Шумерские ночи. Том 3

И здесь Креол тоже не ждал найти отца. Но…

— Отец?! — изумленно воскликнул он. — Ты здесь?!

Высокий мужчина с завитой бородой повернулся и окинул Креола спокойным взглядом. Сложив руки на груди, он произнес:

— Я услышал твое появление, сын. Рад, что ты добрался благополучно.

Повисло неловкое молчание. Креол никогда не знал, как с ним говорить. В конце концов он отвесил короткий поклон, на который отец чинно ответил, и спросил:

— Почему ты у Ишума? Я думал, ты у Эрешкигаль, или… или вообще в Саг-Аш-Саг-Ана.

— Он закрыт для меня, ибо я не узнал истинной любви, — ответил Креол-старший. — А здесь я потому, что меня убили. Разве ты не поэтому сюда пришел?

— Нет, я… тебя убили?.. кто?..

— М-м… так ты не знаешь, — кивнул Креол-старший. — Это логично. Если бы ты знал, один из вас уже давно был бы здесь, полагаю. Меня убил Менгске.

У Креола внутри будто что-то лопнуло. Они с отцом стояли посреди улицы, их огибали колесницы и пешие духи, рядом прошел источающий смрад гала, но Креол не видел ничего, кроме духа отца, и в голове не было ничего, кроме нарастающей ярости.

— Этот комок гнили, изблеванной Пазузу, — наконец произнес он.

— Фу, сын, никогда не любил, когда ты сквернословишь, — только и прознес Креол-старший. — Это дурной тон.

— Слишком поздно меня воспитывать, — проворчал Креол-младший. — Этим надо было заниматься, пока ты был жив.

— К слову об этом, — произнес Креол-старший. — Наверное, мне стоило уделять тебе больше внимания. Как давно ты уже здесь? Незачем нам стоять здесь, пройдем ко мне домой.

Здешний дом отца уступал Шахшанору в размерах. Хотя его никогда и не волновало богатство — он толком не замечал, сколько у него комнат и что подается на обед. Есть Креол и здесь ничего не собирался, но за стол уселся, и мрачно смотрел, как туманные сгустки оформляются в блюда, в кувшины, как возникают ноздреватые лепешки и разлетаются по блюдам куски мяса.

— Вся моя жизнь была окутана туманом, — произнес отец. — Он скрывал все, что не приковывало мое внимание прямо сейчас. Мне было сложно переключаться на другие вещи. Это сделало меня отличным магом, но не очень хорошим человеком и отцом. К счастью, Кур снисходителен к блаженным.

— Не вижу никакой разницы, — только и сказал Креол.

— Я не превратился в кого-то другого. Просто мне стало проще думать пространно.

— Ты что, хочешь оправдаться передо мной? — не понял Креол.

— Мне не за что. Ты всегда был сыт, одет и обут, у тебя была крыша над головой и сколько хочешь денег. Хотя мне все-таки следует попросить прощения за то, что я позволил отдать тебя в обучение к Халаю. Это была ошибка, я должен был отвергнуть выбор твоего деда и все-таки отдать тебя Шуруккаху.

— Какое это теперь имеет значение? — желчно спросил Креол.

— Никакого, ты прав.

— Как ты умер?

— Пока я был жив, то полагал, что от тяжелой хвори, — рассудительно произнес Креол-старший. — Да и после смерти первое время так думал. Лишь позже, когда сюда прибыли Утухенгаль, Шурукках, а следом и Эскетинг…

— Он тоже здесь?! — рявкнул Креол.

— А где же ему быть, если ты его убил? — пожал плечами Креол-старший. — Вот твоей матери здесь нет, к сожалению, она в круге Хушбишаг. Хотя мы иногда видимся.

Креол подпер ладонями подбородок, размышляя, хочет ли встретиться с женщиной, что дала ему жизнь. Он одновременно хотел этого и боялся, потому что вместе они были лишь несколько мгновений, а потом разошлись навсегда.

Что они теперь скажут друг другу, спустя почти семьдесят лет?

— А дедушка здесь? — спросил он.

— Нет. Насчет него я ничего не знаю. Он либо все еще жив, либо его утащили демоны. Зато здесь твои дядя и бабушка, моя мать.

Креол только пожал плечами. Дядю Гишбара он помнил плохо, тот умер, когда Креол был мал. Бабушку не знал вовсе, она скончалась еще до его рождения. Нет смысла даже встречаться с этими почти незнакомцами.

Вот увидеть Тхари он бы хотел… или не хотел. Креол не знал, он не мог определиться.

И это в любом случае невозможно, она не здесь, а в Саг-Аш-Саг-Ана, куда ему не вступить. И… и это значит, что она познала истинную любовь.

Креола пронзило этой мыслью. Если Тхари в Саг-Аш-Саг-Ана, то у Креола тоже была истинная любовь… была.

Странно это осознавать. Чувство одновременно сладкое и горькое.

— Как давно ты здесь? — спросил отец.

— Вторые сутки, — ответил Креол, все еще ошеломленный внезапной мыслью.

— Тогда время есть.

Странно оказалось гостить у мертвеца, у духа. Здесь все было вроде бы и так же, как в мире живых, но в то же время и не так. Время текло как-то странно, и мысли тоже бежали как будто иначе. Креол и Креол несколько часов говорили о том и о сем, обсуждали то, что было при жизни отца, и то, чего он уже не видел. Креол спросил о том, что хотел узнать Эрре-Билал, и отец любезно все объяснил, даже продиктовал текст ритуала.

К исходу вторых суток к ним сама пришла Бирдин, и Креол встретился с духом матери. Она сказала, что услышала, что ее хочет видеть живая душа, и одно за другим пошла через врата Иркаллы. И хотя им и впрямь не о многом нашлось поговорить, все же эта беседа сняла с Креола некий груз.

А когда наступили третьи сутки, к Креолу-старшему явились еще три архимага. Утухенгаль, Шурукках и Эскетинг, которого Креол-младший предпочел бы не видеть никогда.

— … Да, на нас всех печати, — произнес Шурукках. — Этот шакал все предусмотрел. Мы не можем являться на зов, даже если бы кто-то позвал… хотя никто и не звал. Даже немного обидно.

— Меня однажды пытались, — вздохнул Утухенгаль. — Внучка. И я не смог прийти.

— И я тоже… что ты такой хмурый? — поморщился Эскетинг, которого Креол сверлил злющим взглядом. — Улыбнись. Ты же со мной уже поквитался. Я не держу зла, все прощено и забыто. И ты не держи — это вредно для здоровья. Когда ты тоже помрешь, мы еще посмеемся над былым, распив по чарке вина.

— Нет, — процедил Креол.

— Он не компанейский, — пожаловался Эскетинг Креолу-старшему. — Весь в тебя.

— Мне тоже было нелегко тебя простить, — заметил Утухенгаль. — Собственно, я и не простил. Ты убил меня, Эскетинг.

— Э, хватит это повторять при каждой встрече, — закатил глаза Эскетинг. — Я тебя, Менгске вот этих двоих, Креол меня… знаете, кого не хватает в нашей чудной компании любителей усобиц? Менгске.

Они четверо выглядели совсем так же, как при жизни. Все, кроме Эскетинга похвалялись великолепными завитыми бородами и начерненными глазами, все были богато одеты и надушены. На шелковом шарфе Шуруккаха переливались пять Радужных Жезлов Владык, что он сам себе вручил при жизни.

Честно говоря, Креол смотрелся на фоне этих павлинов уличным бродягой.

— … Жалею только об одном — что не успел вручить себе шестой… — пробормотал Шурукках, заметив взгляд Креола. — Немного не успел… собирался уже…

— А ты бы не жалел потом, что их не семь? — брюзгливо осведомился Утухенгаль.

— М-м-м… пожалуй… да, есть вещи, о которых я жалею сильнее. Креол-младший, ты обязан продолжить мое дело. Сколько у тебя учеников?

— О боги, ты как Менгске, — закатил глаза Креол. — Ни одного.