Шпионаж и любовь
Шрифт:
Фрэнсис Брукс Ричардс, глава французской секции Мэссингема, договорился о том, чтобы Кристину курировал майор Бенджамин Коуберн, кодовое имя Жестянщик, известный как «один из самых галантных и мужественных агентов УСО», который временно находился в Алжире между миссиями во Франции [82]. Искры полетели немедленно. Коуберн был невысоким, плотного сложения, молчаливым технарем из Ланкашира, типичным воплощением «сурового северного крестьянина» [83]. Кроме того, он имел манеру за словом в карман не лезть и отвечать на замечания. Морис Бакмастер, глава Секции Ф в Лондоне, считал характерную для Коуберна «прямолинейность манер и стимулирующей, и разочаровывающей одновременно» [84]. Хотя Коуберн располагал всеми необходимыми личными ресурсами и решимостью, необходимыми для обеспечения первоначальной британской разведки на оккупированной территории Франции, он не смог установить связь с Кристиной. Было ли это
На самом деле, кому бы ни пришлось предпринимать попытки учить Кристину жизни в оккупированной Франции, от политических нюансов до полицейской униформы и культурных деталей, таких как привычка никогда не просить «кафе-о-лэ», поскольку молоко превратилось в недоступную роскошь, надо было решать сложную задачу. Агентам в Британии иногда давали семь недель для такой «ломки головы»; Кристина едва могла усидеть на месте пару дней [87]. Курс был переполнен такими мелкими житейскими деталями, которые сводили ее с ума, и потребовалось не только участие Анджея, но и визит Говарта, чтобы успокоить ее и убедить в необходимости посещать лекции, а также разучивать подробности ее собственной легенды под именем «Жаклин Арман».
Однажды вечером, через месяц после прибытия в Мэссингем, Кристина напрямую потребовала ответ у Доддза-Паркера, когда ее отправят на работу. «Я хочу поехать во Францию, я поеду во Францию», – заявила она, и когда он возразил, что она слишком эмоциональна, слишком отважна и что ее поймают, она сказала ему напряженным от волнения голосом: «Я убью вас». «Убьете меня?» – переспросил Доддз-Паркер и быстро отправил ее к генералу Стовеллу, новому региональному руководителю УСО, который как раз прибыл с визитом. После ужина Кристина и генерал исчезли за песчаными дюнами, а когда вернулись, Доддз-Паркер заметил, что Стовелл «постукивал по колену и сказал, что лучше отправить ее во Францию» [88]. Наконец, и не без личных усилий, у Кристины появились внятные перспективы.
Фрэнсис Брукс Ричардс получил задание на свое усмотрение выбрать место, куда отправить Кристину. Как и многие мужчины до него, он не был совершенно непроницаем для ее чар. «Она была очень красивой женщиной, – рассказывал он, – женщиной весьма впечатляющей»; и он безоговорочно поверил в ее историю о том, что она была «Мисс Польша» в 1937 году, а также чемпионкой по лыжам и женой «польского генерального консула во всей Африке» [89]. Составляя ее официальную оценку, он отметил, что Кристина дала понять «совершенно ясно, что она была полностью подготовлена к работе под прикрытием и согласна на фиктивный брак» [90]. Он сразу подумал о Фрэнсисе Кэммертсе, об одном из лучших агентов секции Ф, организовавшем высокоэффективную сеть сопротивления на юго-востоке Франции. Кэммертс просил нового курьера вместо женщины, несколькими неделями ранее арестованной гестапо. Опасность, драма, фиктивный роман: трудно было придумать более совершенную ситуацию для Кристины.
Она была теперь одним из самых высококвалифицированных, опытных и мотивированных агентов УСО, но все еще вынуждена была переживать мучительное ожидание и бездействие. С парашютом сбрасывали только в течение четырнадцатидневного лунного периода. Даже при полной луне вылеты могли быть отложены из-за «тысячи несчастных случаев в политике, погоде или войне» [91]. В случае с Кристиной задержка была более личной. «Она была довольно нетерпеливой, и у нас возникла ужасная дилемма, – писал в отчете офицер, ответственный за ее отправку, – когда в определенное время месяца ее физическое состояние и луна совпали». Когда ее заброска была отложена под таким предлогом, «потребовались усилия всей группы, чтобы успокоить ее и чем-то занять», пока не появится следующая возможность для вылета [92].
Наконец, 7 июля 1944 года Кристину отвели на поле за полчаса до взлета. Она была одета в рубашку, юбку и куртку, скроенные по французским лекалам на лондонской Маргарет-стрит. Ее подстригли в последнем французском стиле и даже зубы проверили, чтобы убедиться, что они соответствуют французской стоматологической практике. При ней были старые билеты на автобус, немного денег и другие мелкие предметы, которые могли бы спасти ее, как свидетельства давнего проживания во Франции. Вспомогательный корпус подготовил бутерброды и чай на прощание. Ей также дали бензедрин, чтобы она не спала в течение нескольких дополнительных часов, и маленькую таблетку «Л»: цианид в плотной оболочке, которая не таяла во рту, если не раскусить.
В октябре 1942 года Гитлер приказал: «Все
противники, вовлеченные в так называемые десантные операции… должны быть уничтожены… никаких исключений». Дополнительная директива гласила: «Все саботажные войска будут уничтожены без исключения… шанс побега или выживания для них нулевой» [93]. Кристина собиралась десантироваться во Францию, на один из самых опасных театров войны, где срок действия агентов УСО рассчитывался на период не более трех месяцев, после чего их возвращали в Англию, если им удавалось избежать ареста, и где средняя продолжительность жизни радиста составляла всего шесть недель [94]. Наконец, Кристина снова почувствовала себя живой.10. Французская оккупация
В 1944 году Фрэнсису Кэммертсу исполнилось двадцать восемь лет. Высокий, гибкий, с серьезными темными глазами и твердой решимостью отрастить усы, он был определенно красив, особенно когда закуривал и позволял себе расслабиться. Младший ребенок бельгийского поэта и английской актрисы, прославившейся «голосом, похожим на струящийся атлас», он родился в Кенсингтоне во время Первой мировой войны, и его самые ранние воспоминания были пропитаны «тенью ядовитого газа, отсутствием отца и образом одноногих любовников в парке» [84] . Вдумчивый и уверенный в себе, в шестнадцать лет он стал социалистом и пацифистом, даже отказался от бельгийского гражданства, чтобы избежать призыва на военную службу. Позже он лично казнил одного человека и спланировал гибель многих других, но никогда не отказывался от веры в ценность демократии и пацифизма.
84
Родители Фрэнсиса Кэммертса: Эмиль Кэммертс и Хелен Браун.
Когда объявили войну, Фрэнсис был учителем истории. Его брат Питер немедленно вступил в армию, но Фрэнсис зарегистрировался как уклонист. Убедив
Трибунал по делам об отказе от военной службы в искренности своих взглядов, он избежал как армии, так и тюрьмы и провел следующие два года, работая на ферме в Линкольншире. На Рождество 1940 года он познакомился с Нэнси Финлэй, сестрой своего друга. Нэн, как ее всегда звали, случайно зашла в ванную, где Фрэнсис смывал кровь гуся, которого только что зарезал. В тот вечер они занимались любовью в его машине, а спустя три месяца поженились. Подруга Нэн, журналистка Кэтрин Уайтхорн, заявила, что она ценит Нэн прежде всего за ее человеческую мудрость и эмоциональную силу. Эти качества подверглись серьезным испытаниям в последующие годы.
Через три недели после свадьбы Фрэнсис узнал, что его брат погиб в бою. Горе заставило Фрэнсиса усомниться в непримиримом пацифизме. Нэн уже была беременна, и их первый ребенок родился в январе 1942 года. Когда Фрэнсис держал дочь на руках, он понимал, что больше не может оставаться в стороне. Той же весной он решил принять активное участие в войне, но не был готов отказаться от свободы совести. «Мне могут приказать убивать людей в неприемлемых обстоятельствах, – заявлял он. – Как только осознаешь, что такое дисциплина в вооруженных силах, приходится допустить вероятность глупых и нелепых приказов, которым необходимо подчиняться» [2]. Страстный, высокоморальный, обладающий достаточной квалификацией, но совершенно независимый, Фрэнсис, как и Кристина, был буквально создан для УСО.
На призывном пункте Фрэнсиса опрашивал Селвин Джепсон, автор популярных детективов и глава Секции Ф УСО по подбору персонала, который охарактеризовал новобранца как «человека высочайших принципов» [3]. Двуязычный, очень умный, имеющий опыт сельскохозяйственных работ, он был идеальным кандидатом. МИ5 отвергла его со стандартной формулировкой «ничего не известно о его личных травмах», в УСО на это не смотрели, так что для Фрэнсиса наступили месяцы интенсивных тренировок [4]. Любопытно, что для человека, который впоследствии доказал свою эффективность именно в этом, сначала в его характеристике значилось: «не хватает решительности», «флегматик» и «не годится в качестве лидера»; возможно, он казался «очень тихим и непритязательным» [5]. Но Фрэнсис был также хорошим стрелком, сильным борцом в ближнем бою и «очень умным, очень проницательным и полностью надежным» человеком. Лео Маркс, глава шифровальщиков УСО, не находил в нем «ничего флегматичного», и – благодаря «улыбке или проницательному взгляду» – Маркс пришел к выводу, что «ему очень жаль тех, кто допустил ошибку», списав такого кандидата. Если только «не окажется, что он немец» [6]. Как директор школы, подписавший отчет о подготовке агента, Габбинс охарактеризовал Фрэнсиса как «отличного человека… одного из лучших, которые у нас были», и организовал его немедленное направление на полевую работу [7].