Сияй, Бореалис! Армейские байки

Хотя Ките хотелось называть его отцом или хотя бы старшим братом.

Но Аимо был духом, который даже толком не умел прятать свои уши и хвост в человеческом облике. Значит, он был всего лишь другом, с которым так весело играть, а потом засыпать, укрываясь тёплым лисьим хвостом, под хрустальным сводом ледяного святилища. Спали они прямо в одежде, потому что в святилище всегда лежал снег и стоял колкий мороз, но это место не теряло своей красоты. Когда небо над Ассей опрокидывало на город чистую ночную синеву, было особенно трудно уснуть. Тогда Аимо поддавался капризам мальчика и разрешал ему полюбоваться звёздами перед сном (в тот момент у него как раз заканчивались идеи для новых сказок), а то бывало и сам залюбуется ими, из-за чего потом оба спали до обеда, пока не приходила мать.

Она старалась приходить каждый день. Когда ненадолго, когда на весь день — именно такие дни мальчик обожал, потому что они до упаду играли в прятки и догонялки. А когда игра заканчивалась, мать уходила куда-то, оставляя своё чадо в самом безопасном в мире месте. В месте, куда вряд ли решит прийти отец, который презирал бесточенников и который хладнокровно отказался от сына. Наследник, рождённый бесточенником, — позор знатного рода. Мать называла отца Этот Человек». Этот Человек имел большую власть, чтобы сделать живого сына мёртвым, но не имел силы против материнской любви, которой было абсолютно неважно, какой у неё ребёнок. Она просто хотела найти того, кто вылечит её мальчика.

— Скоро ты сможешь нормально ходить и говорить, — сказал Аимо в первый день их знакомства.

Точнее мальчик познакомился с ним, когда первые результаты лечения дали о себе знать. Тогда же Аимо и сделал то Лекарство. Тогда же он сказал, что теперь они вместе связаны.

Когда Седой открыл глаза, то не вспомнил ни единого момента из сна — он оставил только странное тяготящее ощущение ностальгии. Парень решил, что ему приснилось что-то из давно ушедших дней. Затем его размышление прервал отвратительный горький привкус во рту, и Седой попытался его сплюнуть. Он живо вспомнил, что совершенно недавно (а может, уже и нет) стоял насмерть против сектантов, но по какой-то причине так и не узнал исход битвы. В любом случае, исход был явно успешным, раз тело оказалось в постели, а не в зарытой могиле, решил Седой. Но вот насколько успешным?

Парень растерянно мусолил на себе рубашку. Он почувствовал, что на нём нет ничего, кроме этой рубашки. Даже трусов. Серых, с божьими коровками. Седой осторожно сел и выпрямился, ища взглядом ответ на вопрос, и нашёл его на стуле чистым и выстиранным, аккуратно сложенным возле остальных его вещей. Кто только додумался постирать его нижнее бельё? А кто додумался его вначале раздеть, а потом одеть? Впрочем, Седой чувствовал себя неплохо, чтобы излишние подозрения смогли навести его на дурные мысли. К тому же в этом доме пахло вкусной едой, а в комнате сидел лупоглазый филин. Плохие люди не заводят дома филинов.

За дверью слышались голоса. Один голос Седой сразу узнал, другой ему был не знаком. Его больше смущало, что оба голоса женские и что обладательница второго голоса могла оказаться как раз той, кто любил стирать чужие вещи. Парень переоделся. Он почувствовал, как голова ещё побаливает, и на макушке только начала проходить кем-то от души оставленная шишка. Пара ушибленных рёбер напоминала о том, что резко двигаться — это плохая затея. Седой осторожно шагнул к двери, прислушиваясь к каждому звуку снаружи.

Лирет сидела за столом и любезно болтала с большеглазой девочкой, чьи огромные косы напоминали красиво подвязанные снопы сена. Обе замолкли и настороженно уставились на парня так, будто он до сих пор был без нижнего белья. Тот замер на месте и, сам того не ожидая, покраснел. Стараясь развеять это ощущение, Седой шагнул к столу и робко уселся. Лирет следила за каждым его движением, словно он нёс гранату, которая могла подорвать их в любую секунду. Что-то в лице напарницы изменилось. Парень подумал, что ей, вероятно, пришлось принимать какое-то участие в стирке его вещей и не только. Этого Седой уже не очень хотел знать.

— Я хочу чая, — сухо проговорил он и всей глоткой почувствовал, как у него першит в горле.

Девочка с косичками безмолвно налила ему из самовара горячий ягодный чай и аккуратно пододвинула деревянную кружку. Тот жадно пригубил напиток, невзирая на то, что он был слишком горячим. Лирет по-прежнему молча наблюдала за ним, и эта тишина начинала производить на парня обратный, совсем не успокаивающий эффект.

— Кто-то постирал мои трусы, — зачем-то вставил он и откашлялся. — Надеюсь, это бесплатно.

Наверное, ему хотелось сказать что-то, что вызовет хоть какую-ту реакцию у обеих. Девочка с косичками, например, зарделась и очень натянуто улыбнулась, пряча неловкость. Говорить никто не спешил. Стало быть, очень трудно разговаривать с тем, кого поневоле увидел голым.

— Нормально себя чувствуешь? — вдруг спросила девочка.

— Лучше, чем недавно, но не идеально, — ответил Седой, всё ещё не понимая, что происходит вокруг него.

— Мы ещё незнакомы, хотя ты уже живёшь у меня три дня, — приветливо сообщила та. — Я Мимоза, отшельница Друидова Леса.

— А что, все друиды раздевают своих гостей, пока те спят?

Мимоза удивлённо вскинула брови, затем вдруг рассмеялась. Седой неловко уставил взор в дно кружки: ни разу ему ещё не удавалось так легко рассмешить какую-нибудь девчонку.

— А я тебя совсем другим представляла, — сказала девочка. — Надеюсь, мы подружимся.

Парень осторожно поднял глаза. Задорный настрой вмиг улетучился, как только он рассмотрел Мимозу более тщательно. Её украшения на голове не дали ему покоя: такие он уже видел. Другая мрачная мысль подкралась следом: они с напарницей упустили того, кто украл камень из талисмана прямо из-под носа. Шутить о чём-либо сразу расхотелось. Когда Седой обратил внимание на посох юного друида, то в нём уже проснулся совершенно иной интерес — более пристальный, чем интерес к ремешкам с перышками. По его взгляду Мимоза поняла, что он готов к серьёзному разговору.

— Почему на твоей этой палке символика клана Семи Лун? — без выражения спросил парень.

— Во-первых, это друидово око, знак природной силы и мудрости, во-вторых, этот символ клан позаимствовал у нас, — галантно начала девочка, посерьёзнев. — Думаю, самая пора всё вам рассказать, так что наливайте чай и слушайте внимательно.

Возникло ощущение, будто они обе всё это время ждали одного его и вообще парень проснулся благодаря их желанию. Тем не менее Седому понравилось, что новая знакомая вела сразу к делу.

— Да, слушай внимательно, — согласилась с Мимозой Лирет, будто давая ценный совет.

Чай никто не стал наливать, да и атмосфера не вдохновляла на чаепитие, несмотря на то, что дом показался парню уютным для таких тихих посиделок. Мимоза помолчала какое-то время, сгребая мысли в кучку. Ей предстояло рассказать гостям многое, но её внимание не отпускал молодой северянин. Девочка никогда не видела северян, хотя этот молодой человек подходил под её представление о северянах. Она вдруг поняла, что пялится на него слишком настойчиво, и снова зарделась, отводя взгляд, затем откашлялась и уселась поудобней, смахнув с лица упавшую длинную чёлку. Седой заметил, что посреди стола, точно виновник торжества, лежит кулон без камня.