Сибирский папа

Йорик, бросив мяч, подбежал ко мне, обнял и прижался головой к моему животу.

– Маша… – сказал он, запрокинув голову и глядя мне в глаза.

Нет, это не сон. Тогда, значит, я сошла с ума. Но сумасшедшие считают себя нормальными.

– Да не стой там, иди сюда! – весело махал мне рукой Сергеев, не вставая при этом со скамейки.

Что-то такое проскользнуло в его тоне, как-то слишком уж жизнерадостно он это проговорил. Может быть, он ничего не знает? Ольга кивнула мне, что-то сказала мужу и ушла в дом.

Я на мгновение крепко прижала к себе Йорика, освободилась от его цепких горячих ручек и быстро подошла к Сергееву. Он по-прежнему сидел, улыбаясь, здоровый, веселый, никаких следов аварии у него не наблюдалось. Жив, жив…

– Ну, что скажешь? Что ты такая вся перевернутая?

– Я рада, что…

– У тебя что-то произошло? Поделись с нами.

– Как это всё получилось? – наконец выговорила я.

– Что именно?

– То, что вы… – Я не знала, как это сказать.

Он молчал и улыбался.

– То, что сказали, что вы… Я думала… С вами всё хорошо?

– С нами всегда всё хорошо, правда, Йор?

Йорик прыгнул на скамейку, и Сергеев сгреб его в охапку.

– И вообще всё хорошо в мире. Солнце, лето, а еще и ты появилась, милое дитя. Иди ко мне, я тебя обниму.

Я отступила на шаг. Нет, что-то происходит непонятное.

– Это ошибка? То, что было вчера?

Сергеев легко кивнул.

– Конечно, ошибка.

– Всем объявили, что вы… – Я с трудом выговорила это, – … сгорели в машине.

– Да ну! Что ты обращаешь внимание! – Сергеев махнул рукой, случайно задев Йорика по носу.

Тот отпихнул отца, и они начали шутливую потасовку, Йорик вскочил, побежал, Сергеев погнался за ним, схватил, стал подбрасывать в воздух, Йорик радостно захохотал.

А я стояла и смотрела на них, пытаясь собраться с мыслями и спрашивая себя, почему я тоже не хохочу заливисто и счастливо. Ведь Сергеев, которого я оплакивала вчера, – жив и здоров.

В кармане бурчал телефон, наверное, звонили родители. Нет, это звонил Кащей. По телефону он не умеет разговаривать, начинает сразу заикаться. Но звонит, потому что бесится. А мне вообще не до него.

Зачем я кручусь с ними обоими? Ведь это вранье. Зачем я целовалась с Кащеем? Я же его не люблю по-настоящему. Зачем я об этом думаю? Но мысли появляются не потому, что ты их зовешь. Появляются и всё. Сейчас совсем неподходящий момент, а я вдруг как-то все это остро ощутила и поняла – за одну секунду.

Главное, что Сергеев – жив. Жив! Господи, как хорошо. Какая разница, почему он так странно разговаривает, какая разница, что именно произошло вчера? Но вместо похорон, вместо ужаса и горя – мой веселый, бодрый, живой отец бегает сейчас по солнечной лужайке!

Я снова подошла к нему. Сергеев чуть вопросительно посмотрел на меня. Или мне так показалось. Поэтому я не стала его обнимать, просто погладила по руке, гладкой, загорелой.

– Всё хорошо? – спросил он меня.

– Да. Хорошо, что ты жив. И… Ольга. – Я добавила это из вежливости.

– Машенька, не загружайся всякой ерундой! – Он похлопал меня по плечу, а я прижалась к нему, и получилось это как-то очень неловко.

– Какая страшная ошибка… – начала я.

– Да!.. – отмахнулся Сергеев, как будто от чего-то совсем неважного. И больше ничего не говорил.

Йорик скакал рядом и стучал мячом, Сергеев то и дело пытался у него этот мяч выхватить, поддавался, Йорик забирал его себе.

– Тут были такие двое… – Я не знала, как сказать ему о тех мужчинах, о том, как вчера увезли Йорика.

Я вдруг увидела цепкий взгляд отца.

– Хм… И к тебе подкатывали? Проявились, да? – очень живо спросил он.

– Да, они… Что это было? Вообще всё? Кто-то другой погиб в вашей машине?

Сергеев улыбнулся, погладил меня по голове.

– Ты хорошая девочка. Я всегда знал, что у меня вырастет хорошая девочка, даже несмотря на то, что я ее не воспитываю.

– Меня мама воспитывала.

– Конечно, конечно! – засмеялся Сергеев.

Было ощущение, что он получил какое-то невероятно хорошее известие или произошло что-то замечательное. Если, конечно, это всё не игра.

А вот теперь точно родители – звонила мама. Думаю, они успели доехать до гостиницы.

– Да, мам, – ответила я.

– Маняша, стоим под дверью твоего номера… гм… вместе с какими-то двумя встревоженными юношами… Ты вышла погулять? Или дверь не открываешь?

– Мам… – Я отошла в сторону. – Тут такое дело… Папа рядом с тобой?

– Маняша… – встревожено проговорила мама. – Что такое? Ты где сейчас?

– Мам, только спокойно, хорошо? Сергеев жив.

– Выжил?! Он в больнице?

– Он просто жив. И здоров. И жена его. Абсолютно живы и абсолютно здоровы. Веселы. И ничего не говорят о вчерашнем. Наверное, это какая-то странная ошибка.

Я слышала, как мама коротко и резко выдохнула в телефон.

– Так. Я правильно тебя поняла? Он жив и здоров. У меня ведь не слуховые галлюцинации? А то я в самолете перетрусила слегка, нас болтало в воздухе…

– Не галлюцинации. Он рядом со мной стоит.

Мама издала какой-то странный звук, мне показалось, она начала плакать в трубку.

– Мам?

– Маняша…

Нет, мама смеялась. Она смеялась и смеялась, пытаясь что-то сказать, но выговорить из-за смеха ничего не могла.

– Ты даже… не представляешь… – только и сказала мама, и тут телефон у нее отобрал Вадик.

– Что случилось? Ты где? – спросил он меня.

– Тебе мама объяснит. Я скоро приеду. Всё хорошо, пап.

Сергеев, который некоторое время назад подошел и встал неподалеку, улыбнулся и, когда я убрала телефон, шагнул ко мне и обнял.

– Нужна помощь? У тебя какие-то проблемы с родителями?

Я помотала головой. Я не умею играть в такие игры. И никогда не умела. Поэтому я еще раз спросила, уже третий раз за последние полчаса:

– Что вчера случилось?

Сергеев глубоко-глубоко вздохнул.

– Тебе обязательно надо знать?

Я кивнула.

– Ну, хорошо. Ничего не случилось. Ты же видишь – мы здесь. – Он молчал и улыбался. – Солнце светит. Птицы поют. Сейчас будем праздновать твой день рожденья.

– Гости снова приедут? – испугалась я.