Сила на краю империи

У меня освободились руки.

Но шевельнуться или поучаствовать в битве я не мог.

Подвал исчез, вместо него появился офис с панорамными окнами и однотонной светло-коричневой мебелью. За окнами развернулся мегаполис: скопление небоскрёбов, уличные каньоны, потоки снующих внизу машин. Щёлкнул незримый выключатель, и день сменился ночью. Небоскрёбы засияли во тьме, их контуры обозначила неоновая подсветка. Улицы превратились в огненную решётку, по линиям которой струился поток жидкого пламени…

Смена декораций.

Высотки начали рушиться, словно их кто-то взорвал.

Краешек солнечного диска осветил безлюдный пляж, белоснежные песчаные дюны и катящиеся издалека океанские волны. Комната утонула в грохоте прибоя и шуме ветра.

Океан отступил.

Выросли джунгли.

С неба обрушился ливень, всё утонуло в несмолкаемом шорохе. Деревья поднимались всё выше и выше, лианы заплетали стёкла.

Начал меняться офис.

Дорогая и функциональная мебель уступила место деревянным стенам, старинному лакированному шкафу, рассохшемуся сундуку и потрескивающему очагу. Дым уходил в отверстие в потолке, и я вдруг осознал, что потолок выгнулся и стал куполообразным. Окна отгородились от мира ставнями.

Не прошло и нескольких секунд, как я уже сидел в кресле, а стены посерели и сделались каменными. Вместо окон появились бойницы. Очаг вмонтировал себя в стену и превратился в камин. Потолок вознёсся на несколько метров, подпёр себя балками и мощными столбами.

Столбы превратились в колонны. Вся мебель исчезла, под ногами расстелилась мраморная плитка, и я обнаружил себя в античном храме.

Иллюзии сменяли друг друга с сумасшедшей скоростью.

Я не мог понять, сколько времени прошло, и почему никто не пытается атаковать. Сам не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой. Как ни старался. Администратор и морфисты застыли на приличном расстоянии друг от друга, словно восковые фигуры из музея мадам Тюссо.

Панорамы и ландшафты перемешивались, встраивались друг в друга, образовывали причудливый калейдоскоп. Эпохи, сюжеты, архитектура…

У меня начала кружиться голова.

В новой реальности не было ничего постоянного. Глаз не мог ухватиться за спасительную соломинку стабильности. Перспектива, глубина, расстояния, пропорции — всё было искажено.

И вдруг всё застыло.

Мы стояли посреди бескрайнего поля, залитого звёздным светом. Над головой раскинулась бездна. В сотне шагов от меня, на холме, возвышался Бродяга. Я видел жёлтые квадратики окон, фонарь над крыльцом и крохотную человеческую фигурку, замершую на террасе.

Пели цикады.

Администратор изменил очертания.

Передо мной стоял ухмыляющийся длинноволосый парень в цветастой бандане, с кучей фенечек на левом запястье, в кедах, драных джинсах и футболке. Я присмотрелся к надписи на футболке:

НИ ЧЕРТА МЫ НЕ УЙДЁМ!

— Ярик?

— Здарова, чувааак! — обрадовался боевой морфист. — Как делишки? Всё путём?

Щёлкнув пальцами, Ярик произвёл на свет фонарь. Чугунный столб и матовая сфера, ничего оригинального. Таких в парке пруд пруди.

— Не знаю, — я покосился на инквизиторов. — Точно ты?

— Да я, бро, — усмехнулся хиппи. — Эти сейчас очухаются. У нас мало времени, так что задавай свои вопросы.

Инквизиторы по-прежнему напоминали каменные изваяния.

— Я думал, ты… Администратор.

— Какой ещё Администратор? — удивился морфист. — Со мной Бродяга связался. Говорит, тебе помощь нужна. А эти упыри сильные. Чуть меня не угрохали через кошмарный трип. Ладно, ты не видел, забей.

Ощущение инопланетного присутствия куда-то пропало.

Администратор никогда не снился — ни мне, ни Джан или Феде. Он всегда разговаривал мысленно, не утруждаясь формированием образов. Я решил его позвать:

Ты здесь?

Молчание.

Ах, да. Я выпустил грани кубика и теперь не могу разговаривать с ИИ. Паззл начал складываться. Администратор каким-то образом вышел на Бродягу, а тот позвал человека, способного проникнуть внутрь конструкта и сразиться с врагами. Но почему бы просто не отрубить каналы доступа инквизиторам?

— Они создали конструкт вопреки защитным протоколам домоморфа, — я посмотрел на Ярика с непониманием. — Как такое возможно? Бродяга не ошибается.

— На него оказали воздействие, — ответил Ярик. — Попытались отключить. Артефакт или что-то подобное, я не понял. Им почти удалось.

Мой мозг зацепился за ещё одно несоответствие:

— Симеон сказал, что они давно за мной наблюдают. За пределами домоморфа. Но я почти всегда сплю у себя. Особенно в последние недели.

— Бро, они тебя развели, — отмахнулся хиппи. — На нашем жаргоне это называется «давить овцу». Ты не всегда успешно ориентируешься даже в осознанном сновидении и многое принимаешь за чистую монету. Когда ты спишь, разум порождает иллюзию вместе с законами, в которые верит сновидец. Если же ты попадаешь в собранный конструкт-ловушку, то начинаешь верить в навязанные законы.

— Меня легко обмануть?

— Очень. Подсознание думает, что любое враньё — часть сюжета. Тебе скармливают обрывки информации, выдают всё это за постоянную и эффективную слежку. Подменяют факты догадками, угрожают и давят. В этом весь фокус.

— А почему овца?

— Ну, ты же слышал про выражение «овец считать»? Типа чтобы заснуть быстрее. Овца — это архетип, чувак! Тупой сновидец, которого обрабатывают.

Давненько я не получал таких комплиментов.

— И что нам делать?

— Я перезагрузил конструкт. Сейчас этот мир запустится по новой, инквизиторы оживут. Бродяга не в игре, у него какие-то аппаратные поломки. Так он выразился.

— А ты?

— У меня почти не осталось ки. Без обид, мужик, но эти придурки меня здорово потрепали. Надо восстановиться, иначе я умру. Завершить битву придётся тебе.

— Но я не умею драться во сне.

— Да что тут уметь? Конструктом теперь управляешь ты. Они не успеют перехватить контроль и что-то переписать. Просто убей придурков.

— Вот так просто?

— Хм, — морфист задумался. — Ну, они будут сопротивляться. Ты уж постарайся. Запомни: если они умрут здесь, то и в реальности сдохнут.

— И к нам пришлют новых инквизиторов?

— Почём мне знать. Вычислить смерть во сне невозможно. Типа у них там сердечко разорвётся или тромб в мозг. Начнут вскрывать, ничего не докажут. Ядов в крови нет, физических контактов не было. Провидцы не помогут. Да ты не очкуй, я сто раз так делал!

— Сто?

— Ну, поменьше. Четырнадцать. Тоже не хрен собачий, если что. Бывай.