Сквозь тьму

Кун снова закричал: “Мерзость! Грязь! Они оскверняют себя! Они оскверняют мир!”

На мгновение Иштван не понял, о чем говорит его товарищ. Затем из земли всего в нескольких футах перед ним вырвалось ярко-фиолетовое пламя. Несколько деревьев, поваленных землетрясением, загорелись. Некоторые йонгиози тоже загорелись. “Волшебство!” Иштван закричал.

“Грязное волшебство!” - крикнул в ответ Кун. “Они убивают своих, чтобы усилить его. Благодари добрые звезды, ты не можешь почувствовать, на что это было похоже. Я бы хотел, чтобы у меня отвалилась голова”. Он выглядел как человек с ужасным похмельем.

К тому времени, когда земля перестала трястись и разваливаться на части, к тому времени, когда пламя перестало вырываться и начатые ими пожары перестали распространяться, острие копья наступления дьендьосцев было подавлено. Ункерлантцы получили достаточно передышки, чтобы вывести вперед больше солдат ... и бой снова стал тяжелым. Радуясь, что пережил колдовскую атаку, Иштван смирился с тем, что ему придется больше времени проводить в лесу.

Один из товарищей Трасоне указал на юг. “Смотри”, - сказал он. “Отсюда ты можешь видеть Волтер. Мы не можем быть дальше, чем в полумиле”.

“Я думаю, ты лжешь сквозь зубы, вот что я думаю”, - сказал Трасоне. “Вот, дай мне эту вонючую штуку”.

Другой альгарвейский солдат протянул ему хитроумное устройство, которое он сделал из доски и пары осколков разбитого зеркала. Трасоне выставил верхнюю часть хитроумного устройства над краем траншеи, в которой он скорчился. Посмотрев в нижнее зеркало, Трасоне мог использовать верхнее, чтобы показать ему, какой он бездельник. Без сомнения, он был бы испепелен, если бы высунул голову, чтобы посмотреть.

“Что ж, я буду сыном шлюхи”, - тихо сказал он. “Ты прав, Фольво. Вот оно - или утесы по эту сторону от него, во всяком случае. Мы доберемся туда, перейдем на другую сторону и сможем положить эту паршивую войну в нашу поясную сумку ”.

“Да, если мы туда доберемся”, - ответил Фольво. “Хотя то, что впереди, не выглядит очень веселым”.

И это, к несчастью, было ничем иным, как правдой. Пара огромных зданий находилась между ведущими альгарвейцами в Зулингене и Ревер. Одно из них было зернохранилищем. Он был построен из массивных кирпичей и каменных блоков, чтобы держать паразитов на расстоянии, но это также делало его мощной крепостью. Другой был еще больше, хотя и несколько менее прочной конструкции: безусловно, самая большая чугунолитейная мануфактура в Зулингене. Иногда ункерлантцы перегоняли бегемотов через Вольтер в город, нагружали их доспехами и оружием и бросали прямо в бой. Некоторые из бегемотов лежали мертвыми недалеко от мануфактуры. Другие, к несчастью для солдат Мезенцио, продвинулись дальше и сделали еще хуже.

Стая драконов, раскрашенных в яркие альгарвейские цвета, спикировала на металлургический завод, разбрасывая яйца во время пикирования. Яйца разбились о здание и вокруг него. Обрушилась еще часть крыши. Трасоне не пришел в восторг по этому поводу, как мог бы прийти пару недель назад. Он слишком хорошо знал, что юнкерлантцы, те, кого не убили взрывы, продолжали работать в тылу.

И они тоже продолжали отбиваться. У них было много тяжелых палок, заброшенных в те районы Сулингена, которые они все еще удерживали - лучи вонзались в небо вслед за драконами. Эти лучи могли бы причинить больше вреда, чем они причинили, если бы дым, поднимавшийся от бесчисленных пожаров, не распространился и не ослабил их. В результате один из драконов пошатнулся в воздухе. Он не падал, как Трейсон, который видел так много падений, но он также не мог продолжать полет со своими товарищами по полету.Ему удалось спуститься на землю на территории, удерживаемой Альгарвейцами. Тразоне надеялся, что драконфлер не сильно пострадал. Ему должно было быть лучше, чем альгарвейским драконопасам, которые попали в руки ункерлантцев.

Тогда Трасоне перестал беспокоиться о драконьих полетах. Драконы Ункерлантершада тоже летели на север с ферм на дальнем берегу Вольтера. Они сами сражались с альгарвейцами в воздухе; большинству из них не хватало для этого мастерства. Но, когда люди Мезенцио обстреляли их позиции, они вернули себе преимущество.

Вокруг Тразона посыпались яйца. Он свернулся в клубок на тренче, как будто он был жуком-таблеточником. Но у него даже не было бронированной внешности, чтобы предстать миру. Все, что он мог сделать, это стать маленьким и надеяться. Какой-то осколок впился ему в мизинец. Он вскрикнул и вытащил осколок стекла - импровизированного перископа Фольво больше не было.

Трасоне приготовился к крикам “Урра!”, которые должны были последовать за серо-каменными драконами. Он давно потерял счет тому, сколько контратак Юнкерлантера он и его друзья отбили. Однако слишком многие из его друзей были ранены или мертвы из-за них - он знал это.

Земля под ним слегка дрогнула. Он выругался и снова собрался с силами, на этот раз, чтобы противостоять колдовству - будь то с его собственной стороны или со стороны юнкерлантцев, он пока не мог догадаться. Но это не было началом волшебства: вместо этого к линии фронта неуклюже подбирались четыре или пять альгарвейских бегемотов. “Ура!” - Крикнул Тразоне. Он помахал шляпой - хотя и не очень высоко. В конце концов, он не хотел, чтобы его запылали во время празднования.

“Вот они идут!” Это был крик сержанта Панфило. Трасон не мог видеть своего сержанта, что было даже к лучшему. Он надеялся, что ункерлантцы тоже не могли видеть Панфило.

Он выглянул из своей норы, выглянул и радостно завопил.“На этот раз они ждали слишком вонюче долго”, - сказал он, успокоился и начал палить.

Он никогда бы не стал генералом. Офицеры, поставленные над ним, решили, что из него не получится даже хорошего капрала. Он давно перестал беспокоиться о том, что его не повысят. Все, чего он хотел, это остаться в живых и убедиться, что многие ункерлантцы этого не сделают. Но он не был дураком. Когда дело доходило до измерения небольшого поля боя, он мог справиться с этой задачей не хуже любого дворянина со значками отличного ранга.

Сюда шли солдаты Свеммеля, пробираясь через обломки к траншеям, которые удерживали альгарвейцы. Они кричали “Урра!” - и имя их короля тоже. Как всегда, они были в игре. Трасоне задавался вопросом, сколько из них было пьяных. Он знал, что их офицеры подливали крепкий алкоголь перед тем, как послать менто в атаку. Атакуя позицию, подобную той, которую занимали он и его товарищи, он тоже хотел бы напиться.

Упал ункерлантец, потом еще один. Трасоне понятия не имел, был ли его луч тем, который сбил кого-то из них с ног. Множество альгарвианских десантников выскочили из своих укрытий одновременно с ним из своего.

А потом упал еще один Ункерлантец, на этот раз с дырой в нем, через которую можно было бы бросить собаку. Ни одно оружие пехотинца не смогло бы нанести такую рану, только тяжелая палка, установленная на спине бегемота. Эта палка находила одного врага за другим. Когда ункерлантцы нырнули в укрытие, пуля пробила доски и листовой металл, который некоторые из них выбрали.

Остальные бегемоты несли метатели яиц. Они обрушили смертоносный дождь на Ункеркнтеров: не случайную смерть, а точно нацеленную, смерть, которая преследовала их, смерть, которая нашла их. Атака дрогнула. Когда его друзья лежали сломанными и окровавленными повсюду вокруг него, даже полный желудок сырых духов больше не толкал человека вперед.

Вместе с "бегемотами" справа от полка Трасоне появились свежие войска в альгарвейской форме. На мгновение он не узнал нашивку, которую каждый новоприбывший носил на левом рукаве: щит цвета морской волны с пятью золотыми коронами. Затем он узнал, и у него отвисла челюсть. “Силы свыше!” - воскликнул он. “Они прелюбодейные братья и сестры!”

Фольво кивнул. “Разве ты не слышал об этом?” - сказал он. “Они собрали людей численностью в пару полков на пяти островах. Предполагается, что они достаточно жесткие, чтобы подойти кому угодно ”.