Сквозь божественную ложь 2

Сражение с культистами за караван, схватка с Хесоном и встреча с сёстрами принесла целую гору опыта, но я расстался с ней безо всякого сожаления. Если доберусь до статуи Милиам и наконец получу полноценную магию — накоплю ещё.

В своих расчётах я исходил из того, что одной силой в Области многого не добиться. Чем принимать удар, лучше избежать его вовсе. Потому я повысил Ловкость до Превосходного (VII) уровня, а Уклонение и Мечника — до Адепта (VI). Могло показаться, что это не такие уж серьёзные изменения, однако чем выше была ступень, тем больше опыта уходило на её освоение.

После повышения характеристики и способностей по телу промчалась прохладная волна, немного ослабившая удушливый зной, укутавший Змеиную. В отличие от прошлых прокачек, сейчас я ощутил лёгкость в ногах — несомненно, следствие того, что я развил Ловкость. Настроение приподнялось, но ненамного. Стоило бросить взгляд на деревню, как я вновь помрачнел.

Джунгли подобрались вплотную к околице, однако не смели соваться в глубину села, словно осаждающее войско, которое боялось ловушки. Деревня давно погибла, однако дряхлость её остова казалась обманчивой. В ней скрывалось что-то неправильное. Коварное.

В поход к мосту вызвались четверо: я, Йована, Чжинри и Марк. Энель с Утимару остались охранять Верилия и Айштеру. По правде говоря, туда не следовало соваться и магиусу, но она настояла на своём участии: заявила, что истинный учёный не упустит шанса исследовать обломки минувшей эпохи.

На этот счёт у меня были сомнения, но я позабыл о них, когда заметил взгляд Марка, направленный на деревню. В нём переплелись потрясение, тоска и ледяная ярость. Так же стрелок смотрел на пленного культиста и Тэмина, когда мы наткнулись на сожжённый хутор.

— Всё в порядке? — спросил я, отлично сознавая, что он далеко не в порядке. — Выглядишь паршиво. Может, подождёшь на барже?

Марк вздрогнул, словно очнулся от кошмара. Несколько раз моргнул и перевёл взгляд на меня, попытавшись улыбнуться. Получился кривой оскал.

— Мне почудилось… Нет, неважно. Я с вами, мне… мне нужно попасть в это село. Убедиться кое в чём. — Он похлопал по расстёгнутой кобуре. На револьвере плясали болезненные отблески, рождённые воспалённым солнцем Области.

Звучало ещё менее убедительно, чем доводы Чжинри, но я разрешил ему присоединиться. У меня возникло впечатление, что, вздумай я отказать ему, он без колебаний прыгнет за борт.

С баржи спустили утлую лодчонку, на которой едва поместились все участники вылазки. Не дожидаясь команды, за вёсла взялась Йована, и они без видимых усилий вспороли густую муть реки. В плечах и руках авианы скрывалось больше силы, чем позволяла предположить её жилистая комплекция. Во мне заскреблись подозрения. Что, если той ночью именно она прокралась к пленникам… С артефактной ладонью она могла бы…

Я отогнал посторонние мысли. Сейчас надо сосредоточиться над тем, чтобы не сгинуть в развалинах. Не время следить за Йованой.

Область Аномалий не терпела тех, кто относился к ней с беспечностью. Она лишала ходоков проторенных путей, вынуждая блуждать наугад, но поощряла в них тягу к осторожности.

Лишь когда Чжинри завертелась в лодке, с жадной неугомонностью всматриваясь в деревню, я вспомнил, что хотел оставить её на «Счастливом беглеце», и внутренне выругался. Но поворачивать было поздно.

— Раз уж ты напросилась с нами, — сказал я ей, — держись позади, не отставай и ни в коем случае ничего не трогай. Мало ли что водится в этом проклятом месте…

— Ты так говоришь, будто я не могу о себе позаботиться! — фыркнула Чжинри и горделиво задрала подбородок. — Если ты боишься аппариций, то знай, что я, как дипломированный магиус, разберусь с ними в два счёта!

— Аппариций?

В голове смутно мелькнуло воспоминание, но ему помешал самодовольный голос Чжинри:

— Обыватели зовут их призраками. Поверь, ничего страшного в них нет, пока не кормишь их вниманием. Чем больше думаешь о них, тем сильнее они становятся, а если они коснутся тебя…

Она многозначительно замолчала. Впрочем, надолго её выдержки не хватило:

— Зови меня, и я прогоню их, ассистент.

Её хвастовство уместно смотрелось бы посреди попойки в какой-нибудь паршивой таверне. Но в Области, где грань между жизнью и смертью истончилась до неприличия, оно вызывало лишь недоумение. Правда, лишь у меня: Йована продолжала невозмутимо вращать вёсла, а Марк пялился на приближавшееся село.

— Ещё со времён «Третьей звезды» мне не даёт покоя один вопрос, — произнёс я. — Когда я разбил ядро подземелья, из него вырвался мощный поток рассеянной маны. Он ударил по всем магам и даже по мне, как по обладателю нулевого круга. Но ты, предположительно великий магиус, очнулась примерно в одно время со мной. Почему так?

Чжинри смутилась, но её замешательство продлилось недолго. Она напустила на себя всезнающий вид и заявила:

— Я успела приготовиться к такому исходу и заблаговременно защитилась.

— Вот как? Даже… наша знакомая на такое не способна.

Я так и не раскрыл авантюристам происхождение Энель. Мне показалось излишним подвергать испытаниям их выдержку.

Чжинри надулась.

— Будь она так сильна, какой ты её рисуешь, она провалялась бы в постели не один день.

В словах киноты имелся смысл. Никакой щит Энель, скорее всего, не воздвигла бы, даже поделись я с ней моим планом заранее. Тонкое тело ашуры пострадало из-за ритуала, призванного раскрыть её спящий дар оракула. Это существенно ослабило её способности. Но даже так вспышка рассеянной маны ударила по ней в полную силу, и только железная воля Энель помогла ей подняться так быстро.

— Речь о тебе, — напомнил я. — За всё время, что мы провели вместе, ты ни разу не показала выдающихся магических талантов. Да что там, ты предлагаешь верить себе на слово, утверждая, что ты университетский магиус. Но за последние дни я видел больше заклятий от Айштеры, чем от тебя.

На лицо Чжинри упала тень. Кинота насупилась и заёрзала на месте. Ей был неприятен разговор, и она с удовольствием перевела бы тему, однако я продолжал выжидающе смотреть ей в глаза. Она пару раз приоткрыла рот, но так и не решилась заговорить.

Я мельком пожалел о том, что докопался до неё именно сейчас. Это нужно было сделать на борту «Счастливого беглеца», где опасность не была столь явственной. Но магиусу было так плохо, что я не рисковал приближаться, чтобы её ненароком не вырвало на меня. Даже сейчас кожа киноты отливала зеленоватым оттенком. Не поэтому ли Чжинри рвалась на сушу, что ей осточертела качка?

Когда я отстал от неё, она вновь принялась изучать развалины селения. Я покачал головой.

Нет, она испытывала настоящую тягу к знаниям. Такую страсть нельзя подделать.