Сияй, Бореалис! Армейские байки
Шрифт:
— Говорите, любая вещь хранит память? — изобразил интерес Седой, прячась от хмурого взгляда напарницы.
— Абсолютно, только вот я каким-то образом стал исключением.
Мужчина сосредоточился. Ему нужно было соткать реконструкцию недавних событий. После хорошей встряски это до сих пор давалось нелегко, особенно когда в голову будто набили битого стекла. Акси использовал ряд каких-то непонятных заклинаний, осторожно касался ладонями земли, будто та была раскалённой, и развеивал тишину невнятным ритуальным бормотанием. В другой руке он сжал филина, оставшегося без камня, а молодых людей попросил замереть ровно там, где остались следы от потасовки. Всё это происходило на глазах у пожилого бездомного, который, сидя неподалёку на полуразрушенном крыльце, пытливо следил за всем этим спектаклем как
Мужчина всё расхаживал по одному месту, вминая талый снег в грязь. Никто не мог залезть ему в голову, чтобы прочесть ход мыслей. Он погрузился в никому неведомое облако воспоминаний, которое всё ещё наполняло это место. Вдруг Акси стал шептать более настойчиво. Его шаги наматывали круги возле одного места, будто он ходил вокруг дерева, и спустя мгновение там образовалось вытоптанное кольцо. Воздух наполнило чавканье, в какой-то момент оно прекратилось: Акси замер на месте и повернул голову, будто кто-то его одёрнул. Так он простоял минуту. Седой ожидал услышать из его уст хоть какие-то обнадёживающие слова, но тот лишь разочарованно вздохнул. Стало понятно, что до нужного ответа сегодня не выйдет легко докопаться. Лирет недовольно цокнула: как будто нечто намеренно противостояло им сегодня и именно сегодня, когда нужно немедленно отправляться в погоню.
— А этот тип убежал уже, — развеял тишину хриплый голос.
Все трое разом обернулись. Озорные глаза бездомного смотрели на них из-под бровей, похожих на щётки. Лирет переглянулась с товарищами, будто пытаясь узнать, кто решится разговаривать с незнакомцем.
— Какой ещё тип? — принял эстафету Акси. — Как он выглядел?
— Такой непонятный, — бродяга замахал рукой вокруг головы, пытаясь что-то изобразить. — Он ранен был, но всё ещё силён. Побил меня и отобрал хлеб — с прошлого года сухарь этот берёг.
— Мы не за сухарями пришли, — напомнила Лирет.
Она сразу поняла, как следует действовать, и вынула что-то из кармана. Монетка блеснула в воздухе и тотчас испарилась в грязных грубых, но невероятно ловких ладонях. Бродяга уткнулся взглядом в монету и ощерился, оголив кривые жёлтые зубы.
— Купишь себе новый хлеб и сделаешь сухарь, а нам скажи, что за типа ты здесь видел и как давно, — кивнула девушка.
— А не следовало бы вначале выведать информацию, а уже потом платить? — проворчал Седой. — Это тебе не благотворительный фонд.
— Так вот, — продолжил незнакомец. — У него на лице была маска.
И тут Лирет поняла, что где-то напарник был прав.
— Серьёзно? — всплеснула она руками.
— Я таких типов в масках положил пачками, — мрачно сообщил Седой.
— Так нет же, у тех маска на пол лица была, а у этого всё лицо было, — принялся объяснять бездомный, усердно мусоля в пальцах монету. — Кожаная, как второе лицо, и одежда у него была какая-то не такая, как у других. Чем-то на армейскую похожа, вот.
— Армейская одежда? — спросил Седой, но никто его не услышал.
— Как давно он ушёл? — перебила его напарница.
— Видел ещё вчера, — пожал плечами бездомный. — А как он ушёл — не видел.
— А ну-ка подойди, — дружелюбно поманил его Акси.
В тени постройки зашуршало. Бродяга лениво поднялся, подтянув рваные дырявые штаны. Он пошагал к людям, небрежно поправив на себе замызганную поношенную куртку, из которой клоками лез пух. Бездомный остановился в нескольких шагах, и Лирет вблизи увидела его опухший глаз, который из-за свежего синяка теперь напоминал сливу. Акси подошёл к бродяге, едва скрывая свою брезгливость. Ему нужно было коснуться его, чтобы добраться до закутков памяти.
— Это займёт пару минут, — предупредил мужчина. — Больно не будет, и не разговаривайте, пока я не завершу, и возьмите это.
Акси положил ему в ладонь аккуратно сложенный помятый фантик. Казалось, телепат окончательно расстроился, но вдруг ему пришла мысль. Бродяга
уставился на фантик, понадеявшись, что там окажется что-то полезное, но быстро утратил интерес. Ладонь Акси опустилась ему на лохматую макушку. Мужчина поморщил нос, ощутив под пальцами колтуны запутанных и немытых волос. Он постарался не думать о том, сколько мыла ему потребуется потом, и сосредоточился. Стройка налилась тишиной. Акси углубился в свои ощущения, блуждая по нитям памяти, которые плелись в голове незнакомца и ткались в лоскуты воспоминаний. Телепат брёл по следу, внимая видениям. Нити вели его сквозь лабиринты, заводя всё глубже и глубже.Вот он видит тот день. Видит, как кучка немощных бесточенников под его руководством атакует Седого. Видит, как парень чуть не прикончил свою спутницу, а затем безжалостно расправился с врагом. Всё размывается и путается, превращаясь в мешанину. Вот они трое лежат без сознания. А вот и он.
Человек в кожаной маске.
Он, тяжело дыша, достал из кармана карамель, зашуршал фантиком и отправил её в прорезь маски, где значился замерший в ухмылке рот. Рана саднила на его плече: видать, не успел укрыться, но всё же оказался незамеченным. На человеке была неприметная накидка из серой ткани, однако когда он потянулся за кулоном, она соскользнула с предплечья, показав рукав. Чёрная ткань с серебряными пуговицами. Были бы только глаза бродяги менее близорукими, чтобы разглядеть эмблемы на них.
Акси зацепился за этот момент, ухватился как за ленточку, скользкую и едва уловимую. Вот! Тот тип замечает бездомного, оказывается близко, и в глазах бедняги разлетаются искры. Одно лишь прикосновение, пускай и малоприятное, — и вот теперь Акси ухватился за другую ленту, ещё более изворотливую. Она провела его по закоулкам города, по самым тёмным, как душа демона, и мало кому ведомым местам. Станция, поезд, последний вагон. Куда? Замелькали перед носом фонари, столбы, лица и дома в ночи. К северу, к северу — будто подсказывал кто-то. Леса, глушь. Поворот туда, поворот сюда. Забытая духами деревушка. Дома деревенские. Какая-то водонапорная башня, воткнутая посередине селения, как стрела в мишени…
Ленточка выскользнула из рук, испарив цепь видений.
Акси открыл глаза, возвращаясь к реальности. Тем временем бродяга усердно ковырялся в носу, вытирая козявки о его рукав. Мужчина от омерзения ощетинился и ругнулся, замахнувшись на того. Бродяга шкодливо засмеялся и вдруг убежал прочь, бросив фантик в талый сугроб.
— Я составлю проекцию своих видений, — заявил Акси, двумя пальцами подбирая фантик. — Не знаю, что это за место, но тот, кого вы ищете отправился именно туда.
Он высунул из кармана блок зачарованной бумаги, вытащил лист и положил ладонь. Что-то засияло, окинув лист праной. На бумаге нарисовалась картинка, чуть размытая и отражающая лишь общие черты. Седой и Лирет уткнули взгляд на деревенские дома с какой-то башенкой. Зарисовка им мало о чём говорила, и только для парня она означала одно: придётся опять тащиться неведомо куда. Это подрывало весь энтузиазм.
— В транспортной службе должны знать, что это за место, — сказал Акси. — Тем более если они продали билет ему, то ещё есть шанс его поймать. Я как следователь могу этому посодействовать.
Они не стали терять время зря и уже к полудню проводили допрос кассиров на станции Сенсита. У касс выросли очереди и наполнились недовольным гудением, а тем временем Акси, дабы убедиться в достоверности показаний, проводил телепат-анализ каждого сотрудника. Ни один из них почему-то не помнил человека в маске, будто кто-то выдрал из их голов это воспоминание. По крайней мере было бы странно не запомнить такую бросающуюся в глаза деталь. Тут-то Акси снова потерял уверенность. Ему было досадно осознавать, что здесь его уникальный дар оказался бесполезным. Подумать только: от какого-то бомжа оказалось гораздо больше пользы. Затем в ход пошла магическая бумага, на которой рисовалась проекция. Мужчина потребовал всех опрашиваемых внимательно посмотреть на картинку. Несколько пар глаз уткнулись в лист и с пристальным вниманием изучали чуть размытые линии. Акси начинал думать, что и здесь его ждёт неудача, так как весь день ему откровенно не везло. Он неосознанно трепал рукав, который по дороге успел почистить салфетками, как вдруг один из кассиров подал голос: