Сила в содействии

– Видите ли, прежде чем взять вас в проект, необходимо было наработать материал под аналитику, - поясняет Авангар, - и то, что период вашего отдыха продолжался месяц, оказалось весьма кстати.

– Мою подноготную, как понимаю, знаете во всех подробностях, - говорит Айлин, - однако, позвольте представлюсь лично. Я - Айлин, маг Плазмы, по профилю целитель...

– Очень интересно, - прерывает Авангар, - но что же мы стоим? Пойдёмте, пойдёмте, Советград не любит долгих остановок!

И двое следуют за контролёром, словно тянет за собой силой мысли, продолжают маршрут. "Треугольник"...

– думает Аиртон.
– И у нас вот тоже треугольник, только не любовный, а какой-то другой".

– Увы, но от болезней никуда не деться и в эпоху Третьего камертона, - говорит Айлин, поравнявшись с контролёром, - потому работы нам, целителям, хватает. Только справимся с одной заразой, как появляется другая, и так без конца. А некоторые вообще непобедимы - такие, скажем, как двуличие.

Следует выразительный взгляд в сторону Аиртона, Авангар спешит переубедить:

– Ну, что вы, что вы, не стоит столь громких слов! Поймите, Аиртон не мог идти против знака, против Системы.

– Нет-нет, я ничего такого, всё понимаю, - говорит Айлин, - сама ведь тоже маг, и не в одном проекте приняла участие. Предпоследний так и вовсе обернулся катастрофой...

– Да-да, потом расскажете.

– Хорошо, потом, - волшебница кивает.
– Так куда мы теперь? К вашему... то есть к нашему, теперь нашему, кластеру?

– Совершенно верно.

– А в прежнем моём проекте мне и отмечаться не надо?

– Нет, не надо, я всё устроил.

– Лихо.

В том же духе разговор продолжается и дальше, и кто другой мог бы подумать, что Айлин покорилась, приняла новые правила безропотно, но не Аиртон. Чувствует её обиду, чувствует, как та переплавляется в злость, уверен: скоро прорвётся. Так и происходит.

– Так трахаться теперь втроём будем?
– спрашивает Айлин как бы между делом.
– Было б славно, а то нам с Аиртоном как раз контролёра не хватало для выхода на новый круг!

Прерывает её не резкий ответ, не хлёсткий удар, а мгновенная телепортация. Авангар переходит сам и переносит волшебницу, и там, где только что были, расходятся кругом их призрачные двойники. Аиртон застыл на месте, не знает, что делать. Возможно, наделал бы и глупостей, но рядом появляются две тени, и вот уже не тени, а воительницы - Гелла и Гедда.

– Не суетись, - шелестит Гелла, - ты же смышлёный.

Он не суетится, да и ожидание оказывается кратким - несколько минут. Но каков их эквивалент в том месте, куда Авангар Айлин переносил? Если то был ментальный карман (а что, кроме него?), то минуты там могли быть растянуты и в часы, и в сутки.

– Прости, Аиртон, за этот выпад, - вернувшись, Айлин берёт под руку, - всё резкий мой характер.

То, что знак её теперь тоже расширен, пустотник понимает сразу. Кто другой разницы мог бы и не почувствовать, не увидеть, но не Аиртон. И только теперь он понимает, осознаёт в полной мере, насколько Авангар может быть страшен, насколько непреклонной может быть Система, когда что-то идёт вопреки её тону.

– И ты меня прости, - тихо говорит.

Пока шли к кластерному сектору, у Аиртона не выходило из головы, что ждёт Айлин пусть и хорошо обставленная, но всё же тюрьма. Сам в ней уже второй месяц, но не замечал, и только встреча с Айлин открыла глаза, открыла истину. В виде тюрем теперь представлялось всё - Григла, Салма, даже зона сбора академии Галавы, откуда начался его путь. "И вопрос не в том, можно ли вырваться из этого круга, - думал Аиртон, - а хочу ли я того? Если говорить о своей свободе, то нет, не хочу - достаточно и той меры, что есть. А вот за свободу наших с Айлин отношений я бы сразился, и, быть может, ещё сражусь..."

[3]

2423 год от Разделения

Квинта Элементала, 10-й день 3-го месяца

Из центра столешницы выступает шар, утоплен наполовину. Положив на него ладонь, Айлин делает заказ. Аиртон тем временем полуобернулся, следит за другим шаром - силовым, подвешенным в середине зала. Заключены в него три саламандры, соединяются и разделяются, плоть то и дело обращается плазмой, а плазма - огнём, из-за чего впечатление, будто не на силовой шар смотришь, а на большой огненный. Тела у саламандр, конечно, человеческие, женские, обнажены. Заведение так и называется - "Огненный шар", но не столько из-за горячего этого танца, сколько из-за особенного коктейля, что здесь подают.

– Восхищает, правда?
– говорит Айлин.
– Такого самозабвения, такой отдачи нам, людям, не добиться никогда, не тот у нас МЫ-элемент.

– Да, конечно, - соглашается Аиртон, - но я тут о другом подумал. Григлу вспомнил, где вопрос одиночества стоял довольно остро даже для меня. Общались редко, но если уж сходились, то почти всегда получалось метко, очень метко. И как-то раз о творческом разговорились, о значимости аудитории для мастера.

– Ну-ка, ну-ка, интересно.

– Хорошо, но предупреждаю сразу - ничего нового ты не услышишь, никаких откровений.

– Ай, успокойся, какие в наше время откровения!

– Ага, - Аиртон невольно улыбается.
– Так вот, о творческом. Для человека плавающего типа аудитория имеет значение, и значение решающее: не будет публики - не будет и мастера. Для человека же коренного типа важна уже не столько публика, сколько сам момент творчества. И чем выше Вес, тем дальше такой творец от публики, тем ближе к тому Творцу, имя которого принято писать с заглавной. К тому, таким образом, и следует стремиться - делать ради дела, не оглядываясь на постороннее.

– Это ты уже о нас с тобой говоришь?
– спрашивает Айлин.

– И о нас с тобой тоже, - Аиртон оборачивается, смотрит на неё долгим взглядом.

– Хорошо, будем танцевать в огненной этой сфере, огненной этой чаше, - Айлин ищет его ладонь, находит, переплетает пальцы, - и пусть кто-нибудь только скажет, что самозабвения у нас меньше, чем у саламандр!

– А огненных танцовщиц, кстати, предлагаю поощрить, - говорит Аиртон, - на правильные мысли наводят.