Шпионаж и любовь

У Фрэнсиса тоже были смешанные чувства к маки. С одной стороны, он признавал их потенциал в качестве партизанской армии, которая, организованная в небольшие группы, вооруженная и обученная, могла бы проводить эффективные диверсии и нападения из засады. С этой целью он связался с местными лидерами Французских внутренних сил (.Forces Frangaises de I'Interieur или FFI), хорошо организованного французского Сопротивления, лояльного де Голлю, чтобы давать советы и инструкции по использованию пистолетов-пулеметов «Стен» и револьверов. Он даже одолжил им Альбераи его радио. Но, с другой стороны, Фрэнсис критиковал эту армию-в-ожидании, полагая, что было бы полезнее, пусть и опаснее, оставаться в домах, подрывать поезда ночью, а затем возвращаться на работу, как обычно, на следующий день, «чем сидеть в лесу и вести себя, как бойскауты» [9]. Тем не менее к концу 1943 года в регионе было уже восемь больших лагерей, каждый из которых насчитывал от восьмидесяти до ста человек, ночевавших в наспех построенных хижинах, под навесами или в палатках из парашютного шелка, и еще сотни, живущих в хижинах пастухов, в деревнях или на местных фермах по всему плато Веркор.

Насколько это было возможно, Фрэнсис решил разделить свою диверсионную сеть «Жокей», поощряя маки развиваться в том же духе. Он чувствовал, что ценность плато Веркор заключается главным образом в его потенциале в качестве места высадки союзников и как укрытие для теневой армии, способной неоднократно атаковать немецкие войска в сотнях разных мест, так что никто не сможет предсказать, где и когда произойдет новая атака. В конце концов, основной принцип партизанской войны заключался в том, чтобы никогда не пытаться удержать позицию, а наносить наибольший урон и исчезать. Кроме того, агентам УСО было поручено проявлять «особую осторожность… чтобы избежать преждевременного масштабного восстания патриотов» [10]. Однако к осени 1943 года французы начали работать над более глобальным планом. Плато Веркор теперь называли «неприступной цитаделью», которая должна стать свободной территорией до прибытия подкреплений союзников [11]. Весной 1944 года по эфиру Би-би-си пришло известие, что генерал де Голль лично одобрил эту идею, и около 4 000 десантников будут сброшено в Веркор в ближайшее время. В течение нескольких оптимистичных недель на плато были подготовлены зоны приема десанта, как ни странно, названные по имени канцелярских товаров. «Точилка для карандашей» предназначалась для парашютистов из Алжира, «циркуль» – для десанта из Великобритании, а «папье-маше», «скотч» и «нож для бумаги» были общедоступными. В то же время, подстегиваемые обещаниями де Голля, а также верой в неприступность отвесных скал, которые образовывали естественный защитный барьер между внутренним пространством Веркора и окружающей сельской местностью, маки становились все более дерзкими в своих диверсионных операциях. Они не только захватывали партии продовольствия и топлива, но подрывали железнодорожные пути, мосты, телефонные и телеграфные кабели, опоры электропередач, а ключевые дороги были заблокированы, для чего вырубили аллеи из тысяч деревьев, посаженных по приказу Наполеона более ста лет назад для обеспечения тени для марширующих солдат.

Затем начались ужасные репрессии. После очередного нападения на конвой на Национальной дороге [93] , в результате которого погибло около шестидесяти солдат вермахта, захваченного партизана привязали к деревенскому столбу, как пример. Он настаивал на том, что является солдатом регулярной американской армии, которое спасло деревню, но ему вырвали глаза и язык, прежде чем заколоть штыком на глазах у местных жителей. Несмотря на такие зверства, к началу лета 1944 года плато стало домом для партизанских частей, насчитывавших более 3 000 человек, и все новые люди прибывали со всего региона, а некоторые даже из Парижа.

93

Национальная дорога – шоссе, соединяющее регионы Франции с севера на юг. – Прим. перев.

Лидеры Французских внутренних сил, а также Фрэнсис и его сеть «Жокей» складировали боеприпасы, готовясь к сигналу и выступлению в поддержку вторжения союзников, но сроки десанта все еще оставались неопределенными. В начале июня Колин Габбинс, его американский коллега полковник Дэвид Брюс и французский герой генерал Пьер Кёниг, недавно назначенный главнокомандующим Французских внутренних сил, все еще находились в Лондоне, обсуждая планы. Первоначально предполагалось осуществить два одновременных десанта: крупное вторжение на северо-западном побережье и вторичную операцию на юге. Когда южное вторжение было отложено, Кёниг полагал, что следует притормозить растущее сопротивление на юге. Теперь он неохотно согласился с тем, что необходимо избежать невольного информирования противника о реальном месте будущего удара, а значит, Сопротивление должно выступить одновременно по всей стране, по крайней мере в течение нескольких важных дней.

5 июня, когда армада «Оверлорд» приблизилась к пляжам Нормандии, Би-би-си отправила в эфир семьдесят закодированных сообщений, в основном для каналов, действующих на севере Франции, таких как: «Жираф, почему у тебя такая длинная шея» и «Кошки играют в палисаднике» [12]. На следующий день Сопротивление отреагировало, совершив почти тысячу актов саботажа за двадцать четыре часа. Точная дата «Операции “Драгун”» – вторжения союзников на юге – все еще не была определена, а что касается совсем южных регионов, там возник спор: был ли включен в систему конкретный призыв к Веркору: «Прыжок альпийской серны» [94] . Однако не оставалось никаких сомнений, что был дан сигнал к общенациональному восстанию, и Фрэнсис получил команду к действию для сети «Жокей».

94

Говорили, что де Голль использовал эту фразу в радиопередаче 5 июня 1944 г., но она не была включена в кодированные сообщения Би-би-си, сохранившиеся в архиве компании. См.: Michael Pearson, Tears of Glory: The Betrayal of Vercors 1944 (1978), p. 42.

После долгих лет унизительных поражений и оккупации, после арестов и казни друзей желание нанести ответный удар оказалось непреодолимым, всем не терпелось приступить к действиям вместе со всей Францией. Среди таких горячих голов были и лидеры партизан Веркора. «Мы вступаем в великую битву, – вещал де Голль французскому народу следующим вечером. – Для сынов Франции, где бы они ни были, кем бы они ни были, простой и священный долг состоит в том, чтобы сражаться с врагом всеми имеющимися в их распоряжении средствами» [13]. В смелом заявлении о намерениях триколор с лотарингским крестом, символом Сопротивления, был поднят над плато Веркор 7 июня.

Услышав о высадке союзников в Нормандии, Фрэнсис и его друг Жильбер Галлетти, лидер Сопротивления в Верхних Альпах, отправились в горы, чтобы достать припрятанные боеприпасы и подготовиться к сражениям. Несколько дней спустя Фрэнсиса проинформировали, что его округ теперь официально входит в состав Французских внутренних сил и он де-факто является заместителем полковника Анри Целлера, регионального командующего этих частей по юго-востоку и одного из «вдохновителей» французского Сопротивления.

За этим последовала серия заявлений, которые Брукс Ричардс назвал «все более и более страстными и отчаянными призывами» к Алжиру о доставке тяжелой артиллерии, зенитных орудий и противотанкового оружия [14]. Их не было, и в любом случае было бы невозможно поставить достаточно боеприпасов для такого оружия из расчета длительной битвы. «У них сложилось впечатление, что в самое ближайшее время можно ожидать серьезного подкрепления парашютными рейдами, – рассказывал позже Брукс Ричардс, избегая упоминания об ответственности союзников за дальнейший поворот событий. – Ну, конечно, это было совершенно безответственно… Никто не консультировался с США или Великобританией относительно того, могут ли они снабжать Веркор» [15]. Степень разрыва коммуникаций между полем и штаб-квартирой стала очевидной не тогда, когда Брукс Ричардс ответил Фрэнсису, ссылаясь на неблагоприятные атмосферные условия для вылетов, а лишь когда Кёниг в Лондоне покончил со всеми ожиданиями, заявив: «Отправляйте людей по домам, потому что они мобилизованы преждевременно» [16]. Тысячи партизан были бы немедленно арестованы, если бы вернулись домой, и в любом случае они уже не желали отступить. Лондон явно плохо понимал ситуацию на месте, в то время как ожидания маки были безнадежно нереальными.

На той же неделе группа людей, работающих с Фрэнсисом, получила приказ передать всех своих новобранцев, а также оружие и взрывчатку для защиты Барселонетты, средневекового города в Нижних Альпах, стратегически расположенного на главном пути в Италию и из Италии. Поскольку записка не была подписана кем-то известным Фрэнсису, он сказал своим людям не подчиняться и получил немедленный ответ: если он не будет выполнять приказы, его «отдадут под трибунал и расстреляют» [17]. Нервы у всех были на пределе, и вскоре последовало извинение с просьбой, чтобы Фрэнсис сам отправился к Барселонетте.

Фрэнсис был поражен, обнаружив триколор, украшающий каменную ратушу Барселонетты. Местный немецкий гарнизон был временно изгнан, и теперь Французские внутренние силы защищали город. Полковник Целлер, только что прибывший из Лиона, встретил Фрэнсиса на ступенях ратуши вместе с местными лидерами Сопротивления и капитаном Хэем, британским офицером, недавно заброшенным из Алжира. Хэй считал, что высадка союзников на юге произойдет в течение недели, и войска освободителей можно ожидать в городе менее чем через десять дней. В городе находилось 600 человек, все в отличном настроении, а некоторые в форме, с трехцветными повязками, которых хватило на всех 600, зато оружие и боеприпасы рассчитаны были лишь на 250 из них, некоторые бойцы пришли с собственными охотничьими ружьями или стрелковыми реликвиями времен Первой мировой войны. У каждого было по двадцать патронов на каждого. Ничтожно малая сила, чтобы противостоять нацистским танкам, независимо от ожидаемого подкрепления. Что еще хуже, ни Фрэнсис, ни Целлер не были уверены, что подкрепление придет.

Фрэнсис изумился, когда Целлер потребовал, чтобы он передал ему весь свой запас оружия и взрывчатых веществ. Это было невозможно. Оружие уже роздано людям, которые ждали его годами. «Если у вас есть хорошая, но суровая собака, и вы даете ей кость, – возражал Фрэнсис, – вы не протягиваете руку и не забираете ее назад» [18]. В любом случае он считал, что передать оружие означало бросить его просто «для захвата немцами» [19]. Понимая, что ситуация критическая, Фрэнсис согласился направить небольшие силы через горы для атаки с тыла. Он также направил срочную информацию в Алжир, в результате чего 11 июня в район было сброшено более ста контейнеров противотанкового оружия. К сожалению, многие из них были собраны вражескими войсками. Четыре дня спустя немцы начали наступление – слишком быстро, чтобы Фрэнсис мог привлечь свои резервы. 150 человек погибли, защищая Барселонетту, в том числе капитан Хэй, который пал под пулеметным огнем во время героической попытки уничтожить третий немецкий танк с единственным противотанковым ружьем, которое смог предоставить Фрэнсис.