Сквозь тьму

С каждым тихим, мирным шагом, который он делал, он становился все более подозрительным.Чирикали воробьи. Кролик выглянул на альгарвейцев, затем нырнул за куст. “Хорошо”, - сказал Трасоне. “Где они?”

“Может быть, мы действительно расчистили этот лес”, - сказал Панфло. “Произошли странные вещи... Я полагаю”.

“Назови второе”, - бросил вызов Тразоне.

Прежде чем сержант успел подхватить его на руки, земля начала сотрясаться у них под ногами. Тут и там вдоль дороги из земли вырывались пурпурные языки пламени. Люди, попавшие в них, ужасно кричали, но недолго.По обе стороны дороги деревья дрожали, как люди, застигнутые голыми в более раннюю зиму. Некоторые из них упали. Когда они это сделали, их короны загорелись. Еще больше альгарвейцев закричали в муках.

Тразоне тоже кричал, кричал от ужаса. В рапорте сержанта Панфило были слова: “Волшебство! Волшебство Ункерлантера!”

Он был прав, конечно. Знание того, что он был прав, ничуть не облегчило Тразоне и его товарищам ужасную атаку. Если бы люди Кингсвеммеля начали швырять в него яйцами, обычно он бы вырыл ямку в земле и переждал их, насколько мог. Он не хотел делать это здесь, не тогда, когда любая вырытая им яма могла захлопнуться за ним, как только он нырнет в нее.

Он знал об опасности, потому что видел, как это случилось с ункерланцами, когда маги его собственной армии пожертвовали каунианцами численностью в полк. Но каунианцы, насколько он мог видеть, сами напросились на это, как и ункерлантцы.Трасоне был не более склонен, чем кто-либо другой, думать, что заслуживает того, чтобы быть в конце чего-то неприятного.

В тот момент, когда земля перестала дрожать, в тот момент, когда деревья перестали падать, майор Спинелло крикнул: “Будьте готовы! Эти уродливые жукеры собираются попытаться вышвырнуть нас отсюда прямо сейчас, попомни мои слова. Мы собираемся позволить им?”

Что касается Трасоне, то ункерлантцам были рады на этом участке леса, особенно после того, как они так радикально его переделали.Но он закричал: “Нет!” - вместе со всеми, кто еще мог говорить.

“Что ж, тогда нам лучше приготовиться поприветствовать их должным образом, не так ли?” Сказал Спинелло. Соответствуя слову, он растянулся за одной из поваленных, но не загоревшихся сосен.

Трасоне все еще искал свое собственное укрытие, когда в лесу начали падать яйца. Он пригнулся за большим серым, покрытым лишайником камнем. Панфило растянулся в нескольких футах от нас, лежа на животе, копая себе яму лопатой с короткой ручкой. “Ты не боишься, что это поглотит тебя, если ункерлантцы обрушат на нас еще больше магии?” Спросил Тразоне.

“Да, но я больше боюсь быть пойманным на открытом месте, если поблизости взорвется яйцо”, - ответил сержант. Тразоне обдумал это, но ненадолго. Через мгновение он сдернул с пояса свою собственную лопату и начал копать.

“Урра! Урра! Урра!” Этот крик, нарастающий, как прибой при приливе, возвестил о нападении Ункерлантера. Сквозь нее майор Спинелло издал свой собственный крик: “Кристалломант!”

“Сэр?” Солдат, который поддерживал связь батальона с армией, частью которой он был, полз к Спинелло. Майор что-то настойчиво говорил ему, а он, в свою очередь, говорил в прозрачный полированный шар, который носил в своем рюкзаке.

“Урра! Урра! Свеммель! Урра!” Вот появились ункерлантцы, прокладывая себе путь в лес с юга. Они отбросили альгарвейцев, которые уже прошли сквозь деревья; теперь они были полны решимости вернуть себе лес.

“Они думают, что мы станем легкой добычей”, - сказал Спинелло. “Они думают, что одолели нас. Они впадают в панику, когда мы наносим им хороший колдовской удар, и они полагают, что мы сделаем то же самое. Но они всего лишь ункерлантцы, а мы альгарвейцы. Теперь мы собираемся показать им, что это значит, не так ли?”

Единственным другим выбором была смерть. Трасоне не придавал этому особого значения. И если Спинелло полагал, что колдовское нападение его не испугало, то щеголеватый маленький майор был не в своем уме. Разница между ветераном и новобранцем araw - Трасоне понятия не имел, была ли это разница между алгарвейцами и ункерлантцами - заключалась в том, что он мог продолжать идти, независимо от того, насколько он был напуган.

Выглянув из-за вершины своего валуна, он увидел ункерлантцев в сером, как камень, мчатся вверх по дороге и через лес к линии, которую удерживали альгарвейцы. Его губы обнажили зубы в свирепой ухмылке - судя по тому, как они продвигались, люди Свеммеля не знали, что их ждет прочно удерживаемый рубеж. Что ж, они бы узнали.

Он поднял свою палку к плечу и сразил огнем пару ункерлантцев, которые даже не потрудились спрятаться. Он был не единственным алгарвейцем, стрелявшим. Люди короля Свеммеля падали один за другим. Но они продолжали наступать. Как всегда, они были безрассудно храбры. И, как всегда, у них были запасные солдаты. Солдаты, которых нужно сжечь, подумал Тразоне, делая все возможное, чтобы убедиться, что многие из них это сделали.

Но вскоре ему пришлось отползти назад к новому укрытию, чтобы его не обошли с фланга. Он тоже был не единственным; он задавался вопросом, сможет ли Спинелло надолго сохранить какой-либо контроль над своей линией.

Затем яйца начали падать на ункерлантцев, как в лесу, так и за ним. Драконы яростно вопили, пролетая мимо на высоте верхушек деревьев.Крики паники сменились криками “Урра!” Вражеская атака захлебнулась, оборванная на корню.

Майор Спинелло пронзительно свистнул в свой свисток. “Вперед!” - крикнул он. “У них был свой шанс. Теперь наша очередь. Mezentio!” Он первым бросился на ункерлантцев. Безрассудная храбрость подходила ему не хуже, чем врагу.

“Mezentio!” Тразоне закричал и тоже пошел вперед. Застигнутые врасплох драконами, которых призвал кристалломант, ункерлантцы отступили с большей готовностью, чем обычно. Батальон Трасоне вырвался на открытое пространство к югу от леса. Часть травы там горела, благодаря альгарвейским драконам. А на почерневшей траве лежали почерневшие тела. Трейсон прокрался мимо них, едва бросив косой взгляд; он уже повидал множество мертвых ункерлантцев.

И в паре миль дальше на юг он увидел больше: это были не солдаты, а ряды крестьян - в основном стариков и женщин - со связанными за спиной руками и перерезанным горлом. Эти трупы действительно заставили его поморщиться: они были топливом для колдовства, которое ункерлантские маги направили на него и его товарищей. Маги, в отличие от своих жертв, бежали. Тразоне мрачно поплелся за ними.

“Кэмел”. Сабрино произнес это слово так, словно оно было непонятным, но сильным ругательством. “Если я никогда больше не попробую кэмел, я буду считать, что мне повезло”.

“Драконам это вполне нравится”, - сказал подполковник Карацас.Что касается Сабрино, то новый янинский старший офицер был совсем не таким человеком, каким был полковник Брумидис. Он, помимо всего прочего, слишком любил спиртные напитки со вкусом аниса, которые варили его соотечественники. Почти все, что я разделял с Брумидисом - и большинством других янинцев - была страсть к экспрессивным жестам. “Единственный реальный выбор, который у нас есть, - это есть сурков, полевок и личинок”.