Сингапур

Незаметно возникла откуда-то взявшаяся улочка с открытой канализацией, издающей невыносимый запах. Какое-то время по ней петляли, пока не вышли на более широкую и на ней-то стояли уже более или менее приличные двухэтажные дома, но без дверей и без стекол на окнах. А когда вышли на небольшую площадь, окончательно стемнело. При свете одного единственного фонаря, висевшего на столбе, стоящего на средине площади, Тоболин сумел с трудом рассмотреть двухэтажное здание. Полицейский прямиком в него и направился. На втором этаже, перед дверью с окислившейся от времени медной табличкой, он остановился. Поддернул брюки, принял соответствующий вид, после чего боязливо постучал. И после того, как из-за двери послышался раздраженный голос, сержант переждал с минуту и снова постучал. На этот раз голос прозвучал помягче. Открыв дверь, сержант не пошел первым, а втолкнул сначала Тоболина. Затем последовал сам. За громоздким, черного цвета столом, в такого же цвета кресле сидел развалясь полицейский чин, видно, в большом звании. Судя по ромбам на погонах-начальник департамента. Выглядел он покрупнее сержанта, по возрасту-лет пятидесяти с довольно паскудной, безволосой, нагловатой, как у большинства полицеских, физиономией. И пока сержант, вытянувшись и втянув живот, насколько позволяли возможности, докладывал, о Тоболине как бы забыли, не предложив сесть. Да и не на что было. Один единственный стул сомнительной прочности, стоял слева у стены. Выходило, что все совещания, приемы в этом помещении проходили стоя перед сидящим начальником.

И за то время, пока длился доклад, Тоболин успел ознакомиться с обстановкой. Огромного размера помещение казарменного типа мог бы вместить роту полицейских. Стены, и даже потолок окрашены в желто-коричневый цвет. Никаких украшений, ни картин, за исключением одной-напротив стола, на стене висел портрет какого-то государственного лица. Одним словом-непроницаемый ящик.

На весь доклад с вопросами ушло не менее полчаса. После чего сержант сказал Тоболину выйти в коридор. Здесь тоже не на что было присесть, и Тоболин притулился к раме запыленного окна. Прием, какой Тоболину оказали, ему очень не понравился. И первые впечатления наводили на невеселые мысли. Весь департамент, с длинными, тяжелыми коридорами, походил на обычную тюрьму. О культуре и нравах в этом заведении можно было судить по его начальнику.

Тоболин стоял минут пятнадцать-двадцать. Вдруг вначале длинного коридора раздались чьи-то негромкие шаги. А спустя некоторое время, мимо него прошмыгнул небольшой сухонький человечек в сером в полоску костюме. Правда, мужчину, стоящего у окна, не оставил без внимания. Повернул свою птичью головку и черными острыми глазками из под очков коротко зыркнул на него. Остановился у двери начальника и громко в нее постучал. Затем открыл дверь и не вошел, а просочился. Тоболин услыхал приглушенный стенами разговор, который длился совсем недолго. Открылась дверь и человечек в очках пригласил Тоболина в кабинет. Сержант, стоял в той же позе, в какой его оставил Тоболин, а начальник все также сидел в своем кресле. Бросив на вошедшего внимательный взгляд, теперь уже ясно, с той долей любопытства, какую позволяла иметь полицейская фантазия. Человечек быстро по-английски заговорил:

— Я учитель английского языка в колледже. Рад познакомиться со спасенным моряком…

Запнулся и спросил:

— Извините, вы какой национальности?

— Я-русский, — безо всякого смущения ответил Тоболин.

— Русский! — Восторженно воскликнул учитель.

Или страна вызвала в нем неподдельный интерес, то ли сам моряк, а скорее желание показать перед полицейскими свой кругозор. Этим можно было объяснить его последующие слова:

— О, Россия! Разумеется, о ней знаю много. Очень большая страна!

Более ничего не смог добавить. Вероятно, на этом его познания заканчивались. Пришлось переходить ближе к делу. Кстати, сначала тот же учитель не забыл выразить сочуствие.

— Капитан, понимаю, вам пришлось перенести ужасный момент в вашей жизни. И слава богу, вам повезло…

Лицо полицейского начальника выражало куда меньше восторга нежели у учителя. По сути дела выражение его лица мало чем изменилось. И если надо было в данной ситуации кому-то посочувствовать, так это сержанту. Он уже битый час стоял перед своим шефом. Тоболин постарался обойти его взглядом, когда с учителя переводил глаза на начальника. Ему самому не в терпеж хотелось поскорей прийти к какому-то концу. Да, и не понимал, что от него хочет полицейский начальник, который, можно с уверенностью догадываться, спешит домой, к жене, к детям или внукам и заставили задержаться только чрезвычайные обстоятельства. «Отправить меня обратно на свой остров и дело с концом»-Так подумал Тоболин. И уж совершенно стало неожиданным приглашение его сесть на стул. Оно также последовало от учителя.

— Садитесь, пожалуйста.

И когда Тоболин с осторожностью присел, учитель объяснил, что от него требуется:

— Директор департамента (оказывается, директор!) просит обо всем случившемся с вами написать.

Наконец, сержанта отпустили. Тоболин и в этот раз на него не посмотрел, а лишь прослушал звуки от его тяжелых шагов и стук двери.

Тоболин написал то, что считал нужным. И опустил то, что в будущем может навредить. Всего текста оказалось на поллиста. Перед своей подписью, указал номер телефона агента в Сингапуре и сделал приписку: Прошу известить Российское консульство в Маниле.

На его коленях лежал сверток с документами, но полицейский так и не заострил на них своего внимания. И снова его попросили выйти в коридор. Тоболин, прислонившись плечом к тому же окну, посмотрел наружу. Кроме своего нечеткого изображения ничего увидеть не смог. Темнота повисла над городом. И только редкие огоньки едва пробивались через стекло. Глядя на эти огоньки, Тоболин подумал: «Куда же занесет меня в этот раз?» Во всяком случае, он не допускал мысли оказаться на правах арестованного.

Скрипнула дверь, в коридор выкатился учитель.

— Пока, господин капитан, поживете в отеле.

— В отеле? — Обрадовался Тоболин.

— Да, да, господин капитан, в отеле. Но лично я не рекомедовал бы из него выходить. Завтра, может быть, отправитесь домой…

В устах учителя слово «домой» прозвучало с уверенностью, что так и будет. В какой-то мере его словам можно было поверить, хотя особого оптимизма Тоболину они не принесли. Понимал, такие дела быстро не делаются. Спускаясь по лестнице, он спросил учителя:

— Директор департамента разве не говорит по-английски?

— Хорошо говорит. Пишет плохо.

Забежав впереди Тоболина, учитель энергично повернулся.

— Вы хотели спросить, почему он пригласил меня?

— Примерно так, — удивляясь его догадливости, ответил Тоболин.

— Видите ли, сначала директор решил оформление заявления поручить мне. А поскольку оказалось, что вы неплохо владеете языком, то передумал. Мне оставалось только проверить.

По каким улочкам, закоулочкам петляли в темноте, Тоболину было все равно. Боялся одного: как бы не свалиться в какую-нибудь сточную яму, что грозило большими проблемами. Другой одежды для замены он не имел. Учитель, словно мышь, находил нужный путь, и Тоболин едва поспевал за ним. Через четверть часа они, наконец, вышли к слабо освещенному двухэтажному зданию. Учитель, не говоря ни слова, направился прямо к парадному входу, освещаемому тусклым фонарем, так же как и департамент. Входя в открытую дверь, Тоболин оглянулся и взглянул на фонарь. Над ним висела туча комаров и Тоболину стало понятным, почему он давал мало света.

Фойе с обшарпанными стенами, окрашенный салатовой краской, местами слезшей, освещалось одной единственной лампочкой без люстры, свисавшей с потолка на длинном проводе. Тоболин осмотрелся и пришел к выводу: отелю больше подходило название ночлежка для бездомных. Внутри-пусто, ни одного человека. Учитель, зная местные порядки, попросил Тоболина подождать, а сам побежал искать администратора. Вскоре они появились оба. Человек, шагающий рядом с учителем с лицом сонным и помятым, нисколько не походил на администратора. Неопределенного возраста, в светлых изрядно поношенных, широких шароварах, в майке мутного цвета, он смахивал на уличного бродягу. «Администратор», а скорее, — сторож, вяло переставляя ноги в потрепанных шлепанцах, шел протирая рукой глаза, пока не наткнулся взглядом на Тоболина. Странно улыбнулся, почтительно подал руку. Никак себя не назвав, он направился к открытому шкафчику, в котором висело около десятка ключей амбарного типа. Снял первый попавшийся ключ, и передавая его учителю, сказал несколько слов на местном диалекте. Сам он клиента сопровождать не пошел, а доверил это тому же учителю, который, как показали события, в городе был известной личностью, а у местного начальства исполнял роль «вездехода». Тоболин надеялся после напряженного дня, когда речь зашла об отеле, отдохнуть в нормальных условиях. А сейчас его ведут по узкому грязному коридору, который кроме паутины, никаких украшений не знал. Впрочем, теперь ему было уже наплевать на вские условия, утешало одно-есть место для ночлега.

Учитель тем временем пустился в объяснения:

— Наш город туристы не посещают. Далекое захолустье. Чтобы привести отель в божеское состояние нет денег. Если кто и поселяется в него, так это рыбаки, разные случайные люди, крестьяне, приезжающие на рынки. А в основном пустует. Клиентов нет и денег тоже…

Тоболин слушал его с полным безразличием.

Дверь открылась с трудом. С нее свалилось облако пыли и учителю потребовалась минута, другая, чтобы стряхнуть свою рубашку. Первым вошел Тоболин. Самая настоящая каменная клетка. Под потолком, точно в таком же порядке, как в фойе, висит лампочка, но слава богу, еще светит. Низенький топчанчик без белья и чудом уцелевшая подушка не известно какого цвета.