Сила на краю империи

Ярик бесследно исчез.

— Эй! — обратился я к пустому месту. — Куда?!

Но ответом меня не удостоили.

А вот застывшие силуэты инквизиторов начали медленно оживать. Выглядело всё так, словно неизвестный киномеханик начал в ускоренном режиме прокручивать плёнку в проекторе.

Думать было некогда.

Я представил, как разрубаю мечом одного из морфистов, и сон услужливо подстроился под эту фантазию. Взмах, брызги крови, укатившаяся в траву голова…

Дожидаться, пока тело рухнет на землю, я не стал.

Шагнув ко второму инквизитору, вогнал клинок под капюшон, прямо в сгусток тьмы. Вопль прокатился под звёздами, и у меня возникло неприятное чувство. Словно умирал не человек, а константа. Одна из основ мира, который меня окружал.

Выдернув меч, я увидел чёрный фонтан, бьющий из затылка врага.

Как по мне — явный перебор.

Выставив перед собой меч, иду к последнему участнику представления — отцу Симеону. Реальность снова жила по своим законам, а мой противник перестал быть замедленной куклой. Наверное, было логично завалить его первым, но я понимал, что этого недостаточно. Теперь, когда я знаю, что у инквизиторов есть артефакт, способный выводить из строя Бродягу, я не буду спать спокойно. Мне нужно забрать эту штуковину. И я ничуть не сомневался, что артефакт редкий, он может не иметь аналогов.

Фонарь переместился ко мне за спину, изогнулся и ударил пучком света в лицо противнику.

Симеон, ухмыльнувшись, выхватил из пустоты внушительных размеров ствол и начал стрелять без предупреждения. Пули замедлялись и огибали меня по широкой дуге. Я слышал, как маленькие убийцы осыпаются в траву.

Отбросив бесполезное оружие, Симеон вырастил прямо в ладони сакс.

— Не поможет, — качаю головой. — Теперь мы играем по новым правилам.

Сакс превратился в бутылку лимонада.

Я неспешно шёл к своему врагу.

— Артефакт, которым вы ударили по Бродяге, — тихо произнёс я. — Кто его активировал?

Конструкт чутко улавливал вибрации подсознания инквизитора.

— Ты ничего не узнаешь, — Симеон стал очень серьёзным. — Даже не думай.

— Один из них, — предположил я. — Тот, что без головы?

Степь на горизонте исказилась. Я увидел кусок города, напоминающего… Нет, не Москву. Что-то, стоящее на большой реке. Широкой и спокойной реке. Волга?

— Да, это он, — я продолжил давление. — Что за город? Казань?

Город застыл, теряя детализацию.

Словно мираж или плохая голограмма.

— Нет, — качаю головой. — Астрахань?

Симеон резко выбросил руку, метнув в меня нож. Прямо в полёте клинок рассыпался в труху. Инквизитор тут же попытался создать механикуса и скрылся в кабине, оснастив руки дисковыми пилами. Через секунду мех обернулся картонными коробками, а пилы исчезли.

— Это не Астрахань, — я бросил взгляд на исчезающие улицы и проспекты. — Саратов?

В этом мире угадывать было трудно. Города веками развивались по альтернативным сценариям, многих улиц, домов и узнаваемых объектов в природе не существовало.

Здания стали полупрозрачными, почти растворились в звёздном небе.

Инквизитор понял, что драться бесполезно.

Вырастив крылья, взмыл в небеса, перестраиваясь в большого чёрного ворона. Я тут же последовал за ним, одновременно превращая степь в лабиринт.

— Сбежать решил, — пророкотал я сверху, прижимая врага к земле. — Не выйдет. Это единственный в своём роде артефакт? Уникальный?

Меня накрыло волной страха.

Угадал!

Бригада морфистов применила устройство, которое нашли в одной из подводных колоний! Образ всплыл на несколько секунд, но я зафиксировал его в памяти.

Пикирую на ворона, бью его когтистой лапой, а потом перекраиваю окружающий мир. Лабиринт исчезает, вместо него появляется высокий холм. Инквизитор привязан к столбу, под ногами разгорается пламя.

— Очумел?

Впервые за долгое время Симеон утратил контроль над собой. Ему было больно, ведь конструкт обладает высокой степенью реалистичности.

— Давно хотел пошалить, — на моих губах возникла кровожадная усмешка. — Ты вряд ли понимаешь аллегорию, но мне нравится.

Чтобы стало ещё веселее, превращаю холм в площадь.

Нас обступают кривые улочки средневекового города. Крыши делаю островерхими, вдали возвожу замковые стены и башни, сдабриваю всё это флюгерами, трубами, жуткой вонью и оборванцами, которые собрались на площади. Вот сюда — пару мужиков в доспехах. А сюда — злобную старушку с факелом.

Прям огонь.

В прямом и переносном смысле.

— Идиот! — рявкнул Симеон. — Мы хотели договориться! Ты мог бы служить Супреме, выполнять задания по всему миру! Ничего не бояться!

— Я и так ничего не боюсь, — внезапно меня накрывает озарением. — Нижний Новгород?

Средневековье отступило.

Улочки и площадь преобразились — теперь их перекраивало подсознание моей жертвы, в котором сработали правильные триггеры. Здания вознеслись на десятки этажей, превратились в современные железобетонные комплексы, по улицам начали ездить машины, трамваи и троллейбусы, а в просвете между домами мелькнуло серое полотнище Волги. Закатное солнце осветило сюрреалистичную картину: посреди крупного мегаполиса высился столб с пылающим и истошно орущим человеком.

— Прекратиии!!! Уроооод!!!

— Адрес, — процедил я.

Языки пламени улеглись, подчинившись моей воле.

Симеон ничего не сказал, но это и не требовалось. Меня затянуло в уличный лабиринт, вышвырнуло к многоэтажному дому, на углу которого красовалась табличка.

Название улицы.

И номер дома.

— Квартира, — приказал я.

Неведомая сила подхватывает меня и затягивает в подъезд. Всё смазывается от скорости, потом я обнаруживаю себя перед обитой дерматином дверью с номером «214». Усилием воли перемещаюсь внутрь. Я не знаю, что искать, но подсознание Симеона услужливо подкидывает образ. Вот он, морфист в чёрно-синей рясе. Устроился в глубоком кресле, на коленях лежит поблёскивающий металлом круг. Чем-то напоминает Доску Уиджи, предназначенную для общения с духами. Вот только морфист ни с кем не общается. Он сидит с закрытыми глазами, погрузив пальцы двух рук в жидкую субстанцию. Ртуть? Неизвестное вещество? От пальцев разбегаются волны, а над «Доской Уиджи», прямо в воздухе, формируется голографическая схема. Нечто шарообразное, разделённое на зоны, бесконечно сложное… Мозг Бродяги? У меня просто нет аналогий для сравнения.

Морфиста больше нет.

Он умер во сне.

Я наблюдаю за чужими воспоминаниями.

Рывок — и я снова на площади. Смотрю в глаза инквизитора, который страдает, но ещё жив. Симеон хотел договориться, но действовал неправильно. С позиции силы. И это было ошибкой, потому что он со своими дружками едва не уничтожил Бродягу.

— Прощай, — сказал я. — Ты умрёшь легко.

И снёс Симеону голову призванным мечом.

Глава 31

— Бродяга?