Сингапур

Тоболина, сидящего на углу лежанки, сбоку от него, сержант заметил не сразу, а после того как повернулся. От неожиданности еще более облился потом и осторожно, не отнимая глаз от Тоболина, присел на лежанку рядом с Куманой. И когда снова появилась необходимость вытереть лоб платком, несколько задерживая его в руке, обратился не напрямую к Тоболину, а к Сотабе, спросив не гость ли у него из города. Сотабе надо бы подтвердить мысль полицейского и на этом бы дело и закончилось. Но ему отчего-то не понравилось поведение земляка. Может потому, как тот не по — родственному холодно обошелся при своем появлении с ним и еще хуже-с женой и дочерью. Сотаба поспешно и недовольно пустился в объяснения с сержантом. Факт спасения моряка в открытом море настолько заинтересовал полицейского, что и забыл о цели своего прибытия в деревню. Все внимание его теперь сосредоточилось на личности Тоболина. Слушая, он по-прежнему сильно потел и беспрестанно вытирался платком. После того, как Сотаба замолк, сержант минуты три сосредоточенно что-то соображал и, наконец, напрямую обратился к Тоболину:

— Закон требует, чтобы я взял вас с собой в полицейский депортамент.

Тоболин его заявление воспринял спокойно, подумав, что подобный вариант его устраивает. И это есть тот короткий путь, который исключит все проблемы, связанные с депортацией. Он готов был к такому развитию событий и только спросил сержанта далеко ли ехать и будет ли возможность связаться по телефону с Сингапуром и с российским консульством в Маниле. На что тот ответил, что до города четыре часа плавания на быстроходном катере, а на другую половину вопроса ответа не знал.

Сборы были недолгими. И перед тем, как покинуть хижину, Тоболин притронулся к плечу Сотабы и сказал:

— Спасательный жилет оставляю тебе на память. Сам понимаешь, больше у меня ничего нет.

Если Тоболин старался сохранять полное спокойствие, то Сотабу неожиданный поворот событий вывел из колеи. Усы повисли, а глаза виновато глядели на Тоболина. И теперь уже, как будто бы понимая, что не следовало говорить правды полицейскому, с растроенным видом, сидя на лежанке, нервно пощипывал усы. Тоболину было неведомо, а Сотаба прекрасно знал, иметь дело с полицей-далеко не в интересах капитана. Состояние безисходности, в котором он находился, не укрылось от глаз Тоболина, потому и решил его подбодрить:

— Не переживай, дружище! Все, что ни делается, все — к лучшему. Так говорят у нас. Я думаю, что мне даже повезло с этим полицейским.

Сержант в это время уже вышел и ожидал Тоболина в шагах пяти от хижины. По лицу Сотабы понять было невозможно, возымели ли на него слова Тоболина. Однако насильно улыбаясь, он сказал:

— Александр, может, мне поехать с тобой?

А затем безнадежно взмахнув рукой, тихо добавил:

— Не догадался я. Надо было тебя на время куда-нибудь отправить с Тиной. Подальше от его глаз.

— Да ты не беспокойся, Сотаба! — Старался его успокоить Тоболин, — ехать абсолютно незачем. Я же не преступник, а всего лишь пострадавший. Ты для меня и без того слишком много сделал.

Сотаба возразил:

— Александр, ты не знаешь порядков в нашей полиции. В ней сидит сплошное дурье. В том я убедился, когда жил в городе…

Тоболин позже вспомнит его слова.

Провожать его вышло не только семейство Сутагиси, но и большая часть жителей деревни. Тоболин шел не торопясь. В правой руке сверток, в котором были упакованы судовой журнал и путевая карта. Все было бы нечего, да после слов Сотабы стало неспокойно на сердце. Невольно вспомнил пророческие слова Люсики о неожиданной дороге. Сходилось…

Приближаяясь к перелеску, который скроет от него навсегда Жусу, Тоболин на некоторое время остановился. Обернулся и взглянул на хижину, в которой он получил пристанище, еду и заботливое внимание.

В нескольких метрах от баркаса Сотабы стоял полицейский катер, закрепленный к причальчику одним швартовным концом. Он был красив, легок и словно пушинка подпрыгивал на мелких волнишках. Находившийся в нем второй полицейский, он же водитель, преспокойненько спал, положив голову на руль. И проснулся от скрипа деревянных досок причала под ногами людей. Подняв голову, бесмысленно, ничего не понимая, уставился на приближающуюся группу жителей во главе с сержантом. И самое большое любопытство у него вызывал белый человек с бородой, нисколько не похожий на филлипинца. И, может быть, спросонья принял его за убиицу того несчастного. А церемония прощания бородатого с жителями деревни вызвала у него скорее недоумение, нежели догадку. В тот момент, когда усатый филиппинец обнял бородатого, как своего брата, полицейский перевел свои осоловелые глаза на сержанта.

Трогательно попрощавшись с семейством Сутагиси, а остальным жителям деревни, стоящим кучкой на берегу, помахав рукой, Тоболин уселся на сиденье за спиной сержанта. Взревел мощный мотор. Катер рванулся вперед, поднимая за кормой огромный пенящийся бурун. Вскоре и бухта, и стоящие на ее берегу люди, превратились в одно темное большое пятно.

Тоболин смутно представлял куда его везут, а тем более, что сулит ему жизнь в очередной свой виток.

Впереди, за горизонтом и пока невидимый лежал новый остров, а этот, ставший родным, быстро исчезал за кормой.

46

Городок Акипу, он же администратиный центр нескольких островов, по словам сержанта, расположенный на острове Илчолан, также носящий второе название Куван, вот-вот должен появиться. Действительно не прошло и четверти часа, как над морем появилась его зеленая шапка. И когда подошли поближе, Тоболин, внимательно присматриваясь к ландшафту острова, никак не мог глазами отыскать город. В его представлении он бы должен походить на все города, которые ему пришлось повидать. Высокие дома, телевизионные вышки, видимые издали сверкающие рекламы. Ничего похожего не наблюдалось.

Наконец катер нырнул в небольшую гавань, в которой стояло масса небольших рыболовных судов и коммерческих старых шхун. Буйная тропическая растительность, поглотившая остров, начиная от побережья, в какой-то мере скрывала жизнь города от чужого взгляда. И сейчас, уже в поздний час, предчувствуя конец дня, вся эта жизнь, окруженная со всех сторон водой, замирала и, казалось, ничто ее не расшевелит до следующего утра. И только ненасытные, неугомонные чайки, нарушая божественный покой всего, иногда взлетали над бухтой и поднимали крик.

От примитивного причала, державшемся на полусгнивших, покрытых плесенью и ракушками сваях, пошли пешком. Сержант заранее предупредил Тоболина о том, что в его департаменте имеется всего один автомобиль и он используется в самых необходимых случаях. Миновали несколько низких, ветхих, кирпичных складиков и вышли на дорогу, ведущую по всем признакам в населенный пункт. Но впереди видны были только два холма, между которыми она проходила, поросших как и другие места, самыми настоящими джунглями. Они шли вглубь суши. Если полицейский, будучи при исполнении служебных обязанностей, точно знал о безусловном поошрении его за проявленную бдительность, то в отличии от него, Тоболин смутно представлял каким образом с ним обойдутся в полиции. Сержант шел неторопливо, твердо делая шаги. Время от времени он останавливался чтобы платком вытереть потное лицо. Иногда рукой дотрагивался кобуры, словно проверяя на месте ли пистолет. Солнце стремительно падало за остров, окрашивая весь ландшафт в красно-малиновый цвет. Тоболин глядя на великолепную картину заката, подумал: «Если бы я очутился здесь не по принуждению, то этот вечер мог бы принести мне радость. А в данном случае-одно расстройство.» И как только холмы остались позади, перед глазами стали вырисовываться черты поселения. Все, что первоначально видел Тоболин, назвать городом не повернулся бы язык. Как в Жусе, рядком потянулись хижины. Затем к ним приобщились хибары и небольшие домики. В отличии от Жусы, всюду кучи мусора. Стал попадаться разнообразный скот: козы, кое-где коровы и свиньи, домашняя птица бродили среди жилья, нисколько не чувствуя ущемления своей свободы.

И наконец появился и городок. Беспорядочной толпой кирпичных построек, заметных издалека благодаря черепичным крышам. До них еще надо было дойти.

На окраине ни улиц, ни дорог, не видно ни малейшего ухода за собственным бытом. Тропический климат накладывает определенный отпечаток. Вечный парник, затхлость, тучи мух и комаров, изобилие всяких насекомых, вредных для человека. А ведь живут же…

А вот и показались обитатели этих трущеб и скворечников. Появление странной пары-местного полицейсого, водитель остался возле катера, и белокожего человека не могло остаться не замеченным. Из хижин, словно тараканчики, повыскакивали и дети, и взрослые. Все они одеты бедно, а дети и вообще безо всякой одежды. Тихо и мирно поглядывая на странный «конвой», жители трущеб любопытными глазами провожали его от хижины до хижины. Пожалуй, больше всего привлекал к себе их внимание не полицейский, а тот, кто шел с ним рядом. Может быть, его принимали за странствующего по миру путешественника и не исключено, что за церковного проповедника. Своим внешним видом он вполне и для того и для другого подходил. Сивая густая борода, на голове неопределенного цвета длинные до плеч волосы, распахнутая рубашка, вдобавок ко всему, корявая палка в руке, которую Тоболин прихватил ради облегчения при хотьбе. Усы на лице также редкость среди местных мужчин, придавали его лику торжественный вид морского бродяги. Так, что мальчишки могли принять его кроме того за пирата, которых в их водах немыслимое количество. И наверняка о них наслышены. Сержант, привыкший ежедневно видеть эту убогость и нищету, шел не обращая никакого внимания. Зато Тоболин проявляя определенный интерес, посматривал по сторонам. И ненароком подумал: «Это не жизнь, а борьба за существование, — и тут же свою мысль опровергнул. — Впрочем, это лишь моя точка зрения. А им, возможно, кажется нормальной. Всегда лето. Всегда тепло…»