Сколько ты стоишь?

– Ты так аппетитно ешь, - оправдывается Зара.
– Ну дай.

– Да на, на, - придвинув к ней упаковку, окидываю ее придирчивым взглядом и замечаю едва уловимые изменения во внешности.
– Колись!

–Чего?
– довольная подруга набрасывается на мое мороженое.

– Вы времени зря не теряли, я смотрю. Привезли из Америки “киндер сюрприз”, да?

– Чего?
– возмущается Зара.
– Ничего я не привезла.

И вдруг она замирает и смотрит на меня с ужасом и надеждой.

– Считаешь дату последних месячных?
– дразню ее я.

– Вот черт!
– восклицает она, прижимая ладони к порозовевшим щекам.
– У меня задержка.

– Ладно, - встаю со стула и поправляю футболку, смахивая с нее невидимые крошки.
– Я в аптеку за тестом. У меня дежавю. 10 лет назад я покупала его для тебя, когда ты забеременела Дильназ. Давай, не скучай.

– Подожди, я с тобой.

– Сиди уже, лопай свое мороженое. Мне проветриться надо.

Оставив подругу в шоковом, но счастливом состоянии, иду за тестом на беременность, а из головы один настойчивый Зейферт не выходит.

Глава 19. У папы девушка

Роберт

–Vati! (нем.-папочка) Привет!
– машет рукой дочь, глядя в экран смартфона.

В последний раз видел ее в июне, когда на неделю ездил в Мюнхен, а сейчас кажется, что она стала еще взрослее. Все пятнадцать лет я был рядом с ней и считаю, что мы с бывшей проделали большую работу, расставшись цивилизованно и не навредив психике ребенку. Правда, к детскому психологу мы ее водили. Впрочем, еще до развода мы с Гретой тоже посещали семейного терапевта, стараясь спасти наш брак. Не получилось.

– Привет-привет, Mausi (нем.-мышка)! Как ты, моя девочка?
– держа телефон в одной руке, сажусь на диван.

– Отлично, - отвечает дочь на немецком. Русский она, как и ее мать, не знает.
– Только пришла домой. Мы с подружками ходили в кино. Я хотела еще погулять, но мама загнала меня домой. Говорит: “Завтра в школу”, - гримасничает Эми.

– Правильно говорит. Слушайся, маму! А как в школе?

– Нормально, - вздыхает она.
– Как всегда. Но скорее бы каникулы.

– Вы же только начали, - смеюсь я над недовольством Эмилии.

Я ее, конечно, понимаю. В Германии новый учебный год начинается рано - в августе, и летом дети отдыхают меньше, чем в Казахстане. Помню, когда мы эмигрировали, я был школьником и никак не понимал, почему летние каникулы такие короткие, почему нельзя отдыхать три месяца?

– Vati, давай не про школу. Ты же и так про нее каждый раз спрашиваешь!
– протестует дочь. Стараюсь созваниваться с ней несколько раз в неделю, но вчера не получилось.
– Давай лучше я тебя попытаю!

На ее лице заиграла озорная улыбка. Знаю я, про что она будет спрашивать.

– У меня ничего нового, - вру я. На самом-то деле моя жизнь с недавних пор заиграла новыми красками благодаря одной особенной, удивительной девушке, которую я теперь не только из головы не могу прогнать, но и из сердца..

– Точно?
– прищуривается она.
– А выглядишь по-другому.

– Как?

– Ну не знаю, - подпирает подбородок кулаками, - Ты стал больше улыбаться. И глаза как будто сияют.

– Да? А я не заметил, - смех смехом, но неужели это действительно так?

– Папочка, а у тебя случайно девушка не появилась?
– спрашивает в лоб дочка.

Я ответил не сразу, опешив от ее вопроса.

– Какая ты прозорливая мышка, - хмыкаю я.

– Значит, я права? Да?

– Эми, - предостерегающе хмурюсь.

– Ну что ты сердишься?

– Я не сержусь. Но это не тема для обсуждения.

– Эми, ужинать, - слышу голос Греты - моей бывшей жены.

– Мама, я с папой разговариваю, - повернувшись к двери, сообщает дочь.

– Да? Передай ему привет.

– У папы девушка появилась!

– Эмилия Анна Зейферт!
– едва не рычу на нее, но она даже не замечает.

– Правда? Я очень рада. Привет, Роб!
– к экрану подходит Грета и поднимает ладонь в приветственном жесте.

– Привет. Как дела?

– Хорошо. А у тебя, я вижу еще лучше, - на губах играет сдержанная улыбка.
– Я очень рада, Роб.

– Грета, это фантазии Эми - не более.

О том, что у меня на душе, я не хочу обсуждать ни с ребенком, ни с бывшей. Я и сам все осознал только утром и неожиданно признался и себе, и ей, в то, что влюблен. Хотя нет, она ведь меня не поняла. До сих пор перед глазами стоит она - сонная, растерянная, близкая.

– Что поделать, у нас очень умная дочь, - замечает бывшая супруга.
– Как говорила твоя мама: папа у нас умный, а мама красивая, да?

– Да, что-то такое.

Мама…этой фразой она хотела сделать комплимент Грете, но та не оценила и обиделась, что ее судят по одежке. Здесь и трудности перевода сыграли злую шутку, и то, что немецкие женщины совершенно другие и более независимые. Но несмотря на этот казус, Грета нашла общий язык со свекровью, и моя мать до сих пор страдает из-за нашего развода. По ее мнению, мы совершили преступление, разрушив “такую семью”, но это было к лучшему. То, что началось как страстный роман двух зацикленных на карьере людей, не переросло в вечное чувство. И даже рождение Эмили нас не спасло. Со временем острота исчезла, страсть и нежность притупились, а обид стало больше. Мы были равны в этом браке и как прогрессивные люди вместе боролись за него, пока не поняли, что уже не можем. Решение остаться друзьями было самым лучшим для нас и нашей дочери.

– Кстати, Роберт, мы недавно обедали с твоей мамой и она сказала, что собирается к тебе в октябре.

– Да. Впервые за двадцать девять лет приедет в родной город.

– Только мне показалось, она не особо хочет.

– У нее какие-то болезненные воспоминания связаны с последними годами здесь. Наверное, это из-за моего отца.

– Ах, может быть, - вздыхает она.
– Я не стала лезть ей в душу.

– И правильно. Но я с мамой передам посылку для вас. Попробуете местный шоколад. Он даже лучше, чем швейцарский.

– Не может быть, Роб, - смеется Грета.
– Лучше него ничего нет.

– А я попробую, папочка. Если ты так говоришь, значит, это правда, - сияет Эмилия.

– Вот это моя девочка, - улыбаюсь ей и снова поражаюсь тому, как она быстро выросла.

***

А между тем, одна женщина с серыми, как предрассветный туман, глазами не давала мне покоя ни ночью, ни утром, когда я проснулся от тяжести и смелых снов, в которые она ворвалась так по-хозяйски. Пришлось долго стоять под холодным душем, чтобы избавиться от ночных видений и привести себя в форму. Я ведь намеренно ей не звонил вчера. Хотел, чтоб хорошо отдохнула. Но в понедельник стало совсем невмоготу и, дождавшись окончания рабочего дня, я сорвался и поехал к ней. Кажется даже секретарь в приемной не поверила своим глазам, когда я сбежал в 18:05. Вот, на что меня толкает тоска по одной невыносимой, особенной женщине.