Сирийский рубеж 2

Я продолжаю удерживать вертолёт на линии встреливания. Время до встречи ракеты с целью продолжало уменьшаться.

— 7… 6… 5, — отсчитывал я про себя.

Ракета всё ближе. За ней следом ещё одна. Через окуляры пока ещё видно, как крутится антенна. Осталось две секунды.

— Прямое, — спокойно сказал я.

Яркая вспышка залила светом весь обзор. Локатор исчез в облаке огня, а вся позиция начала рваться.

— Марка на цели. Пуск! — вновь произнёс Кеша.

И ещё две ракеты достигли цели.

Залп повторили ещё дважды, меняя позиции по отношению к цели. Через две минуты на сопке и рядом с ней всё пылало. Пора и заканчивать.

— 2-й, конец работы, — произнёс я в эфир, отвернув вертолёт на обратный курс.

Темнота постепенно уступала место предрассветным сумеркам.

— 461-й, я 101-й, три пятёрки подтвердил, доложил я на ретранслятор, который был в воздухе.

Повторил сообщение дважды, чтобы меня услышали правильно. Теперь ударная группа может нанести удар.

— 101-й, вам режим 4, — услышал я в эфире команду.

Это означало конец задания и возврат на аэродром. Похоже, что мы действительно справились.

Можно уже и снять окуляры. Только я поднял «еноты», как глаза сильно защипало.

— Саныч, глаза болят, — сказал Кеша по внутренней связи, но и мне тоже было не совсем хорошо.

Левый слезился. Правый глаз отошёл быстрее, но пришлось пару секунд проморгаться.

— Блин, что это за «смерть лётчикам» такая?! — возмутился Кеша.

— А теперь представь, каково в них испытателям было. Если конечно, они в этом приборе летали, — ответил я, облетев очередную сопку справа.

Именно за ней мы и наткнулись на колонну. И просто так нам уйти бы никто не дал. Слева предрассветную темень расчертили пунктиры пулемётов.

По дороге в направлении Тибериадского озера двигалась колонна техники.

— Слева сварка работает, — сказал я в эфир Занину, но он начал уходить куда-то в сторону. — Колонна под нами, 2-й.

Василий молчал, а его вертолёт слегка рыскал по направлению.

— 2-й, не отставай, — громко сказал я в эфир.

— Я очки… снял, — ответил Вася.

Видимо, ему сильно дала по глазам работа в приборе ночного видения. Однако, это не объяснить израильтянам. Огонь становился плотнее. Ещё немного и Занина с Лагойко достанут зенитки «Ховет» калибра 20 мм.

— Разворот, — скомандовал я, взяв ручку управления на себя.

Левую педаль отклонил до упора и начал разворот на горке.

— Отстрел! — произнёс я, чтобы Кеша нащупал у себя пульт управления «асошками».

Разворот на горке получил как никогда быстрый. Главный выключатель был уже включён, а на индикаторе лобового стекла высветилась прицельная марка.

— Атака!

Нажал гашетку, и неуправляемые снаряды тут же устремились к цели. Дымный след заполонил всё пространство впереди.

— Влево ушёл, — произнёс я в эфир, прежде чем вертолёт зацепило осколками. Во входные устройства попали выхлопные газы НАРов.

По всей колонне прошла серия взрывов. Движение техники моментально прекратилось.

— 2-й уйди вправо. Займи курс 30°.

— По… нял. По двигателю попали. Падение оборотов.

Этого ещё не хватало. Впереди ущелья и буферная зона. А рядом Иордания. Выбор прямо скажем, небольшой.

— Тяни до границы, — сказал я Занину, уйдя от новой очереди зенитной установки.

— До какой?

— До любой! — громко сказал я.

Вертолёт Занина продолжал отстреливать тепловые ловушки, пытаясь хоть как-то защититься. Ему вдогонку уже продолжали вести огонь.

— Кеша, ещё заход.

— Понял. Похоже, я прозрел, — неуверенно сказал Иннокентий.

Колонна продолжала огрызаться, но ещё один удар нанести необходимо.

— Справа пуск, — подсказал Кеша, отстрелив ложные тепловые цели.

Слева и справа начались яркие вспышки, а выпущенная ракета продолжила стремительно приближаться. Через мгновение тёмная точка с «дымным хвостом» сделала крутой поворот.

Взрыв слега потряс вертолёт, но всё на борту было в порядке.

— Цель вижу. «Гвоздями» работаем, — проговорил я, готовясь атаковать НАРами.

Жалеть ракеты не стали. Выставил длинную очередь. Перекрестие на индикаторе лобового стекла совместил с одной из машин в колонне.

— Пуск! — громко сказал я.

Борт слегка тряхнуло, а сами ракеты устремились вниз. Резко отвернув вертолёт, мы вновь начали уходить из зоны поражения.

В развороте Кеша рассмотрел колонну. Несколько машин горело, а солдаты быстро покинули технику и начали прятаться в укрытия. В заднюю полусферу нам уже никто не стрелял.

— 460-й, 101-му, колонна техники с юга. Нанесли удар, движение остановлено, — передал я через ретранслятор.

Надеюсь, эта информация пригодится.

Я прибавил скорость и начал постепенно догонять Занина.

— Строго по ленточке идём, — доложил Кеша.

— 2-й, как вертолёт? — запросил я, догоняя Василия и пристраиваясь к нему справа.

Вертолёт не дымил, но попадания были критические. Правый капот разбило полностью. Если подлететь ближе, можно и устройство двигателя изучить.

Ещё несколько пробоин было на фюзеляже и в районе кабины. Броня выдержала.

— 2-й, на связь, — запросил я Занина повторно.

— Ответил, — тяжело произнёс Василий в эфир.

— Как состояние? — запросил я.

— Лечу.

И это уже хорошо. До нашего полевого аэродрома осталось дотянуть 50 километров.

— Понял вас. 541-й задание выполнил. Наблюдал «коробочку». Дошли, — услышал я в эфире доклад с ретранслятора.

Я слегка сощурился, поймав лучи поднимающегося солнца. В этот момент так и хотелось выдохнуть. Знать, что все наши жертвы за эти сутки были не напрасны самое дорогое.

— Это значит колонна дошла? — спросил Кеша.

— Именно так, — тихо ответил я.

Не знаю, сколько ещё смогут удерживать аэродром наши спецназовцы, десантники и сирийские коммандос. Но теперь им точно будет немного легче.

Через несколько минут Занин начал заходить на посадку на свободный участок дороги. Правый двигатель он выключил и решил садиться по-самолётному.