Сирийский рубеж 2

— Что… что это? — начал брыкаться Андрей.

Теперь в нём уже не было той уверенности и надменности.

— Я вас спрашиваю, что это?! — зарычал Евич, когда его подняли на ноги.

Казанов медленно повернул голову в его сторону.

— Возмездие.

Глава 5

Евич попытался вырваться, скользя ногами по каменному полу. Но из плотных «тисков», в которых его удерживали подручные Казанова, сделать это было не так уж и просто. Не настолько силён Андрей, чтобы разбрасывать людей в стороны.

— Это незаконно! Где консул?! Я гражданин Соединённых Штатов… — продолжал кричать Евич, когда его выволокли в коридор.

Тяжёлая дверь захлопнулась, а из коридора ещё доносились удаляющиеся от допросной, истерические вопли. Я собирался уже встать с места, но у Казанова было на этот счёт иное мнение.

Он просто сидел и смотрел на пустой стул, где только что сидел Евич. Я не собирался отвлекать его от размышлений. Наверняка, поимка и депортация Евича и для Виталия Ивановича были делом чести.

— Знаете, а ведь ничего не поменялось, — тихо сказал Казанов.

— В каком смысле? — уточнил я.

Виталий сразу не ответил. Он поставил локти на стол и упёрся подбородком в ладони.

— Дело сделано, а изменить уже ничего нельзя. Всего один человек, поддавшийся искушению красивой жизни, и сколько судеб сломано.

Виталий достал из кармана пачку сигарет и закурил прямо в допросной.

— 70 человек были уволены из своих ведомств. 25 из них получили судебные сроки. Ещё 84 лишились должностей и уже больше их не займут никогда. И ещё 15, кого уже не вернуть, — сказал Виталий и замолчал.

Судя по всему, число «15» означало тех, кто погиб в результате действий Евича.

— Ваш оператор Петруха в их числе, — вновь заговорил Казанов.

Он затушил сигарету и бросил её в урну.

— Нам с вами пора.

Я и Виталий вышли из комнаты для допросов и направились к выходу, где нас уже ждал транспорт. Оказавшись на улице, появилось ощущение, что чего-то не хватает.

Слишком тихо. Неслышно взрывов, стрельбы и на западе нет зарева. Моё замешательство не осталось незамеченным Казановым.

— Что-то не так, Александр?

— Да. Слишком тихо. Такое ощущение, что…

— Вы правильно думаете, Сан Саныч. В 0:00 часов стороны конфликта объявили о приостановке боевых действий на всех направлениях. Без предварительных условий. Так что, всё идёт к миру, — похлопал меня по плечу Виталий и пошёл со мной в направлении машины.

Перемирие, о котором не говорили только собаки на аэродроме, продолжало держаться. Прошёл день, но всё было спокойно. Редко можно было услышать автоматную очередь где-то совсем далеко.

Я не возражал против того, чтобы мы немного отдохнули и культурно посидели за чашами ароматного и расслабляющего чая.

Правда, утром на завтрак пошёл только я, но это уже издержки «чаепития».

Пока я принимал пищу, посыльный нашёл меня. Причина — вызов в штаб генералом Борисовым.

Как сказал мне солдат, «руси генерал мусташар» только что прибыл из Дамаска и был в хорошем настроении. Войдя в штаб, я застал Ивана Васильевича за разбором бумаг со сводками о работе авиации за сутки.

— Сан Саныч, чем занимались в эти свободные от войны полтора дня? — поздоровался он со мной за руку, когда я подошёл к нему.

— Товарищ генерал, провели первый день общей подготовки с лётным составом, а инженерно-технический состав выполнил день работ на авиационной технике.

— Ясно. И много употребили… знаний во время общей подготовки? — спросил Борисов.

Генерала трудно обмануть. Он не первый год живёт. Да и в армии не первый день.

— Исключительно в разрешённых объёмах, товарищ генерал.

— Ну-ну, — кивнул Иван Васильевич и встал со стула. — Сегодня необходимо перегнать Ми-28 отсюда в Тифор. Достаточно они послужили.

— Понял. Вылет по готовности? — уточнил я.

— Само собой.

Борисов меня отпустил, но я решил, что следует поговорить о ещё одном немаловажном деле.

— Иван Васильевич, мы ничего не знаем о наших раненых товарищах. Есть информация? — спросил я.

— Да. Жить будут, но летать нет. У каждого слишком серьёзные ранения. Зелину и вовсе ампутировали кисть руки. Так что, наша страна лишилась двух первоклассных лётчиков.

Грустно это слышать.

— Кстати, прочитайте вот это, — протянул мне лист бумаги Борисов.

Это была телеграмма из Москвы. В ней говорилось, что аппарату военного советника предписано проанализировать целесообразность нахождения советской авиагруппы на территории Сирии.

— Странный запрос, товарищ генерал, — ответил я.

— Вот и я про тоже. Но мы люди военные, верно? Сказали — делаем.

— Так точно.

— Твоё мнение?

Понятно, что мне льстит такое внимание со стороны Борисова. Такие вопросы, касающиеся целого воинского контингента, обычно даже не всем генералам задают.

— Товарищ генерал, всей обстановки на фронте я не знаю. Но что я знаю точно, перемирие — не подписание мирного договора.

— Его подпишут. А потом начнут готовиться к новой войне. И так всегда.

Генерал отпустил меня на подготовку к перелёту. Выйдя на улицу, я немного постоял, посмотрев на окружающую обстановку.

Яркое солнце Сирии припекало, а знойный ветер прижигал щёки. Сирийские техники возились со своими машинами, а наши сидели под навесом и что-то активно обсуждали.

Со стороны нашей палатки ко мне быстрым шагом шёл старший испытательной бригады.

— Сан Саныч, мы тут команду получили. Пора собираться? — уточнил он.

— Да.

Днём все вещи были погружены в огромный Ми-6, а техсостав подготовил для нас Ми-28 для перелёта. Оставалось пройти традиционный предполётный медосмотр.

Взяв два апельсина с шоколадкой на презент, я пошёл к Белецкой. Как и всегда, я замыкал нашу группу. Пока ждал окончание медосмотра Кеши, думал над тем, куда можно пригласить Белецкую на свидание.