Сингапур

Всем этим Тоболин был явно раздосадован. Что не укрылось от внимания учителя.

— Господин капитан, наверно, хочет кушать? — Услыхал за своей спиной Тоболин голос учителя.

В желудке действительно поднывало, считай, с раннего утра ни крошки во рту.

— Неплохо бы, господин учитель.

Спустились в бар, котрый располагался рядом с кабинетом администратора (или сторожа). Небольшое помещение с четырьмя столиками и несколькими табуретками. Учителю пришлось разыскивать того, кто им заведует. Вскоре вошел тот же администратор с тарелкой в руках. Молча поставил перед Тоболиным на столик. В ней — вареный холодный рис и два банана.

Затем администратор все-таки сказал несколько слов.

— Утром будет еда хорошая.

Тоболин попросил его что-нибудь попить. Администратор ушел, а вернувшись, принес две бутылки местного пива. Пиву Тоболин обрадовался больше, чем рису. Однако, одну отдал учителю. И тот, улыбаясь, с большим удовольствием приложился к горлышку. Быстро опорожнив бутылку, учитель взглянул на ручные часы. Затем наскоро попращавшись, исчез.

47

Выключив свет, Тоболин снял кроссовки и не раздеваясь, лег на топчан. Сон не приходил. Сначала одолели комары, заставляя его часто вскакивать и включать свет чтобы прихлопнуть хоть одного возмутителя спокойствия. Конечно же никакого смысла не было: вскакивать, гонять курткой комаров по комнате. Понятно, бестолку. Филиппинские кровососы настолько мелки и прозрачны, что при свете почти невидимы. По своим размерам наполовину меньше российских, а кусают, сволочи, куда больнее. К тому же после укусов остаются волдыри, которые вызывают невыносимый зуд.

Что предпринять? Вспомнил о пяти пачках сигарет, подаренных ему Сотабой. Предполагая нелучшие времена, Тоболин был вынужден курить редко и экономно. А вот сейчас требовали особые обстоятельства. Безостановочно выкурил две сигареты. Комарье притихло. Дым им не понравился, а скорее всего от кайфа притупился аппетит, как то бывает у людей. Мало того, у самого Тоболина голова пошла кругом. Даже появилась тошнота. Ни запить, ни заесть нечем. Однако не успел заснуть, как услышал писк и непонятную возню в одном из углов. Мыши или крысы, если они голодные, пожалуй, пострашней комаров. Нервы не выдержали и Тоболин схватив кроссовки, по очереди запустил ими туда, откуда слышались звуки. Он снова включил свет, чтобы убедиться, чем закончились броски. Пустая комната. Четвероногие твари словно просочились сквозь бетонный пол. Поднимаясь с лежанки, Тоболин подумал: «Должна же быть где-то дырка, через которую они пролазят» И занялся поиском дырки, чтобы заткнуть её хотя бы носком. После тщательного обследования пола, к большому удивлению, дырок не обнаружил, зато трещины в стенах сразу же бросились в глаза. И третья напасть и очевидно, не последняя-тараканы. Насекомые от света разбегались в панике в разные стороны. А в щелях их притаилось немыслимое количество. «Полный букет удовольствий!» — Горько усмехнувшись, вслух выразил Тоболин свое отношение к отелю. Усталое тело требовало отдыха. И лег, надеясь уснуть при свете. Проснулся, когда на дворе ярко светило солнце.

Днем учитель не появился, а значит, пустыми оказались его слова. Вызова в департамент не последовало, и Тоболин понял одно: надо терпеливо ждать.

В борьбе за выживание прошло еще две ночи. Третья ночь также не прошла без происшествия. Около полуночи легкий скрип двери привлек его внимание. Тоболин только — только начал засыпать. Приподняв от подушки голову, взглянул. Дверь, казалось, открывается сама по себе. Такое явление не могло не насторожить. И не включая света, Тоболин стал наблюдать. Вор, убиица, грабитель? Мысли одна другой противней. И вдруг что-то черное, несуразное выдвинулось на передний план. Тоболин вскочил с топчана и включил свет. Косматая, убогая старушенция, чем-то похожая на Чану, испуганно, дрожжа всем телом, безумными глазами смотрела на Тоболина. «Не сон ли?» — И чтобы от него освободиться, он с силой тряхнул головой. Стало ясно, не сон и не наваждение. Перед ним живая старуха. Его мысли прервались громким стуком чьих-то ног в коридоре. А через минуту увидел администратора. Он резво вбежал в комнату, грубо схватил старуху за руку и почти волоком потащил ее в коридор. Чем закончилось дело, знать Тоболин не мог, а только догадывался. Она была бездомной бродяжкой и, понятно, забрела переночевать.

Оставшуюся часть ночи проспал более или менее спокойно, а проснувшись рано утром, нашел, что просшествие никак не отразилось ни на его самочувствии, ни настроении. Единственное окно, хотя и очень запыленное, весьма сооблозняло чтобы в него выглянуть. От мысли увидеть мир на Тоболина повеяло даже счастьем. Он, не задумываясь, подошел к окну. Из окна эта часть города выглядела более или менее прилично. Объяснялось тем, что за густыми кронами деревьев виднелись только крыши домов, а вся убогость как бы осталась на первом этаже. И пришло решение: думать нечего, а надо плюнуть на все рекомендации и совершить хотя бы кратковременную экскурсию. Так и поступил. Покинув отель, Тоболин направился к центру города. Путь примерно представлял, да и отель находился от него не слишком далеко. Тоболин без труда добрался до площади, которую увидел как будто бы впервые. И в дневные часы она выглядело вполне прилично. По периметру невысокие, но раскидистые пальмы, по средине небольшая цветочная клумба и даже здание полицейского департамента желтого цвета не портило общей картины. Зайти в него Тоболин не решился.

Обратно он шел с каким-то предчувствием на сердце. Администратора на месте, как всегда, не оказалось. Помимо своей воли заглянул в бар. И ахнул от удивления. Так вышло, что предчувствие оправдалось. На табуретках скромно сидели Сотаба и Тина, которая на коленях держала корзинку. Оба они смотрели на Тоболина и счастливо улыбались. Сотаба поднялся и подал руку, а Тоболин, энергично ее пожимая, возбужденно заговорил:

— Ничего не пойму…В последнее время со мной творятся странные вещи. Так уж перестал доверять сам себе. Как вы оказались здесь? Что привело? Что-нибудь случилось?

Сотаба, не изменяя своей привычке, поправил усы. Лукаво улыбнулся, и без сомнения обманывая Тоболина, пояснил:

— Все в порядке, Александр. Приехали кое-что купить. Вот и зашли попроведать…

Впрочем, Тоболина трудно было провести. Догадывался, что приехали из-за него. Радость от этого увеличилась вдвойне. Да и сам Тоболин не отрицал-их приезд для него удивительное явление. Не оставил без внимания и Тину. Подойдя к ней, поздоровался:

— Здравствуй, Тина.

Повеселевшие глаза девушки глянули на него с прежней застенчивостью, однако не скрывая своей радости.

— Здравствуй, Алисанда.

— Ну, что же мы сидим! — воскликнул Тоболин. — Идемте в мою комнату, там и поговорим.

Администратор так и не появился, и они без посторонних глаз поднялись на второй этаж. Усадив гостей на топчан, сам оставаясь стоя у окна, Тоболин чувствовал радостное волнение. Чужие люди стали родными. Они-осязаемый кусочек его жизни. А вот принять их, как следовало бы, не имел возможности. От беспомощности Тоболин развел руками и этот его жест был Сотабой расталкован с пониманием:

— Александр, ты не переживай, нам ничего не надо. Мы сами тебе привезли гостинцев.

В ту же минуту Тина протянула ему корзинку.

— Вот, возьми, Алисанда.

Тоболин, не решаясь подойти к девушке, стал отказываться:

— Ну что вы! Это совсем лишнее. Меня здесь, слава богу, кормят.

Тина решительно встала и поставила корзинку у его ног. И чтобы выправить неудобный момент, в каком оказался всвязи с подарками, Тоболин не дожидаясь, пока Сотаба начнет расспросы, спросил:

— Как вы узнали о моем местонахождении? Чем добрались?

Отвечать стал Сотаба:

— На том же полицейском катере. Наш землячок подкинул. А обратно паромом. Приезжал по тому же делу. Помнишь, нашли убитого мужчину?

— Как не помнить. Из-за него и я здесь сижу…

— Так вот, очень странная история. Впрочем, о ней потом. В первую очередь хотелось бы узнать о твоих делах. Откровенно сказать, мы все за тебя переживаем.

— Спасибо, Сотаба, за сочувствие. Пока жду…

Как обстоят дела на самом деле Тоболин и сам не знал. А о своем бытие в отеле он не собирался рассказывать. Не хотел, чтобы люди, ставшие ему близкими, еще более волновались. Поэтому обрисовал в общих чертах:

— Все хорошо. Обычные формальности. Бюрократия, она повсюду одинакова.

Тина сидела молча, не делая попыток что-то сказать. Мужской разговор ее касался краешком. А если учесть, что она бросала частые взгляды на Тоболина, то нельзя сказать о ее полном безразличии, к тому, о чем они говорят. И никто их мужчин, естественно, не догадывался о ее мыслях. Действительно, сидит умный, скромный ребенок, который очень рад, что, наконец, совершил путешествие по морю, повидал городскую жизнь. Оба ни понимали то, что Тина давно уже не ребенок. Ее мать, Кумана родила первого сына в шестнадцать лет. А Тине уже семнадцать. Трудно сказать, отчего родители её не торопили. Очевидно им не хотелось расставаться с своим последним и любимым чадом.