Скрипач

Ночь тянулась медленно. Окутывая мир пеленой тьмы, ночь навевала страх и размышления. Таинственные тени скользили в тишине, будто бы обретая действительную форму и ясные очертания. Нечто потустороннее, загадочное чудилось повсюду. Резные черные тени, отбрасываемые листвой деревьев казались бестелесными демонами, распахнувшими свои хищные объятия в поисках жертвы; ровные линии, рисуемые фонарными столбами, становились похожими на высеченные в камне указатели или дороги…

Но вот, наконец, забрезжили лучи первого утреннего солнца. Будто бы очнувшись от дремоты, Ганс отошел от окна и глянул на часы. Секундная стрелка, ритмично двигаясь, отмеряла срок жизней. Время двигается независимо ни от чего, и чем далее, тем быстрее приближает конец.

Как только пробило восемь, Ганс осторожно поднялся на второй этаж и заглянул в комнату девушки. Тесса только что забылась сном и тяжело, с хрипом вдыхала холодный утренний воздух. Бесшумно прикрыв дверь, Ганс спустился по ступенькам, надел плащ и, захлопнув дверь, быстрым шагом направился к театру.

Рабочий день здесь уже начался. В холле Ганс повернул налево и постучал в дверь, ведущую в кабинет директора. За стеной послышался глуховатый голос, приглашающий войти. Ганс открыл дверь и, не без труда различив в царящем в комнате полумраке очертания, прошел и присел за стол. Директор развернулся и тут же ахнул от удивления.

– Ганс? – спросил он.

Скрипач улыбнулся и, достав бумагу, привычно быстро начал писать.

«Я бы хотел забрать вещи госпожи Айхенвальд. Сегодня она не сможет прийти», – написал юноша и протянул бумагу мужчине.

– Ах, Тесса… Как она? Она была совсем плоха последнее время… Но… Какими судьбами, мосье Сотрэль? До меня дошел слух, что вы пропали в Париже после… убийства мосье Ришаля.

Ганс злобно взглянул на директора, затем мысленно укорив себя за этот взгляд, написал: «Мы с мосье Ришалем давно не могли найти общего языка… А после этого ужасного события я стал бояться того, что убийца может иметь что-то против меня тоже, поэтому решил вернуться».

– Ну, что ж… – проговорил директор, настороженно глядя на юношу, – Пройдемте за вещами.

Проводив Ганса в знакомую до боли гримерную, мужчина подождал, пока юноша заберет вещи, затем запер за ним дверь.

– Ну что ж… – повторил мужчина, – удачи, Ганс.

Сказав это, он быстрыми шагами направился прочь по коридору.

Ганс вышел из театра, затем, убедившись, что его никто не видит, обошел здание сбоку и через парк зашел в скрытую от чужих глаз дверь. Спустившись в подвал, он забрал скрипку, оставленную здесь прошлой ночью, а также некоторые бумаги и письма. Проделав эти нехитрые действия, юноша вернулся в дом Тессы.

Как только захлопнулась входная дверь, со второго этажа послышался голос девушки:

– Ганс, вы куда-то уходите?

Гансу пришлось подняться по лестнице вверх и войти в комнату девушки. Она лежала на кровати, натянув одеяло до подбородка. Привычно взяв карандаш, юноша написал что-то на обрывке бумаги и протянул девушке.

– А, вам нужно на работу… Мне бы тоже пора подниматься в театр, но я что-то совсем плохо себя чувствую…

«Сегодня вам не нужно в театр. Я уже был там и забрал ваши вещи», – написал Ганс.

– Как? – удивилась Тесса, – Почему же вы ничего не сказали?

«Не хотел вас будить», – ответил юноша.

На бледном лице девушки появилась едва заметная улыбка. Ганс склонился над ней и поцеловал в лоб, показавшийся ему горячим.

– Спасибо вам… – прошептала девушка, улыбнувшись, – Я немного отдохну, а вы… возвращайтесь скорее.

Ещё раз улыбнувшись, Ганс ушел.

====== Глава 21. ======

Проведя целый день в поисках докторов, юноша вернулся поздно вечером, но с пустыми руками. Все, с кем ему удалось побеседовать, в один голос утверждали, что дело безвыходно – у девушки нет шанса выжить. Тогда Ганс просил дать ему адреса других докторов. Переходя из одного дома в другой, юноша не получил ничего, кроме мозолей на ногах. Узнав адреса врачей в других городах, он решил писать письма им всем. Закончив день посещением старой травницы-знахарки, Ганс, не отчаиваясь, решил продолжить поиски следующим утром.

Сидя за письменным столом в гостиной, юноша переписывал аккуратным почерком одинаковые письма и запечатывал их в конверт, указывая узнанные сегодня адреса. Поглядев на свечу, он вдруг вспомнил комнату травницы.

Стойкий, пьянящий аромат трав смешивался с запахом сырых, сильно дымящихся дров. Старуха, одетая в старое, поношенное платье сидела не стуле с высокой спинкой и раскладывала пасьянс на столе, покрытом красной скатертью. Все стены сплошь были увешаны полками, на которых хранились отвары и книги, и различными сушеными травами, собранными в пучки. И самым главным, что находилось в комнате были свечи. Расставленные повсюду: на полках, на полу, на столе, они, казалось, должны были составлять в единстве какой-то сложный магический символ.

Вспомнив то чувство уверенности в присутствии нечистого духа в том помещении, юноша усмехнулся. Разговор с травницей не окончился успехом – старуха сказала, что видит смерть, но все же выдала юноше связку трав и велела поджигать по одной соломинке каждую ночь, чтобы отпугнуть беду.

Поглядев на дрожащее пламя свечи, Ганс немного подумал над словами старухи и, закончив очередное письмо, поднялся на второй этаж. Только сейчас юноша вспомнил о том, что не видел Тессу с самого ухода утром.

На втором этаже царила темнота. Юноша постучал в дверь, но ответом ему была тишина. Ганс почувствовал, как сердце, терзаемое тревожным предчувствием, начало биться чаще. Постучав ещё раз, но так и не дождавшись ответа, Ганс тихонько приоткрыл дверь и зашел в комнату.

– Уйдите прочь! Прошу! Не трогайте меня! Нет! – послышался испуганный шепот.

Ганс нашел свечу, стоящую на фортепиано и зажег. При тусклом желтоватом свете Ганс вгляделся в лицо девушки, лежащей на кровати. В пляске теней её впавшие щеки и худые плечи выделялись ещё сильнее.

– Не трогайте… Нет… Нет… – продолжала бессвязно шептать девушка.

Ганс дошел до кровати и осторожно прикоснулся пальцами ко лбу Тессы. У неё был жар, и теперь девушка бредила.

Ганс быстрыми шагами спустился по лестнице. Набрав полный таз ледяной воды он поднялся обратно наверх и, обмокнув кусок ткани, найденной тут же в комнате на столе, свернул его и положил девушке на голову. Вода крупными каплями стекала по её лицу на подушку, очерчивая впавшие щеки и выступающие скулы.

Ганс следил за каждым движением девушки, обмакивая ткань в холодную воду каждый раз, когда находил, что она высохла, либо нагрелась от горячего лба. Принеся пучок трав, данных старухой, Ганс вытащил одну веточку и поджег её от свечи. Глядя, как медленно обугливается тонкая веточка в его руках, юноша мерными шагами ходил по комнате, читая про себя все известные ему молитвы.

Ближе к утру жар спал, и девушка крепко уснула.

Ганс задремал тут же, уронив голову на сложенные на столе руки. Проспав два с лишним часа, он проснулся оттого, что услышал шорох в комнате.

– Почему вы спите здесь? – спросила Тесса.

«У вас всю ночь был страшный жар. Как вы себя чувствуете?» – написал Ганс и протянул листок девушке. Потерев уставшие глаза, юноша внимательно оглядел Тессу. Её лицо хоть и бледное и худое, было полно жизни.

– Я прекрасно себя чувствую. А вам бы следовало хорошенько выспаться, – сказала Тесса, возвращая юноше бумагу.