Сирень из прошлого

Без каких-либо эмоций наблюдая за Пэном, мужчина пару раз постучал ногой, очевидно, уже и сам жалея, что решил вдруг проверить его. Пытается сохранять невозмутимость, ведь это должно быть в крови у охранников. Однако все забывают, что они такие же люди, как и всё население мира, как и сам Пит… О нет, уж Питер точно не такой человек, как эти. Конечно, в какой-то степени он принадлежит к виду этих бездарностей, именуемых людьми, но, к счастью, теперь это можно с лёгкостью опровергнуть, поскольку ни один не способен прожить больше, чем положено, не способен разрушить с рождения установленную программу, отвечающую за их смерть.

— Вы выглядите, точно подросток, сэр, — в голосе слышалось едва уловимое напряжение, что, вероятно, другие бы не заметили или не захотели бы замечать, но Питер любил наблюдать за изменением в поведении людей, а потому с лёгким интересом и некой снисходительностью в зелёных глазах смотрел на охранника.

— Вы полагаете? Но вокруг тысяча таких же, как я. Неужели вы будете у каждого просить показать паспорт? Это несколько утомительно, не так ли?

— Тысяча? Это… Что вы имеете в виду? — отлично, уже начал запинаться. — Возможно и так, но…

— Я уверен, что вы не требуете с каждого паспорт, — добродушно перебил его Питер, поправив внезапно развязавшийся тёмно-зелёный шарф вследствие набирающего свои силы ветра. — Смею предположи…

— Прекратите оттягивать момент, сэр! — не выдержав, уже рявкнул охранник, прищурив свои мелкие тёмные глазки. Сейчас он очень походил на крота, только немного с элементами мутации в области развития строения. — Я требую, чтобы вы показали свой паспорт, иначе я буду вынужден задержать вас!

— О… Заманчивая идея.

От такого заявления громила умудрился растерять весь свой гнев, теперь с удивлением глядя на него. Да и сам Питер был не меньше мужчины ошарашен своими словами. Видимо, в этот раз он позволил своему сарказму и презрению слишком много. Придётся исправляться, иначе этот идиот ещё воспримет это всерьёз, и тогда придётся проводить ближайший день в полиции и доказывать очевидное.

Приметив нелепое движение рукой охранника в его сторону, Питер, прикрыв на мгновение глаза, пытаясь таким образом справиться со всеми ругательствами и оскорблениями, стремящимися выйти наружу, спрятал одну руку в глубокий карман чёрного пальто, мысленно признав своё поражение по отношению к холоду. Лондон даже летом редко превращается из неприступного в приветливый. Но, каким-то образом, сюда всё равно все стремятся попасть, будто бы новое место изменит их жизнь. Ну конечно, мечты же всегда исполняются, как говорили пару месяцев назад дети, наткнувшиеся на него у входа в книжный магазин.

— Эй, а вы почему такой грустный? — девочка, единственная в компании мальчишек, взглянула на него из-под выбившихся из косы, что так старательно плела мать, прядок густых рыжих волос. Её компания тоже заинтересовалась юношей, словно он был каким-то диковинным зверем. То было время к Рождеству.

— Наверное, он вёл себя плохо в этом году, — уверенно пояснил один из мальчишек, что часто можно увидеть среди шастающих во дворах. — Вот Санта и не будет дарить ему подарок.

Несколько секунд воцарилась тишина, для детей казавшаяся безобидной, а вот Питеру так не казалось. Сердце приказывало проучить и, чтобы в следующий раз не лезли с глупыми вопросами и предположениями, а разум призывал отреагировать спокойнее, ведь они, если б существовал остров, могли бы когда-нибудь тоже очутиться там… Могли бы? Стоит понадеяться на будущее, что пытается юноша изменить в настоящем.

Тяжело вздохнув, Пэн окинул всех ребят с ног до головы. Уличная одежда, несколько синяков и царапин на коленках и их глаза, неотрывно глядящие на него с долей любопытства, присущего только им. Наивного любопытства.

— Взрослые не верят в Санту. Они вообще ни во что не верят. И, пожалуй, в этом их беда. Мне жаль вас огорчать, а потому радуйтесь тому, что вы ещё не выросли. Ибо потом всё глобально изменится, и не будет никаких подарков. Поэтому взрослые и ведут себя плохо.

— Почему? — прежняя рыжая девчушка задала интересующий вопрос первая. Видимо, их удивили подобные слова, и, ещё не умея разделять чувства и реальность, они погрузились в первое. Придётся объяснить. Что ж, пусть будет так.

— Санта не дарит вообще подарки взрослым, — непоколебимым тоном произнёс Питер, на мгновение даже поверив в свою ложь. Однако совершенствуется. — Какими бы они не были хорошими, сколько бы добрых поступков не совершали, это ничего не изменит. Вы ведь верите в волшебство?

Все четверо закивали, при этом один из них начал уже осознавать всю серьёзность его слов, а потому входить в типичную реакцию неверия и плача. Ещё этого ему не хватало. Нужно успеть закончить всё, что он так умело продумал у себя в голове, прежде чем сюда прибежит какая-нибудь истеричная мать, готовая чуть ли не созвать весь город, чтобы разобраться, в чём причина слёз её любимого сынишки, и кто в этом виноват.

— Вы молодцы, — одобрительно кивнув, Питер позволил себе на пару секунд поднять уголки губ в лёгкой улыбке, в которой не было возможности найти что-то тайное и тёмноё. Порой он и сам поражается, как фальшь на его лице не имеет различий с правдой. — Волшебство имеет большое значение в жизни каждого существа, но не каждый способен не выйти за его рамки. Вы вряд ли поймёте меня сейчас, поэтому я не сужу вас. Детство не позволяет вам много думать о чём-то плохом, тревожащим вас, пусть это и будет правдой. Просто запомните лишь одно: когда вам станет одиноко, и вы захотите найти свой настоящий дом, то…

— То что? — хором воскликнули дети. На щеках играл румянец, а их глаза, казалось бы, совершенно не похожие друг на друга, но так одинаково светившиеся нетерпением, жаждой узнать теперь столь интересующий вопрос. Пробудив в них интерес своими словами, теперь будет трудно утихомирить его. Впрочем, именно этого Питер и добивался. Чтобы они ещё долгое время помнили о таинственным хмуром юноше, у которого вдруг девочка невзначай спросила причину его настроения. Если всё пойдёт по плану, то у него уже будут сторонники, не придётся в самый неподходящий момент разыскивать их по всевозможным мирам.

Сейчас эти четверо слишком малы, но время, как известно, летит быстро, особенно для Пэна. Не составит труда подождать ещё год, а уже потом преградить волшебством навсегда их путь к полному взрослению и становлению личностью. Ни то, ни другое ему не нужно. Устранить первое — это уже считается как само собой разумеющиеся, а вот, что насчёт личности… Это будет только мешать направлять детей в нужное русло, поскольку они уже успели впитать достаточное количество знаний и теперь будут стараться придерживать именно их, а не наставлений и приказов какого-то подростка.

— То поверьте, — на удивление детей, Питер, после продолжительной паузы, заставляющей ребят ещё больше сгорать от нетерпения, ответил просто, не используя сложные предложения, как было до этого. Заметное различие.

— Что?

— Поверить во что?

Они сыпали на него вопросами, жаждя получить нужный им ответ. Упорство им не занимать. Это Питер ценит, однако, в его случае, только он сам может докапываться до кого-то, а не кто-то другой до него. Подобного и быть не может. Это просто не правильно. Пэн всегда сам решал, когда следует поведать очередную тайну, после которой возникнет ещё больше новых загадок.