Скрипач

И теперь он хотел стать орудием в руках судьбы, большим злом по сравнению с сумасшествием Ришаля. Мысли приняли необыкновенно четкий и холодный строй, и юноша спокойно рассуждал о том, как, когда он совершит убийство.

Среди холодного, студенистого ночного воздуха мрачно белела луна. Заледеневшие тротуарные камни и стены домов отбрасывали призрачно бледные блики. Было очень холодно. Во всем чувствовалась приближающаяся зима. Бросая скользящие взгляды на номера домов и названия улиц, юноша бодрым шагом спешил к месту ночлега. Его больше не волновало, где был Ришаль, был ли он зол. Ганс больше не чувствовал страха и презрения. Лишь трепет перед тем, что ему предстояло сделать.

Находясь на полпути в Геную, юноша в своем воображении рисовал момент, когда он, наконец, войдет в дом великого мастера скрипки Паганини, чтобы почтить память умершего.

Когда путешественники добрались до Генуи, был уже конец ноября. Легкие, пушистые снежинки падали с неба и тут же таяли под действием теплого ветра, чуть касаясь воды.

Путь этот занял много времени, потому как компаньонам приходилось сменить множество видов транспорта: поезд, конный экипаж, пароход – и даже пешком путники прошли немало. Но вот, наконец, они достигли колыбели гения – Генуи.

Небольшой пароход, на котором приехали гастролеры, зашел в порт. Бесконечное множество грузовых, рыболовных, пассажирских судов сновали туда-сюда. Ганс заворожено наблюдал, как плещется вода, как тяжелые волны разбиваются о борта кораблей. Глядя на флаги, развевающиеся над изъеденными морским ветром палубами, юноша узнавал страны, откуда они плыли, и пытался предположить, как долго простоят эти суда в порту, что они везли…

Долгие переезды по городу закончились остановкой у Карло Феличе. Известие о приезде в Геную было отправлено заранее, поэтому Ришаля с его подопечным здесь уже ждали с нетерпением. К тому моменту, когда компаньоны впервые ступили на каменные плитки генуэзских тротуаров, афиши выступлений скрипача были уже распечатаны и расклеены, а билеты продавались в кассах.

Привычно сидя в коридоре с чемоданами и скрипкой, пока Ришаль обсуждал условия выступления, юноша глядел в окно на дальней противоположной стене.

Скрипнула дверь. Юноша обернулся на неожиданный звук и увидел, что дверь, ведущая в кабинет, где производилось собеседование, немного приоткрыта. Сквозь образовавшуюся щель Ганс невольно слышал негромкие голоса.

– Я больше чем уверен – концерт пройдет на «ура!», – послышался голос Ришаля.

– Я тоже в этом не сомневаюсь, но и вы поймите: расходы на содержание театра увеличиваются с каждым годом. А здесь мы отдаем вам зал почти за бесценок. Хотя мы уже потратили некоторую сумму денег на распространение афиш, но… – начал было «командующий» генуэзским театром, но Ришаль не дал ему закончить.

– Если вас беспокоит лишь вопрос денег, то есть один вариант. Все мы люди подотчетные, но ведь и с бумагами можно поладить, если приложить достаточно фантазии, – сказал режиссер заискивающе.

Повисла небольшая пауза.

– Часть билетов можно снять с продажи, я хочу сказать, с официальной продажи. И подать это с той стороны, что их будто бы никто не купил. Вы ведь понимаете, о чем я? – продолжил Ришаль.

– Я понимаю, но, мосье, провернуть такую сделку невозможно! – воскликнул директор театра Карло Феличе.

– Возможно, – ответил Ришаль, глубокомысленно промолчав.

В тот момент Ганс мало что понял из этого разговора. Отвернувшись к окну, юноша продолжал наблюдать за движением людей и повозок на улице.

Ришалю удалось договориться на один-единственный концерт и вечером, после приезда в гостиницу, режиссер уехал неизвестно куда. Ганс, расположившись за письменным столом напротив окна, увидел только, как повозка Ришаля выехала прочь со двора и скрылась за поворотом.

Просидев некоторое время в темноте, глядя через окно на поднимающуюся луну, юноша переоделся и отправился спать, утомленный долгими переездами.

Как часто бывало в последнее время, юноша провалился в тяжелые бессвязные сны. Картинки его прошлого перемешивались со сценами из книг, которые читал Ганс.

Вот он видел, как мимо лодки, в которой он плывет, проносится огромный крылатый змей, синеватая чешуя которого переливается в бликах, отбрасываемых волнами. Дракон бросается в воду совсем рядом с лодкой. Отбившись от поднимающихся волн, юноша наклоняется через борт, чтобы увидеть, как змей скрывается в толще воды, но вместо этого среди волн замечает налившиеся кровью белки глаз. Резко из воды возникает посиневшая, опухшая рука и хватает Ганса. Юноша пытается вырваться, но усатый надсмотрщик держит его мертвой хваткой и тащит вниз, ко дну. Чувствуя, как его собственные руки уходят под воду, Ганс зажмуривается. Открывая глаза, он видит себя в огромной зале неизвестного ему замка. Сотни дверей расположены стройными рядами по стенам. Ганс открывает одну, заходит внутрь. Окружившую его темноту вдруг сменяют тонкие лучики луны. Юноша оглядывается и вдруг слышит крик: «Обернись!» Юноша оглядывается назад и видит блеснувший под лунным светом кинжал. Кинжал вонзается в его грудь и поворачивается. Приступ удушающего кашля охватывает юношу. Ганс задыхается и падает на землю. В глазах темнеет. Окружающие картинки парка, реки смешиваются и затягиваются в круговорот, возникший перед глазами. Остается только кашель. И холод. Резко темнота сменяется светом. Юноша протирает глаза и видит, что он лежит на белоснежной кровати. Ноги и руки почти не слушаются его, по всему телу чувствуется пронзающая боль. Он с трудом спускает ноги на пол и делает несколько шагов к зеркалу. Поглядев в него, Ганс вдруг видит вместо себя отражение Ришаля, растягивающего рот в злобной улыбке. Раздается раскатистый смех. Юноша оборачивается и видит на кровати свою мать. Струйка крови медленно стекает по её подбородку… Стук…

Открыв глаза и резко вдохнув, юноша оглядывает комнату. Кровать, письменный стол, большой гардеробный шкаф… Капли холодного пота стекают по лбу и груди. Поднявшись с кровати, юноша переводит дыхание.

Кто-то настойчиво стучит в дверь.

Наспех одеваясь, юноша спешит впустить гостя.

– Мосье Сотрэль, я должен вам сообщить, что сегодня нас ждут на вечере одни знатные господа, – сказал Ришаль.

Ганс на секунду зажмурил глаза, будто бы желая вырваться из очередного кошмара. Но, увы, это был уже не сон.

Юноша нашел листок бумаги и написал: «Идите без меня. Я имею другие планы на сегодняшний день». Протянув листок Ришалю, юноша уставился на него, ожидая ответа.

– Ах, значит, планы! – воскликнул Ришаль, побагровев, – Я стараюсь работать ради искусства, ради тебя, неблагодарный щенок! А у тебя планы?!

Ганс прямо и нагловато смотрел на режиссера.

– А теперь ты послушаешь меня, – сказал Ришаль, хватая юношу за воротник рубашки, – Сегодня мы идем на вечер, где ты будешь играть на скрипке для гостей. Весь этот тур итак принес мне убытки!..

Ганс не был в курсе всех денежных махинаций, проводимых Ришалем, но был уверен в том, что проведенные концерты принесли немалую прибыль, поэтому продолжал смотреть на Ришаля, ожидая пока режиссер успокоится.

– Я терплю убытки, концерты не окупаются, залы наполовину пусты! – кричал Ришаль.

Ганс улыбнулся.

– Ты ещё и улыбаешься?! – воскликнул режиссер и резко с силой отшвырнул Ганса назад.

Юноша не удержал равновесия и, отшатнувшись назад, упал. Больно стукнувшись о стул, Ганс зацепился рукой за столешницу и повалился на пол, опрокинув легкий деревянный стол. Послышался треск дерева и мелодичный звон.

Потерев отбитый локоть, юноша приподнялся с пола и тут же глубоко и резко вдохнул от ужаса. Его скрипка, с вечера лежавшая расчехленной на столе, валялась на полу среди опрокинутых бумаг и разлившихся чернил. Отколовшаяся головка инструмента лежала чуть поодаль, колки вылетели, струны беспорядочными завитками торчали от подгрифка, отполированная пальцами черная накладка грифа была разрезана трещиной.

Присев на колени, юноша с навернувшимися на глаза слезами собирал отколовшиеся щепки. Хлопнула дверь.