Сквозь тьму

Если он был с какой-нибудь маленькой белокурой шлюшкой, то, скорее всего, в спальне общежития, чем в забегаловке: Краста это понимала. Но она не могла проверить спальни, в то время как закусочные были простыми. А Лурканио любил изысканные ужины. Возможно, он хочет произвести впечатление на новую девушку из Валмиеры - или откормить ее - прежде чем затащить в постель.

“Ну, привет, ты, сладкая штучка!” Это был не Лурканио - это был граф Вальну, который сидел недалеко от двери четвертого или пятого ресторана, в который заглянула Краста. Он вскочил на ноги, чтобы поклониться. “Спускайся и пообедай со мной”.

“Хорошо”, - сказала Краста. И если бы они с Вальну случайно оказались в спальне общежития - что ж, не было бы ничего такого, чего бы почти не происходило раньше. Покачивая бедрами, она спустилась вниз и села рядом с ним. “Что ты там ешь?”

“Вареная свинина и кислая капуста”, - ответил он, а затем посмотрел на нее. “Почему?Что бы ты хотела, чтобы я съел?”

“Ты бесстыдный мужчина”, - сказала она. Она тоже посмотрела на него, но как раз в этот момент подошел официант и спросил, что она хочет. Она заказала то же самое, что и Вальну, и эль к нему.

“Ты сегодня прекрасно выглядишь”, - сказал Вальну с очередной плотоядной усмешкой.

“Я уверена, ты говоришь это всем девушкам”, - сказала ему Краста, что вызвало у него только улыбку и восхищенный кивок. Она не хотела, чтобы он брал что-то само собой разумеющееся, и поэтому с искоркой злобы добавила: “И по крайней мере половине мальчиков тоже”.

“А что, если я сделаю?” Вальну ответил, выразительно пожав плечами. “Разнообразие - это жизнь специи, разве не так говорят?” Он помахал ей безвольно сжатым запястьем с некоторой собственной злобой: “Я бы не сказал этого твоему драгоценному Лурканио, вот что я тебе скажу”.

Если раньше Краста намеревалась наставить рога своему альгарвейскому любовнику, то теперь она поймала себя на том, что защищает его: “Он, по сути, знает, что делает”.

“А что, если он это сделает?” Вальну снова пожал плечами, почти как мог бы сделать альгарвиец. И на нем был килт - Краста заметила, когда он поднялся, чтобы поприветствовать ее. Указывая на нее, он продолжил: “Но ты понимаешь, что делаешь?”

“Конечно, хочу”. Сомнение не входило в число вещей, которые беспокоили Красту. Опять же, она могла бы сказать больше, если бы официант не прервал ее, но он отвлек ее, поставив эль на стол.

“Да, ты всегда знаешь”. Улыбка Вальну, вместо того, чтобы быть жесткой, как мгновение назад, казалась странной и милой, почти грустной. “Ты всегда так уверен - но много ли тебе от этого пользы, когда лавина с грохотом обрушивается на всех нас?”

“О чем ты сейчас говоришь?” Нетерпеливо спросила Краста. “Лавины!Вокруг Приекуле нет никаких гор”.

Виконт Вальну вздохнул. “Нет, не буквально. Но ты знаешь, что с нами происходит”. Увидев пустой взгляд Красты, он уточнил: “Для наших людей, я имею в виду. Я знаю, что ты знаешь об этом”. Он изучал ее.

Ей не пришло в голову поинтересоваться, откуда он узнал. “Это довольно плохо”, - согласилась она. “Но на западе все еще хуже - и разве не станет лучше, если проклятая война когда-нибудь закончится?”

“Это зависит от того, как закончится война”, - ответил Вальну, замечание было слишком тонким, чтобы много значить для Красты. Официант поставил перед ней тарелку со свининой и капустой. “Запишите это на мой счет”, - сказала Вальну, набрасываясь на еду.

“Тебе не нужно этого делать”, - сказала Краста. “В конце концов, я выше тебя по званию”.

“Благородство обязывает”, - беспечно сказал Вальну. Он вернул себе свой плотоядный вид. “И насколько ты хочешь быть услужливым?”

“Ты альгарвейский офицер, чтобы думать, что можешь купить меня за деньги?” Парировала Краста. Они флиртовали во время ужина, но она не пошла с ним в отель. Упоминание альгарвейских офицеров заставило ее снова подумать о Лурканьо, и она обнаружила, что у нее просто не хватает смелости быть намеренно неверной ему. Кому-то придется сбить меня с ног, подумала она и задалась вопросом, как она могла это устроить.

Тринадцать

Скарну любил бывать в Павилосте с Меркелой. В те дни, когда он жил в Приекуле, он презирал такие маленькие рыночные городки, как и любой другой утонченный город. Если бы он остался в Приекуле, он был уверен, что продолжал бы презирать их.Однако после нескольких недель, проведенных на ферме в сельской местности, немногочисленные яркие огни Павилосты - таверны, магазины, сплетни на рыночной площади - казалось, засияли еще ярче.

Для Меркелы Павилоста была большим городом, или той его частью, которую она когда-либо знала. “Смотри - в витрине скобяной лавки появились кое-какие новые инструменты”, - сказала она. Она была достаточно знакома с тем, что он обычно демонстрировал, чтобы сразу распознать дополнения.

Поскольку Скарну там не было, он просто кивнул, показывая, что слышал. Через пару дверей от скобяной лавки был магазин шнуровщиков, но в его витрине не было новых ботинок. На самом деле в его окне вообще ничего не было. Но на нем яростными мазками кисти были выбелены три слова: НОЧЬ И ТУМАН.

“О, оспа”, - тихо сказал Скарну.

“Да, проклинаю альгарвейцев за то, что они забрали его и...” Меркела сделала паузу. Она посмотрела на Скарну. “Все гораздо хуже, не так ли?”

Он кивнул. “Он был одним из нас, все верно. Если они заставили его исчезнуть, это одно. Если они сжали его первыми, это что-то другое - что-то похуже ”.

“Как ты думаешь, они придут за нами в следующий раз?” Спросила Меркела.

“Я не знаю”, - ответил Скарну. “Я не могу знать. Но нам лучше быть готовыми исчезнуть или сражаться в ближайшее время”. Он наносил удары по алгарвейским оккупантам в течение нескольких лет, с тех пор как пробрался через их позиции вместо того, чтобы сдаться. Но они тоже могли нанести ответный удар. День, когда он забудет об этом, станет днем его гибели.

“Я хочу сражаться”, - сказала Меркела, свирепость наполнила ее голос.

“Я тоже хочу сражаться - если у нас есть хоть какой-то шанс на победу”, - сказал Скарнус. “Однако, если они нападут на нас посреди ночи и нарисуют "НОЧЬ И ТУМАН" на входной двери - это не сражение. У нас не будет ни единого шанса”.

Меркела некоторое время шла, пиная черепицу тротуара. Она пробормотала проклятие себе под нос. Скарну пробормотал еще одно, еще более спокойное, себе под нос. Когда она впадала в одно из таких настроений, иногда он делал все, что мог, чтобы удержать ее от попытки убить первого альгарвианского солдата, которого она видела. Он понимал почему, но знал, что ей нужна сдержанность, если она хочет продолжать сражаться с рыжеволосыми.