три месяца назад!» [53]. Его телеграмма едва ли не опровергается посланием от самой Кристины. «Дорогой Брукс, “Роже” – великолепный человек. Единство всего юга Франции зависит от него, – восторженно сообщала она, прежде чем затребовать необходимые припасы, – вы должны поддержать его и восстановить его престиж» [54]. Брукс Ричардс не возражал против подобных наставлений, он доверял суждению Кристины и был рад, что этот трудный, но блестящий агент был так эффективно использован.

Великолепна, великолепный. В партнерстве между Кристиной и Фрэнсисом была странная симметрия. Оба были хорошо обучены, но руководствовались внутренней мотивацией, собственным глубоким моральным кодексом. Оба обладали превосходным самоконтролем, были позитивны, популярны, хладнокровны в кризисных обстоятельствах, но в то же время чрезвычайно уязвимы, поскольку на них охотилось гестапо, которое не только имело фотографии обоих, но и предлагало большие суммы за их арест. И оба были абсолютно преданы общему делу своих стран: разгрому нацистской Германии. Позднее британцы будут утверждать, что Фрэнсис был «одним из самых успешных агентов, которых мы когда-либо отправляли во Францию», и его партнерство с Кристиной войдет в историю УСО.

11. Битва при Веркоре

Ясным утром 14 июля 1944 года, менее чем через неделю после приезда во Францию, Кристина и ее новая подруга Сильвиан Рей приняли участие в вызывающе патриотическом параде в День взятия Бастилии, устроенном в средневековом Ди, в долине реки Дром. Хотя еще не было даже половины десятого, воздух в маленьком горном городке уже прогрелся, а столы возле кафе-бара были заняты, и тут знакомый гул двигателей заставил Кристину взглянуть вверх. Вскоре все с изумлением смотрели в небо. Семьдесят две серебристых американских «летающих крепости», сопровождаемые эскортом истребителей вокруг более тяжелых четырехмоторных бомбардировщиков, шли очень низко, по двенадцать в ряд, чтобы доставить припасы в лагеря маки на лесистом плато Веркор. Людям с земли было видно, как самолеты сначала сбросили контейнеры, которые мгновенно исчезли, а затем в небе раскрывались парашюты, еще несколько мгновений дрейфовавшие в дымке. По оценкам местного священника, над долиной проплыли более тысячи красных, белых и синих полотнищ, конкретный цвет указывал на содержимое посылки, но все вместе они внесли весомый вклад в первое празднование Дня взятия Бастилии после высадки союзников во Франции. Это был исторический момент. В июне тридцать шесть самолетов «Либерейтор» из числа американских ВВС британского базирования доставили несколько сотен контейнеров, но теперь была предпринята самая большая дневная акция за время оккупации и оказана союзниками самая крупная помощь французским маки. Семьдесят два самолета в Веркоре были частью 400 «летающих крепостей», и рейд был организован Габбинсом по согласованию с генералом Эйзенхауэром. «Эффект этих великих самолетов, летящих низко строем над центром и югом Франции, сбрасывающих грузы в выбранные районы, – гордо писал Габбинс, – был похож на стимулирующий электрический шок» [1]. Конечно, Кристина, Сильвиана и половина деревни были слишком заворожены зрелищем, чтобы сразу спешить на помощь по сбору припасов.

На холмах Веркора восторженные партизаны буквально кричали от радости. «Небо было заполнено сотнями самолетов союзников, сверкающих на солнце», – записал один. Самолеты летят над взлетно-посадочной полосой, фиксируя свои позиции, а затем снова кружат, пролетая низко и «рассеивая сотни парашютов, которые разрываются в голубом небе, как венчик белых цветов, радостно спускаясь… это было великолепное чувство!»; «Великолепное зрелище! – писал в дневнике другой. – Шум заполнил все плато и, должно быть, его услышали на равнине Баланс» [2]. Затем самолеты покачали крыльями в знак приветствия, отбрасывая солнечные блики, и «скрылись в облаках». В этой вылазке было сброшено больше контейнеров, чем за все предыдущие месяцы, в общей сложности более тысячи, помимо пистолетов-пулеметов «Стен», там были боеприпасы и одежда, коробки кукурузных хлопьев и блоки американских сигарет, перевязанные трехцветными лентами и надписями: «Браво, парни. Vive la France! [90] » [3].

90

Да здравствует Франция!» (франц.). – Прим. перев.

Но доставка грузов произошла при дневном свете, «парашюты адски заметны на фоне неба», – с горечью прокомментировал Фрэнсис [4]. В течение получаса немецкий самолет-разведчик пролетел над районом рейда и обстрелял зону падения контейнеров. Все побежали в укрытия, кроме Кристины, которая, как рассказывала позднее Сильвиана, глядела на него, прикрыв глаза от солнца, и «выглядела настолько безмятежной и безразличной», что окружающие ее люди едва ли не усомнились в собственной реакции [5]. Полчаса спустя появились еще два истребителя, на этот раз они направлялись к холмам. «Les Amerlots! [91] » – закричали некоторые [6]. Только когда стали хорошо различимы свастики на фюзеляже, маки поняли, что это уже не союзники. Самолеты летели совсем низко, скользя над крышами города Веркор и обстреливая улицы из пулеметов. Затем последовало семь часов бомбежек. В Вассьё-ан-Веркор под зажигательные бомбы попали школьники, пламя взлетало в воздух на тридцать метров, но большинству жителей удалось спрятаться в подвалах и местных пещерах. Когда они осмелились выйти снова, в одиннадцать часов вечера, «город был разрушен», обломки и тела лежали кучами там, где в то утро стояли дома, церковь и местная булочная, а плато Веркор было окружено войсками вермахта [7].

91

Французское сокращение от «американские пилоты».
– Прим. перев.

Веркор представляет собой огромное синевато-серое известняковое плато в форме наконечника стрелы, длиной около сорока миль, шириной восемнадцать [92] и местами достигающее высоты 1000 м. Эта возвышенность, расположенная между департаментами Дром и Изер, соединяет четыре основных транспортных маршрута из Гренобля в Экс-ан-Прованс, Марсель и Ниццу. Потрясающе красивое плато с большинства сторон ограничено меловыми утесами; кое-где пейзаж почти идеально альпийский. Огромные речные ущелья и густые буковые и сосновые леса, в которых водится дикая серна, окружают несколько небольших деревень с богатыми садами и сельскохозяйственными угодьями, а многочисленные скальные выходы скрывают под собой обширные пещеры. Трудно представить лучшую территорию для действий растущей подпольной армии.

92

Это примерно 64,4 км в длину и 29 в ширину. – Прим. перев.

К началу 1943 года сокращение рабочей силы в Германии привело к невозможности удовлетворить производственные потребности. Нацисты уже пригнали польских рабочих, которые прилагали большие усилия, чтобы свести до минимума свою эффективность, и старались по возможности отсылать продукцию польскому подполью. 15 февраля 1943 года Германия ввела в действие во Франции Службу принудительного труда (Service du Travail Obligatoire, или STO), чтобы подключить французские трудовые ресурсы. Веркор, который уже использовался в качестве учебной базы для местных групп Сопротивления, теперь как магнит притягивал тысячи молодых французов, избегавших призыва на принудительные работы в Германии или даже отправки на русский фронт. Многие разбили лагеря среди густых лесов на плато Веркор. Им не платили, у них не было фальшивых документов или карточек, да и оставленные ими семьи нужно было каким-то образом поддерживать. Большинство этих беглецов носило гражданскую одежду: тяжелые башмаки, мешковатые брюки и джемперы поверх рубашек без ворота, а также темно-синие береты или кепки. Другие были одеты в линялые полосатые костюмы или старую форму, оставшуюся с прошлой войны. У некоторых не было обуви, и приходилось шить мокасины из прочного парашютного шелка. Поначалу оружия тоже не хватало, но они сумели сформировать отряды с сильной системой командования и связи, организовали поставки продовольствия, одежды и оборудования через местных фермеров и существующие сети Сопротивления, а собак научили лаять, когда на дальних склонах появлялись незнакомцы. Французские партизаны-маки стали реальностью.

В мае 1943 года в горах было несколько сотен маки. «У Веркора есть прекрасно организованная армия, – сообщил Фрэнсис в Лондон, – но им нужно дальнобойное и противотанковое оружие» [8]. Реакция была неоднозначной. Опыт Югославии уже продемонстрировал способность вермахта эффективно бороться с партизанскими силами, и тем не менее в Веркоре были явно созданы значительные силы Сопротивления, которые могли бы оказать чрезвычайно ценную помощь союзникам, препятствуя коммуникационным линиям нацистов и передвижению их войск. В результате решили снабдить маки стрелковым оружием, которое переправляли в горы пешком или на фермерских тележках, но, к сильному разочарованию французов, тяжелого вооружения не последовало.