Сирийский рубеж 2

— По… садка! — прокричал в эфир Хачатрян.

Его вертолёт приземлился недалеко от реки, закрутившись на месте и подняв вверх пыль.

— Посадку наблюдал, — произнёс я в эфир.

Но к нашим товарищам уже потянулись три машины.

— Откуда их столько?! — возмущался Кеша, когда я в вновь увёл вертолёт от очереди из пулемёта.

— 11-й, атакую, — произнёс ведомый Хачатряна и отработал по зенитной установке из пушки.

Взрыв. Горящий пикап отбросило в сторону, а вверх взмыл огненный столб.

— Что там с ними? — услышал я по внутренней связи голос Чагаева.

— Один подбит. Экипаж… вот он, — ответил я.

Пыль рядом с Ми-28 начала оседать, и я смог заметить движение рядом с ним.

Выстрелы с земли прекратились. Три пикапа ретировались, но Чагаев продолжал молчать.

— Наблюдаю лётчиков, — вновь сказал я по внутренней связи.

— Забираем? — спросил у меня бортовой техник Виктор.

Так себе ситуация. Чтобы забрать Ибрагимова и Хачатряна, нужно рискнуть не только жизнями экипажа, но и пассажирами.

— Однозначно. Забираем, — ответил я, разворачиваясь над водной поверхностью реки.

Бортовой техник взял автомат, встал со своего места и направился в грузовую кабину.

— Сан Саныч, быстрее, — поторопил меня генерал.

Значит, и Василий Трофимович все риски осознаёт. Будем считать, что и остальные пассажиры тоже.

Место падения Ми-28 прямо перед нами. Справа видно, как на очередную цель заходит ведомый Хачатряна и бьёт по противнику из пушки. Вниз летят гильзы от снарядов, а сам вертолёт будто бы тормозится в воздухе.

— Площадку наблюдаю, — проговариваю я, заходя на повышенной скорости.

Слева к предполагаемому месту посадки приближаются две фигуры. Один хромает, но второй старается его тянуть быстрее.

— Высота 30, скорость 100. Проскочим, — говорит по внутренней связи Кеша.

— Не… проскочим, — ответил я, отклоняя ручку управления и сбрасывая при этом скорость.

Правую педаль продолжаю отклонять, а рычаг шаг-газ вытягивать на себя. Времени, чтобы забрать наших ребят будет немного. Второй Ми-28 может просто не успеть нас прикрыть.

— Слева стреляют, — проговорил Кеша.

Тут же в его блистер влетели пули. Осколки разлетелись по кабине. И как раз в тот момент, когда я у самой земли.

Пылевая завеса поднялась вверх, но перед собой обзор ещё есть. Шлейф идёт за нами, но как только мы приземлимся, он накроет нас.

И тут взрыв. Полыхнул приземлившийся на вынужденную Ми-28.

Вертолёт завибрировал

при подходе к земле. И вновь несколько попаданий по фюзеляжу. Дополнительная раскачка сейчас некстати.

Рубена и Рашида не видно.

— Высота 10, — поглядывал на радиовысотомер Кеша, диктуя высоту.

Есть касание! Вертолёт коснулся поверхности и замер. Моментально в кабине стало темно оттого, что нас накрыло камнями, сухой травой и пылью.

Я бросил взгляд влево, надеясь увидеть, когда наши парни будут залезать в грузовую кабину. Вокруг ещё витает пыль и не оседает.

— Блин, никого. Чего ж так долго? — переживал Кеша.

Такие долгие секунды ожидания нам не в новинку. Но каждый раз они кажутся всё дольше и дольше. Тот самый момент, когда ты не знаешь — живы твои товарищи или нет.

И вот из жёлтого тумана показались двое в песочных комбинезонах и со шлемами на голове.

— Вижу их! — радостно сказал Иннокентий.

— Готовимся, — ответил я, держа левую руку на рычаге шаг-газ.

Несколько секунд и я услышал доклад, что все на борту.

— 211-й, взлетаем, — произнёс я в эфир, отрывая вертолёт.

Надо выйти из пылевого облака. Иначе будем взлетать вслепую. Набрал 10 метров. Воздушным потоком начинает вертолёт раскачивать. Ещё и обороты несущего винта забрасывает. Температуру в двигателе тоже.

— Разгон, — произнёс я и отклонил ручку от себя.

Ми-8 слегка нагнул нос и начал ускоряться. Снова несколько попаданий по фюзеляжу, будто в нас забили гвозди.

— Отстрел, — повторял Кеша, выпуская тепловые ловушки.

Пока мы не отлетели на достаточное расстояние, напряжение ещё присутствовало.

Тут «проснулись» наши садыки.

— 202-й, 202-й! Ответь Хама-контроль. К вам поднимаем группу прикрытия. Обозначьте ещё раз район бедствия, — затараторил в эфире диспетчер с авиабазы Хама.

Сообщение быстро утонуло в различных докладах о… запуске. Пока бы мы дождались эту подмогу, спасать наш сбитый экипаж было бы поздно.

— Слева в строю, — услышал доклад второго Ми-28.

— Понял, — ответил я, бросив взгляд на место вынужденной посадки.

Подбитый вертолёт горел ярким огнём и уже не представлял ценности. Хотя к нему и успели подъехать несколько пикапов.

Из грузовой кабины выглянул грязный и запыхавшийся Ибрагимов, показывая мне поднятый вверх большой палец. Я ему подмигнул и продолжил управлять.

— 202-й, я Хама-контроль. Оперативно дайте ваши координаты. Мы уже высылаем прикрытие, — быстро сказал диспетчер в эфир.

— Да уже не торопитесь, — спокойно ответил я.

Авиабаза Хама располагалась в пригороде одноимённого города. Аэродром достаточно крупный. С воздуха видны как арочные укрытия, так и бетонные укрепления, в которых находятся самолёты.

— Тут и вертолёты есть, — указал Кеша на отдельную стоянку Ми-8 и Ми-24.

Через пару минут мы коснулись полосы и начали заруливать. Тут и начался самый интересный кордебалет.

— 202-й, вам на перрон заруливать. Вас там рядом с флагштоками встретят, начал объяснять диспетчер.

В Хаме мне и раньше приходилось бывать, но флагштоков я не помню. И только мы начали руление по магистральной рулёжной дорожке, как место стоянки поменялось.

— 202-й, вам стоянка рядом с МиГ-23. Там будут встречающие, — сказал диспетчер.

Понятно, что это не его «хотелки», но местные порядки начинают напрягать.

— Понял. Наблюдаю место стоянки, — ответил я, проруливая мимо флагштоков.