Сирийский рубеж 2

Когда все расселись, полковник оглядел зал и потолок, где ещё имелись гнёзда. Щебет птиц разносился эхом под высокими сводами зала.

Мулину, судя по выражению его лица, это не нравилось. Он активно жестикулировал, выражая недовольство, и не стеснялся повышать голос на Бунтова.

— Бардак. И как тут проводить постановку, Леонид Викторович? А если бы генерал армии Чагаев захотел бы присутствовать, помёт ему бы показывали? После постановки всё здесь нужно убрать.

Голос Мулина переходил от высоких нот до откровенно шипящих звуков и обратно.

— Товарищ полковник, весь личный состав занимается подготовкой к завтрашней операции. Мы ждём пополнения в лице ещё одной аэродромной роты и увеличения численности…

— Это не отговорки. Почему я должен за вас думать? Мне самому назначить людей?

На это Бунтов ничего не ответил. Полковник Мулин продолжал оправдывать те интерпретации своей фамилии, которые постоянно произносил Тобольский.

— Что за Мудалин… то есть, Мулин, — тихо возмутился Олег Игоревич, в очередной раз по-своему назвав полковника.

Через минуту, взяв текст постановки задач, Мулин подошёл к трибуне.

— Сегодня, 15 сентября 1984 года, постановка задач лётному составу на проведение боевых вылетов… — начал зачитывать текст постановки.

Задачи были не самые масштабные, но их нужно было обозначить и записать под магнитофон.

— Поисково-спасательное обеспечение организовано согласно боевого распоряжения. Командир экипажа… майор Клюковкин, — с недовольством прочитал Мулин и сурово посмотрел в сторону Бунтова.

Данный факт полковник проглотил и продолжил читать дальше. Думаю, что после он выскажет своё недовольство.

— Если вопросов нет, постановку задачи провёл заместитель командира 54 смешанного авиационного корпуса полковник Мулин, — закончил большой начальник своё выступление.

Выдержав несколько секунд паузы, заместитель командира корпуса дал команду всем работать по распорядку дня.

— Здесь остаться командиру полка и командиру вертолётной эскадрильи.

Вот сейчас-то он и скажет своё слово. Тобольский посмотрел на меня, понимая, что сейчас Мулин будет «махать шашкой». Получается, что его указание не выполнено.

— Я останусь, командир. У меня есть вопрос к заместителю командира корпуса, — тихо сказал я Тобольскому.

— Мы нарываемся, Саша, — ответил Олег Игоревич.

— Дальше фронта не пошлют, верно?

— Согласен.

Вместе с Тобольским я подошёл к центральному столу, за которым вразвалочку сидел Мулин. Смотря на меня, он недовольно прищурился, пытаясь «прожечь» во мне дыру.

В первую нашу встречу я не сильно хорошо к нему присматривался. Сейчас же Мулин смотрел на меня несколько колючим, свирепым взглядом.

Полковник был лысый с отвислыми верхними веками. Лоб гладкий и сухой. Рот большой с надутыми бесцветными губами. Уши крупные, а цвет лица бледный. Смотришь на него и так и хочется увернуться от желчи, которую он пытается изрыгнуть из себя.

— Я вас, Клюковкин, не вызывал. Что вы сюда пришли? — зашипел на меня Мулин.

— Есть вопрос, касательно поисково-спасательного обеспечения…

— Меня это не интересует. Каким образом вы попали на операцию? Куда-то пожаловались? Кто-то за вас походатайствовал? Мне например никто по вам ничего не говорил.

— Это моё решение, товарищ полковник, — сказал Бунтов.

Мулин картинно захлопал в ладоши.

— Браво! Значит, указание заместителя командира корпуса вам по боку, товарищ командир полка?

Ох, и нарывается этот полковник. Личные обиды следует оставлять при себе.

— Товарищ полковник, а в чём собственно проблема? Чем я вас так не устраиваю? — задал я прямой вопрос.

Тут Мулин подскочил на ноги и уткнулся в меня. Запах изо рта у него был весьма специфический. Наверняка имеет диагноз по желудку.

— Вы мешаете. В первом вашем вылете здесь вы начали самовольничать. Это даёт мне право сомневаться в вас. Вы ненадёжный, Клюковкин. Имеете на всё своё мнение. А в армии нужно подчиняться! — стукнул Мулин по столу.

Судя по расстроенному лицу полковника, он ждал от меня реакции. А её не случилось.

— Товарищ полковник, поисково-спасательное обеспечение должна организовать наша эскадрилья? — спросил Тобольский.

— А у нас что, есть ещё вертолёты, кроме ваших?!

— Нет.

— Тогда в чём вопрос?

Тобольский вздохнул, но я сам решил ответить Мулину.

— В том, что других свободных лётчиков имеющих опыт спасательных работ, знающих район боевых действий и с допуском на Ми-8, у нас нет. Как нет и личного состава в группу огневого прикрытия…

— Куда? Что за чушь вы несёте?! Какое ещё «прикрытие»? Вы ещё аббревиатуру им ГОП дайте, — махнул рукой Мулин.

Похоже этот человек весьма далёк от реальности. Он вообще не понимает, с чем нам придётся столкнуться завтра.

— Вас когда-нибудь сбивали, товарищ полковник? — спросил я.

— Что за вопросы, майор?! Не нужно тут передо мной кичиться вашими заслугами. Вас это тоже касается, Олег Игоревич. Знаю, что у вас двоих много наград и вы опытные. Но и думать, что вы умнее всех тоже.

Надоел мне Мулин. Пора ему сказать как есть.

— Если завтра не мой экипаж будет обеспечивать ПСС, значит в нём будет другой экипаж. А это в свою очередь ведёт к тому, что один из вертолётов не будет задействован в высадке десанта. Что в свою очередь ведёт к тому, что весь личный состав сирийцев мы высадить сразу не сможем. Они могут столкнуться с превосходящими силами мятежников. И каждый человек там на счету. В итоге — нехватка личного состава, невыполнение задачи по перекрытию дорог, провал операции.

Полковник злобно зыркнул на меня и упёрся кулаками в стол.

— Считайте, что вы меня уговорили, — сказал Мулин. — Но зарубите себе на носу…

Полковник указал на меня пальцем и замер. В этот момент ему на лысину кое-что капнуло. Серо-тёмная субстанция, которая стала быстро растекаться по макушке.

Мулин начал краснеть и потеть. Он смотрел так, будто он меня сейчас застрелит своим пальцем. А птичий помёт на его макушке, подобно яичнице, вот-вот зашипит.

— Свободны, товарищи, — проговорил полковник и направился к выходу.