Скрипач

«Прошу вас, примите эти деньги. Этим вы бы доставили мне невероятное удовольствие», – написал Ганс и осторожно сжал пальцы старушкиной руки.

– Будьте счастливы, господин! – прошептала старушка, и блестящая слеза скатилась из уголка её прищуренного глаза вниз, следуя по проложенным морщинками бороздкам.

Ганс поклонился ещё несколько раз и бегом направился обратно в театр. Вторая часть оперетты ещё не была завершена, поэтому, не теряя драгоценных секунд, Ганс обошел здание и, пробравшись сквозь акацию, оказался у знакомой двери.

Дойдя до заколоченного дверного проема, Ганс на несколько секунд остановился, но, решив, что уже поздно поворачивать назад, пригнулся и пробрался под досками.

Оказавшись в коридоре, юноша оглянулся и прислушался, боясь быть замеченным. Коридор был совершенно пуст.

Вздохнув, Ганс шагнул вперед и, отодвинув рукой драпировку, приоткрыл дверь, ведущую в гримерную комнату госпожи Айхенвальд. Войдя в гримерную, юноша оглянулся. Широкие настенные зеркала протягивались от одного угла комнаты до другого, перед ними стояло несколько столов, а налево от входа – огромный деревянный шкаф. На одном из столов догорали свечи в канделябре, излучая тусклый красноватый свет.

Ганс положил букет рядом с канделябром так, что его невозможно было не заметить. Облокотившись на стол и согнувшись над маленьким куском бумаги, юноша что-то быстро выводил, стараясь писать все слова почерком, даже отдаленно не напоминавшем свой обычный.

Закончив записку, Ганс положил её под букет и, оправив цветы, оглядел стол ещё раз, затем быстрым шагом вышел из комнаты, нырнул в узкую щель под досками, которыми был заколочен дверной проем. В зале слышались аплодисменты. Не задерживаясь нигде более, отправился на свой чердак.

Съев в качестве ужина остатки вчерашнего хлеба, Ганс лег на пол и ещё долгое время смотрел на небо сквозь трещину в крыше. Через несколько часов начал накрапывать дождик. Капли воды стекали по крыше и через дыры и трещины, видневшиеся там и тут, просачивались на пыльный чердак. Гансу пришлось долгое время бродить по чердаку, чтобы найти место, где усиливающийся дождь его не достанет.

====== Глава 17. ======

С трудом дослушав аплодисменты и откланявшись зрителям, Тесса скользнула за кулисы, где её застал очередной приступ кашля. Тяжело и глубоко вдохнув несколько раз, девушка выпрямилась и отправилась в свою гримерную. Мало что различая перед собой, она открыла дверцу шкафа и вытащила оттуда свою обычную одежду. Переодевшись, девушка присела за стол, чтобы снять с лица нанесенный грим.

– Цветы? – удивилась Тесса, поднимая со стола букет и придвигая его к лицу, чтобы вдохнуть сладкий аромат роз.

Небольшая бумага упала на пол. Тесса, вздохнув, наклонилась и подняла её. В сердце что-то затрепетало.

«Я давно пленен Вашим талантом и, дабы выразить свой восторг Вами, я преподношу этот скромный подарок. Белые розы – лучшие цветы, которые отражают вашу чистоту и благородность».

Прочитав это, девушка ещё раз улыбнулась и, уткнувшись лицом в букет снова, глубоко вздохнула. Белые розы воскресили в её памяти дорогие воспоминания, которые, впрочем, Тесса старалась забыть.

Прижав букет к груди, девушка просидела в гримерной до тех пор, пока совсем не догорели свечи, после чего накинула на плечи тонкий плащ и вышла на улицу.

Накрапывал мелкий дождик, но на тротуарах уже успели скопиться небольшие зеркальные лужицы. Тесса сняла с ног старые туфли и, взяв их в руки, совсем как в детстве, пошла босиком домой. С её золотистых кудрей на лицо стекала вода, но девушка будто бы не замечала этого, задумавшись о чем-то своем.

Проснувшись рано утром, Ганс взял скрипку и отправился играть на площади. Народ толпами сновал по улицам, останавливаясь напротив скрипача и бросая деньги в футляр. Простояв с инструментом с восхода солнца и до полудня, Ганс решил поискать другую работу, где бы ему платили строго оговоренное жалование.

Пошатавшись по городу, Ганс не нашел ничего лучше, как податься на пристань. Как раз в то время, когда Ганс Люсьен пришел к пирсу, причалила груженая баржа. Договорившись насчет работы, юноша ещё несколько часов перетаскивал всевозможные мешки, тюки и бочонки с баржи на берег. Получив положенные гроши, он распрощался со своим новым начальством и обещался быть назавтра с восходом солнца на пристани.

Побродив около получаса по городу, Ганс вновь оказался у театра. Внимательно рассматривая афишу, Ганс не видел ничего, кроме времени последнего представления. Он до сих пор не терял надежды увидеться с Тессой, но теперь понимал, что не нужно торопить событий.

Зайдя в здание театра, Ганс поглядел на большие круглые часы, висящие над входом и, узнав, что до начала спектакля осталось около получаса, направился в цветочную лавку, где его встретила обрадованная старушка.

Купив букет из одиннадцати белых роз, юноша поспешил в соседний магазинчик, где продавались разнообразные сладости. Ганс в очередной раз осознавал, что ему придется потратить деньги, заработанные в Париже, но не мог ничего с собой поделать, успокаиваясь лишь тем, что потом заработает и вернет нужную сумму.

Купив несколько яблок в карамели (а Ганс знал, что Тесса их безумно обожает), завернутых в пестрые упаковки, юноша купил небольшую корзинку и, уложив туда свои дары, поспешил к театру.

Пробравшись знакомым до боли ходом за кулисы, Ганс зашел в гримерную девушки и, написав очередную записку, положил цветы и корзину на стол, укрепил бумажку на витой ручке и, удостоверившись, что все сделано, удалился.

Но сегодня он не пошел прямиком на чердак, а направился вниз по лестнице. За несколько лет, что Ганс отсутствовал в городе, ступеньки окончательно покрылись налетом плесени и стали ужасно скользкими. Придерживаясь за отсыревшую стену, Ганс медленно спускался в подвал. Вероятно, после его ухода сюда никто не спускался более…

В низенькой комнатке все оставалось на своих местах. Отодвинув длинную прядь нитей паутины, Ганс прошел через миниатюрный дверной проем. Обернувшись направо, юноша увидел знакомое зеркало, только оно все было в пыли, что даже не видно было отражения. Ганс осторожно провел рукой по запылившейся глади, оставив светлые полосы на отражающем полотне. Взглянув на отражение своего худощавого лица, Ганс отвернулся и продолжил осмотр. На столе он нашел обломанные перья, обломки угольных карандашей, полуистлевшую бумагу и огарки свечей. Присев на скрипучий диван, юноша вздохнул, предаваясь воспоминаниям. Глядя на эту убогую подвальную комнатку, куда лишь изредка проникали лучики света, Ганс радовался. Он не мог понять, но почему-то здесь ему было спокойно и легко. Не хватало лишь какой-то детали. А какой именно, Ганс понять был не в силах.

Из зала послышались крики и аплодисменты. Кончился первый акт представления. Юноша с сожалением вспомнил о том, как он в первый раз

пришел в театр и играл на скрипке, стоя за кулисами. Он бывал на всех сценах Парижа, покорил своим талантом старушку-Европу, сыскал уважения многих великих музыкантов своего времени, но ничего бы не хотел сейчас, кроме как попасть снова в те времена и сыграть арию пастушки.

Тем временем, этажом выше, мучимая очередным приступом кашля, Тесса спешила в гримерную, чтобы принять лекарство. Войдя, она открыла шкаф и, найдя там небольшой мешочек, в котором хранились лекарства, взяла его и направилась к столу. И в тот момент, когда она подняла глаза, девушка увидела стоящую на столе корзину и букет цветов, лежащий рядом с ней. Вспомнив вчерашний вечер, Тесса решила сначала отыскать записку. Приподняв букет, она увидела небольшую бумажку, свернутую треугольником. Развернув, девушка принялась читать шепотом.