Скрипач
Шрифт:
«Я знаю, что недостоин Вашего внимания, но Вы для меня представляетесь действительным ангелом добродетели и посему я полагаю, что Вы должны пожалеть несчастного страдальца, плененного Вашею красотой…»
Дальше девушка молча пробегала глазами по строчкам, не желая произносить вслух слова, так глубоко проникающие в её душу. В первый раз увидев букет из белых роз, она испугалась и в тайне обрадовалась. Эти цветы напоминали ей об одном человеке, которого она любила больше всех на свете, но вместе с тем боялась и почитала как величайшего музыканта. Боясь признаться себе в том, что ей хотелось бы, чтобы это был он, Тесса вспоминала их последнюю встречу и понимала, что надежды
Сотрэль, услышав стихнувшие аплодисменты на некоторое время перестал обращать внимание на происходящее вокруг и погрузился в свой отдельный мир, как бывало порой, когда он играл на скрипке и не слышал ничего более музыки. Теперь же он пытался услышать свое сердце.
Но сердце молчало.
Как бывает обыкновенно после минуты сильнейшего напряжения, человек чувствует усталость и полное внутреннее опустошение, так и Ганс после минут сильнейшей радости и неустанной внутренней работы над собой был опустошен и спокоен до апатичности.
Что-то притягивало его к этой каморке в подвале театра, но вместе с тем, что-то гнало его отсюда. Он хотел бы оказаться далеко-далеко и больше никогда не вспоминать… но чувство пьянящей радости, которое он испытал по приходу в этот провинциальный город, и теперь удерживало его на месте.
Просидев неподвижно ещё около часа, юноша, наконец, поднялся и поспешил на свой чердак, где сквозь дыры в кровле было видно то звезды, то рваные дождевые тучи, снующие по ночному небу.
Гансу Люсьену не хотелось сейчас строить каких бы то ни было планов и мечтаний, не хотелось куда-то спешить, что-то делать… Ему не хотелось даже есть или спать. Душа его металась среди этих бесплотных земных
мечтаний, не находя ни в чем желаемого, важного и нужного именно в этот момент.
Так, глядя на черневшееся высоко над землей небо, Ганс думал о вечном, размышлял о природе человеческих желаний, непостоянстве и сложности, или даже невозможности, однозначных ответов на все. Неведение было мучительно, но вместе с тем сладко.
Забравшись на чердак, юноша по привычке пристроился спиной к печной трубе и, закрыв глаза, отдался власти сновидений.
Ему снилась Тесса. Точнее, те моменты, связанные с ней, которые остались в памяти. Осознавая, что он находится во сне, Ганс старательно отбрасывал все плохие воспоминания и ничтожные мысли, полностью отдаваясь тому чувству, так неизбежно влекшему его в этот город.
====== Глава 18. ======
Совершая нескончаемый природный круговорот, очередная ночь сменилась очередным утром. Нехотя поднявшись и растерев затекшую от неудобного положения спину, Ганс поспешил на пристань.
К счастью для скрипача, работа спорилась. За несколько часов разгрузили прибывшую ночью баржу, а затем вновь загрузили её, только другим товаром, после чего юноша получил свои деньги и отправился обратно в город.
Ноги вновь сами привели Ганса к театру, где юноша изучил афишу и, узнав время последнего спектакля, отправился в цветочную лавку. Старушка, не спрашивая, протянула юноше букет из одиннадцати белых роз, перевязанных на сей раз ярко-алой лентой. Гансу хотелось бы купить в подарок для девушки что-то особенное, что бы показалось ей ценным и нужным, но он не знал, что.
Побродив некоторое время по улицам, Ганс зашел в индийскую лавку. Юноша знал, что эти люди, наряженные в пестрые одеяния, приезжают сюда раз в несколько лет и продают расшитые шелковые платки, жемчуга, шкатулки и дорогую мебель. Завернув в лавку, Ганс долгое время рассматривал красивейшие украшения,
сплетенные в виде кружева из мельчайших драгоценных каменьев.– Аметист – символ вечной любви. Лучший подарок для возлюбленной… – раздался голос совсем рядом, и Ганс от неожиданности резко обернулся.
Рядом с ним возникла из неоткуда молоденькая девушка, закутанная в шелковые одежды так, что видны были одни только светло-карие глаза.
Ганс поклонился в знак приветствия. Девушка ответила кивком головы.
– Будете брать? – спросила она, указывая на ожерелье из аметистов, – Мы уезжаем скоро…
Отметив про себя, что она превосходно говорит по-немецки, Ганс достал бумагу и привычными ровными наклонными буквами вывел просьбу – показать ему расшитые платки.
Кивнув в знак того, что поняла просьбу, девушка обошла широкий стол, затем достала стопку аккуратно сложенной ткани и начала разворачивать, демонстрируя искусно расшитые золотыми и красными нитями полотнища.
Привычно дождавшись последнего спектакля, Ганс пробрался в гримерную и оставил цветы, подарок и записку. Но сегодня юноша осмелился взглянуть на ту, ради которой он проводил все эти действа. Оставшись в подвальной каморке, Ганс играл на скрипке, дожидаясь конца спектакля.
Тесса, уговорившая режиссера не давать ей первостепенных ролей, спев свою партию, вернулась в гримерную и расположилась на диване, закинув голову назад и прикрыв глаза ладонью. Девушка чувствовала слабость во всем теле и сделавшуюся невыносимой боль в груди.
Войдя в свою комнату она без сил повалилась на диван, пытаясь подавить зарождавшийся в груди приступ кашля, закрыла глаза и тяжело, сдавленно вдыхала.
Через четверть часа девушка наконец сумела подняться и тут же заметила новое послание, а рядом с ним букет и новый подарок. Она не чувствовала более ничего подобного вчерашней радости, а лишь только любопытство, смешанное со страхом. Развернув огромный белый платок с вышитыми на нем золотисто-красными цветами, Тесса невольно улыбнулась и, накинув его на плечи, закружилась по комнатке, глядя на себя в зеркало. Но, проведя очередную бессонную ночь в размышлениях, Тесса окончательно убедилась в том, что это не может быть он, поэтому сейчас же остановилась, отложила подарок в сторону и взяла в руки записку.
Прочитав очередное трогательное послание, в котором тайный поклонник хвалил её голос и извинялся за свои записки, подкидываемые таким подлым образом, Тесса решилась написать ответ. Над тем, как можно передать свое письмо человеку, которого она ни разу не видела, девушка не задумывалась – ведь если незнакомец каким-то образом оказывался в гримерной и подкладывал цветы и подарки, то таким же образом он увидит и её записку, оставленную для неё на столе. Как только Тесса написала ответ, дверь в её комнату приоткрылась и в образовавшейся щели показалась Аннет – ещё одна актриса театра.
– Тереса, скоро выходим на поклон, – сказала Аннет и, видя мертвенную бледность лица девушки, добавила, – с тобой все в порядке?
Тесса кивнула головой.
– Я сейчас иду, – сказала она.
Аннет скрылась за тяжелой драпировкой. Потушив горящие свечи, Тесса ещё раз глянула на оставленную записку, забрала подарки незнакомца и верхнюю одежду из шкафа, затем вышла в коридор. Остановившись на несколько мгновений, чтобы запереть дверь, девушка прислушалась. Ей показалось, что она слышит знакомую музыку – элегию, исполняемую на скрипке. Затаив дыхание, девушка прислушивалась, но тут же едва слышную мелодию заглушили аплодисменты, доносящиеся из зала. Тесса поспешила выйти на сцену, рассудив, что элегия – лишь плод разыгравшегося воображения.