Сияй, Бореалис! Армейские байки

— Силу невозможно получить за один день, не хватит даже недели, — ответила Мимоза.

— Как это благородно со стороны демонов, — мрачно заметил тот.

— Но если не получится вернуть артефакт, то придётся искать способ восстановить барьер, — сказала девочка.

И опять Седой почувствовал, как она, с блеском надежды, многозначительно пялится на него. Уж вряд ли влюбилась.

— Почему бы нам не отправиться в путь прямо сейчас? — предложила Лирет.

— Я никуда вас не отпущу, — неожиданно заявила Мимоза. — Пока вы не наберётесь сил.

За окном зашелестел кустарник. Седой тихонько обернулся, встретившись взглядом с медведем. Он, что ли, будет их сторожить, чтобы не сбежали? Впрочем, девочка со снопами-косичками была права: они оба до сих пор были в неважной форме. Более того Седой даже не знал, сможет ли вынести подобную взбучку. Духом он всё ещё мог, но не телом.

Ближе к вечеру слабость вернулась. Кости ломило так, что удары по рёбрам казались наслаждением по сравнению с этим. Парень свалился обратно в постель, не успев даже высунуть носа из дома. Интерес к вещам угас настолько, что в голове умирала мысль за мыслью. Мимоза отправилась в лес, прихватив посох, а Лирет осталась готовить новую порцию лекарства. Его следовало дать после еды, и тогда девушка вернулась к напарнику с плошкой свежей каши. Пока Седой в полубреду пытался разобрать, где свет, где тьма, а где сама девушка, Лирет с предельной осторожностью отправляла ему в рот ложку, как в пасть акуле. Напарник вяло пережёвывал и так же вяло, как беззубый старик, глотал. Девушка побоялась, что он вот-вот испустит последнее дыхание и поспешила дать ему лекарство. Его горечь на миг привела Седого в чувства. Он подал признаки жизни, ругнувшись, затем подавился и ещё долго кашлял. Грудная клетка от такой пляски задалась болью. Парень прикрыл глаза, надеясь, что так боль стихнет. Он услышал, как Лирет встала и направилась к двери.

— Постой, — вяло просипел Седой с видом умирающего старца. — Сядь.

Эта просьба показалась девушке несколько странной, но она покорно уселась обратно.

— Что-то не так? — на всякий случай спросила Лирет.

— Хочешь вернуться домой? — спросил тот.

— Ты уже когда-то это спрашивал.

— Нет, я спрашивал о возвращении воспоминаний.

— Тогда, думаю, домой возвращаться бессмысленно, если ты даже не помнишь, где твой дом, — пожала плечами девушка. — Почему ты об этом снова заговорил?

— Потому что любому человеку нужно место, куда он сможет вернуться. Даже такому человеку как я.

— Ты так скучаешь по дому?

— У меня два дома: далёкое прошлое и место, где я вырос. В одно из них я хотел бы заглянуть, а в другое — вернуться. Но мне нужно выбрать только один вариант из двух. Теперь я думаю, куда именно мне пойти. Оба места не так уж и плохи.

— И невозможно посетить оба одновременно?

— Невозможно. Эти места обладают сильным притяжением. Выбрать нужно только одно. Только ни здесь, ни там меня всё равно никто не ждёт.

Его слова были исполнены жалостью к себе. Седой думал так долго и так тщательно, что совсем не заметил, как провалился в сон. Его размышления закончились сопением.

Лирет прибралась на кухоньке. Несмотря на то, что предметы сами обеспечивали порядок, девушка решила чем-то себя занять. Филины неустанно следили за ней. Их неподвижные птичьи глаза глубоко и мудро взирали на гостью. В окно стучались сумерки, и только тогда Лирет заметила, как долго нет Мимозы. Невольно закралось волнение: девочка могла заблудиться в лесу. Но этому переживанию явно противоречило её отношение к друидам. Какой друид не знает своего леса? Тем не менее Лирет решила выйти из избушки и убедиться, что прямо сейчас застанет Мимозу, идущую с посохом из чащи.

Девушка замерла у порога, будто боясь утонуть в ночной прохладе. Зима ещё напоминала о себе, дыша лёгким морозом. Он прокрадывался из самой чащобы, как невидимы зверь, ищущий тёплые души. Воздух замер, будто поляну поместили под плотный купол. Эта тишина отдавала чем-то зловещим. Ну не может так быть тихо в лесу. Филины в доме взволнованно распушили перья. Опушка вдруг наполнилась странным звуком, который можно было вначале принять за ветер. Но ветра не было, а звук сплёлся из тысячи шепчущих голосов. Шёпот пронесся сквозь деревья, коснулся ушей Лирет и точно так же неосязаемо растворился в тишине, как сахар в чае.

Неподалёку раздался хруст веток, разорвавший тишину. Лирет шелохнулась, пытаясь различить источник шума в темноте. Огромное тёмное пятно неслось прямо из чащи и стремительно приближалось к избушке, однако девушка застопорилась, замерев силуэтом в дверях. Сердце обратилось в камень и рухнуло в пятки. Огромное пятно, оказавшееся медведем, со звериным рёвом затормозило возле Лирет. Необъятная пасть распахнулась прямо перед лицом и издала оглушительный рёв, который медведь как будто держал в себе всю жизнь. От испарины лицо девушки сделалось мокрым. Она воскликнула, упав на зад. Дома всполошились птицы. Медведь встал поперёк дома, ощетинившись и сгорбившись, будто кто-то собирался на него напасть. На его мохнатом теле развевались ремешки с перьями. Зверь напряжённо замер, шевеля ушами.

— Лирет! — следом за рёвом раздался голос Мимозы.

Лирет встала, вылупившись в ночные тени. Маленькое пятнышко, несущееся из чащи, стало быть, и было девочкой. Она не добежала до избушки, остановившись на полпути.

— Создай барьер вокруг дома! Они нас окружают! — прокричала Мимоза.

— Какие ещё «они»?! — Лирет поняла, что с этой фразой седых волос на её голове стало больше.

Она не стала вдаваться в подробности, выскочила из дома и поспешила сообразить барьер вокруг избушки. Что-то просачивалось сквозь чащу, неся с собой мерзкий рокот. Мимоза сжала посох в руках. Кристаллы на нём задребезжали, источая тусклое сияние. Девочка попятилась назад. Сквозь деревья пробирались тени, растущие прямо из воздуха, как пролитые чернила. Оттуда сверкали недобрые глаза. Мимоза чувствовала самый настоящий страх, ведь демонов она ещё никогда не видела. Только слышала о них в страшных историях, которые рассказывали старики-друиды. Те истории всё же были не такими страшными, как сами твари, которые пробрались в Друидов Лес, следуя за двумя путниками.

Девочка взмахнула посохом, словно разгоняя страх как тучу, вокруг неё загорелись ярко-зелёным светом круги замысловатых письмен. Нечто, напоминающее буквенную голограмму, вскружилось вихрем строк вокруг Мимозы. Она кончиком посоха и свободной рукой выбрала слова из воздуха, как понравившиеся цитаты, и посох засиял ярче прежнего. Когда рогатые демоны осмелились накинуться на друида, их обожгло священным пламенем. Те шарахнулись в разные стороны, но трусливо убегать не собирались. В хаосе мыслей и эмоций Мимоза старалась выудить всё, чему её учили. Сейчас лес кишел демонами, как паразитами. Если удастся положить их всех, то можно будет похвастаться новыми перьями на голове.

Седой проснулся от шума. За оконцем сверкало зелёным, и сначала он решил, что началась гроза. Гроза в марте показалась мыслью такой же абсурдной, как и вспышки света. Может, это фейерверк? Только бесшумный. Парень поднялся с кровати, ощутив, как тело внезапно перестало изнемогать от боли. Он шагнул к распахнутой двери, где застыла Лирет. Она, держа барьер, даже не заметила напарника, возникшего за спиной.

— Что это? — осмелился спросить тот.

— Что-то, демоны! — огрызнулась Лирет.

Медведь бросился куда-то в пустоту, но бросился не зря: прямо из земли тенью выросла тварь, и она схлестнулась со стражем в неравной схватке. Медведь перегрыз демону горло, и рогатое чёрное тело с хрустом рухнуло в подмёрзший снег, а затем рассыпалось в пепел. Затем страж кинулся на другого, бросившись на помощь Мимозе.

Девочка стойко противостояла тварям. Она ткала заклинания посохом и отбрасывала демонов в разные стороны. В её движениях ещё сквозила детская неловкость, но Седой почему-то решил, что она владеет магией достаточно хорошо. По крайней мере это выглядело эффектно. Каждый взмах посоха наносил демонам сильный ожог. Они не могли подобраться ближе, а если у них получалось, то их тотчас разрывала медвежья пасть. Мимоза чувствовала каждый поток праны. Она и посох слились воедино. В какой-то момент девочка поняла, что демоны жаждут вовсе не её. Их интересовал молодой человек, который замер за спиной Лирет, очарованный битвой.