Сказание о пустыне

…Лилась кровь по улицам. Падали погромщики под ударами сабель, топтали тела их кони. Были и те, кто просил пощады, милости. Их сгоняли в стороны. Потом, когда будет время, с ними разберутся. Кто-то все равно уйдет безнаказанным, а кто-то наоборот получит больше, чем заслужил. В давке сложно разобрать, где пострадавшие, и кто виновник. Судьям будет, чем заняться…

…Когда все закончилось, Пустынный Лев развернул коня к дому, и никто не посмел остановить его. Десяток охранников поехал следом, но не сторожами, а верными слугами. И когда перед глазами аль-Назира предстал его дом, люди шейха послушными тенями нырнули внутрь, чтобы обыскать его. А сам аттабей замер. Едва сумел слезть с коня. Сердце вдруг застучало слишком громко, а тело стало вялым и непослушным.

Он смотрел на дом, который столько лет считал надежным и неприступным. Но больше не узнавал его. Мертвые тела в комнатах и коридорах, разбитые кувшины с маслом, испорченные ковры…

Карим шел по дому и вглядывался в каждое лицо, страшась узнать среди мертвых детей или жену. Сердце сжималось, болело, заходилось бешеным стуком. И утихло лишь, когда он дошел до сада. Комната Адары осталась позади. А сундук с лекарствами пропал. И шкатулка с драгоценностями. И среди мертвых не было Саида, а значит, ушли… Сын пустыни сдержал слово. Вывел всех, кого смог.

У тела тещи аттабей остановился. Старую женщину было жаль. Как и верного Али, погибшего с саблей в руках. И его сына, что лежал рядом.

— Живых в доме не осталось, — доложил один из сопровождающих. — Что прикажете, господин?

— Тела собрать и сжечь. Нам не нужна зараза на улицах, а искать родных нет времени. Оставь пару-тройку толковых людей, а мы возвращаемся во дворец, — Карим поднял взгляд на стену, рядом с которой лежали тела. — Соседний дом осматривали?

— Нет, господин, там тихо.

— Осмотреть!

И снова две покорные тени скользнули через стену. А Пустынный Лев побрел к выходу. Тихо… Тихо — это хорошо. Успел ли Саид уйти из города? Если нет, их еще можно попытаться найти, а если да… Кочевник, что песчинка в пустыне, пока все барханы не просеешь, не найдешь…

— Господин, там были люди, — охрана догнала его на улице. — Ушли пару часов назад. Мы нашли это.

На широкой, грубой ладони оказалось простенькое колечко с изумрудом. Он купил его жене пару лет назад. И сейчас забрал. Сжал в кулаке. Ушли… Далеко ли?

— Скачи к воротам. Скажи, чтобы любыми путями задержали мужчину, женщину и пятерых детей. Два мальчика и три девочки. Они не должны покинуть город, ясно?

— Да, господин, — охранник поклонился, вскочил на коня и умчался прочь.

Приказ выполнят. Возможно, излишне ретиво, но после он извинится за грубость, главное, чтобы все оказались живы и здоровы…

…А во дворце Карима ждала новость. Умер Малик ибн Иса аль-Ахраб, осиротел белокаменный город. Нет больше у него правителя. Лишь наследник, что мал и слаб. И верный Сулейман первым преклонил колени у остывшего тела господина, поклонился, коснувшись лбом пола у ног аттабея.

— Господин… Прими белую куфию с золотым эгалем. Не дай городу погибнуть. Правь также мудро, как раньше. Сбереги народ. Нет у нас больше другой надежды…

Вздохнул аттабей, ощутил на плечах привычную тяжесть.

— Поднимись, Сулейман, и будь свидетелем моей клятвы. Я приму и белую куфию, и золотой эгаль. И буду хранить Аль-Хрус, пока не подрастет его правитель и не сможет сам править народом. Я не займу место шейха и не пошатну его власть. Не поврежу ему ни словом, ни делом. С этого дня и до последнего вздоха.

— Да будет так, господин…

И пронесся шепот по дворцу, а затем и по городу. Вернулся Пустынный Лев. И снова будет сторожит белокаменный город…

…Тиха ночь пустыни. Прохладна. А за пределами города, вдали от раскалившихся за день стен, еще более приятна…

…У них получилось уйти. Не зря Саид готовился к побегу заранее. Искал нужных людей, делал запасы. И пусть уходить пришлось в спешке и посреди погрома, но часть его приготовлений пригодилась. Особенно прикормленный охранник на воротах, что любил играть в кости, но удача не любила его. Долг за ним скопился немалый. И человек оплатил его, открыв ворота и пропустив семью несчастного торговца, потерявшего весь товар в сегодняшней резне. Слава Небесам, что ноги унести смогли…

…Им повезло раздобыть двух мулов. Повезло, что шейх решил сначала усмирить дальние кварталы, а потом уже перейти к центру. Благодаря этому они покинули дом муллы задолго до заката. Сын пустыни не ожидал от мальчишки, которого помнил, такой предусмотрительности. Но, возможно, с годами тот обрел некую мудрость. Все может быть…

…Сейчас его подопечные спали. Они шли до глубокой темноты, дети устали, девочки раскапризничались, ночь поможет им набраться сил, но путь будет нелегким. И для него в том числе. Никогда еще кочевнику не приходилось вести по пустыне избалованных городских жителей. Тем более женщину и детей. Проблем с ними будет куда больше, чем с женой аттабея. Запасы придется растягивать. Воду экономить. И молиться, чтобы не пришла буря…

…Он надеялся, что пустыня не оставит детей своих без помощи, но знал ее непростой и порой жестокий характер. И думал в том числе и о похищенной женщине. Охранник на воротах упомянул, что еще до полудня через Золотые врата промчался отряд мужчин, остановить который стража не посмела. Женщину среди них не заметили, да и вряд ли кто-то присматривался. Но выживет ли она? Услышит ли пустыня ее молитвы? Поможет ли? И что будет, когда она попадет в руки аль-Хатума? И как сообщить аттабею, куда везут его супругу?..

…Молчит ночь пустыни. Нет у нее ответов. Лишь месяц смотрит с небес и видит много больше, чем люди…

…Время… Солнце… Песок…

…В детстве мне казалось, что жизнь моя будет пустой и скучной. Похожей на жизнь моей матери. Третьей женой при каком-нибудь торговце, обязанной смотреть за домом и жить немногим лучше слуг. Потом все изменилось, в пустыне моей жизни появилось солнце, я узнала, что все может быть иначе. Мне снова показалось, что так будет всегда, что жизнь моя будет счастливой, подле заботливого мужа и с множеством здоровых детей. А все пережитые невзгоды не более чем недоразумение. Всего лишь ветер, что бросает песок в глаза, и они слезятся, чтобы избавиться от грязи…

…Я боялась, когда Карим едва дышал от яда. Но у меня были знания, чтобы спасти его. Я боялась, когда уходила в пустыню, но он нашел меня и вернул домой. Я боялась, отправляясь в неизвестность с отрядом кочевников, но все закончилось хорошо. Теперь я снова боюсь и знаю, что это не ветер, но буря. И я в самом сердце ее…

…Похитители, убийцы, разрушившие мой дом, вовсе не походили на детей пустыни. Они громко смеялись, отпускали грубые шутки, обсуждали, на что потратить награбленное и те деньги, что заплатит им аль-Хатум, когда они вернутся. Меня они не трогали, будто вовсе не замечали, но вряд ли по собственному желанию, скорее по приказу старого друга Карима. Друга, который украл его жену…